Страница 11 из 25
– Хм… Я даже знаю, что оракул имел в виду, говоря о скорби, – заметил Мариус. – И ведь он прав. В рядах бессмертных уже есть погибшие, мир их душам. Вот вам и бессмертие… Эта война вновь напомнила нам о том, что наша вечная жизнь – понятие весьма и весьма относительное. И поверьте мне, это только начало. Самое страшное нас ждет впереди, я уверен, и это просто нужно принять. Мы на пороге Ада, господа-товарищи.
– Отступать нам все равно некуда, – обреченно промолвил Джордано. – Москва, вон, прямо у нас за спиной. Город, подаривший мне когда-то много счастливых лет. Шаг назад сделай, и считай, что подпустил кинжал врага еще ближе к сердцу.
Мужчины согласно закивали.
– Значит, мы должны стать преградой между сердцем и занесенным над ним эсесовским кинжалом, – заключил Мариус. – Независимо от того, вспомнит демон свою истинную сущность или нет, нам нельзя допустить, чтобы земная армия демона победила. Если это, помилуйте нас Боги, случится… Это станет началом конца Света для всех нас. Мы должны сражаться. Нельзя позволить фашистам ступить на землю столицы, черт подери!
– И все же, как думаете, эта война надолго? – задался вопросом Свенельд.
– Я склоняюсь к тому, что быстро это не кончится, – выразил свое мнение Джордано. – И внутренне готов к тому, что в ближайшие годы моя жизнь принадлежит всеобщей идее борьбы. Таковы нынче времена.
Мужчины вновь замолчали, задумчиво затягиваясь крепким, ядреным дымом папирос.
– Подождите-ка, – вдруг встрепенулся Мариус. – Среди тех сожженных, кого сегодня доставили сюда, четверых нашли уже мертвыми. У них самые обширные ожоги, их попросту заживо сожгли. И все эти ребята – из наших. Двое оборотней, маг и вампир.
– А среди тех, кого доставили позавчера, сожженными сразу дотла были опять-таки наши ребята, – добавил Джордано.
– Да, – кивнул Мариус. – Остальные в том отряде принадлежали к человеческой расе, и умерли уже здесь в госпитале или по дороге.
Свенельд в ужасе распахнув глаза, по очереди обескураженно смотрел на своих товарищей.
– Вы хотите сказать, что немцы как-то смогли узнать о бессмертных в рядах Красной Армии? И знают способы нашего устранения?
– Или им кто-то донес об этом, – принялся рассуждать Мариус. – Или скорее, в рядах эсесовцев есть такие кадры, которые могут отличить смертных от бессмертных, и знают, что один из самых верных способов убить бессмертного – сжечь его дотла. Что они и сделали с нашими бойцами, тем самым напрочь лишив их возможности восстановиться и вернуться в строй.
– А что, если использовать огнеметы немцы придумали изначально именно для устранения таких, как мы? – предположил Джордано. – А потом уже начали применять для всех подряд?
– О, Боги всемогущие! – пораженно воскликнул Свенельд. – Кажется, все еще хуже, чем нам казалось!
– Так и есть. Вспомните, ведь самых первых погибших бессмертных обезглавило попаданием снаряда, – в замешательстве промолвил Мариус. – Тогда никто даже не подумал о том, что это может быть неслучайно. Идет бой, снаряд прилетел в голову – что ж поделать, на войне, как на войне. А теперь… Все это приобретает совершенно иное значение.
– Молодцы, догадались все-таки, – сказала она, обратившись к своему туманному спутнику.
А мужчины тем временем замолчали, напряженно раздумывая над теми мыслями, к которым они пришли.
– Нужно срочно сообщить об этом Совету потомков и Совету императоров. Дело принимает серьезный оборот, – рассуждал Джордано.
Мариус молча кивнул, соглашаясь с другом. Свенельд выглядел растерянным.
– Не жалеешь, что пошел воевать, а, Свен? – поинтересовался у него Джордано.
– Ни за что! – горячо возразил тот. – Быть в рядах армии, идущей против демона войны для меня – дело чести, как и для многих эсфирян! Мы не остались в стороне, мол, это не наша планета, потому что понимаем опасность этой нечисти для целого мира, которую нужно непременно уничтожить. Я к этому готов! Просто шокирован тем, что смерть, кажется, стала для нас более вероятной и близкой. Меня теперь не покинет чувство, что она дышит мне прямо в затылок.
Мариус с Джордано переглянулись.
– На самом деле, так и есть, – ответил ему Мариус. – Смерть – верная спутница войны, наряду с разлукой. Так что, привыкай к этой мысли.
Свенельд тяжело вздохнул. Вновь среди друзей воцарилось молчание.
– Еще и сон этот, странный, из головы не выходит, – пробормотал Мариус, выдыхая дым.
– Какой еще сон? – удивленно выгнул бровь Джордано. – Расскажешь, если не секрет?
– Да какой тут секрет, – Мариус махнул рукой. – Снится мне город. Какой не знаю, трудно понять. Но видимо, город этот порт имеет. Морской или речной, я не смог толком увидеть. Но все же, кажется, речной. И снится мне, что я спускаюсь к этому порту с набережной по ступеням, а вокруг меня – темнота и густой туман. Отовсюду доносятся крики, хрипы, стоны, детский плач, грохот гаубиц и пулеметная очередь. А я упрямо иду и иду, ступенька за ступенькой. И вдруг впереди меня туман рассеивается, и я вижу какое-то странное существо со спины. Оно тоже спускается по ступенькам. Существо похоже на ангела смерти, какими их изображают на Эсфире – худая высокая девушка с очень длинными черными волосами и такого же цвета полупрозрачными крыльями за спиной. Потом это нечто обернулось ко мне, и посмотрело своими слепыми белыми глазами без радужек…
– Это точно ангел смерти! – перебил его удивленный Свенельд.
– Думаю, что он самый, – согласно кивнул Мариус. – И вот этот ангел ведет за руку ребенка – девочку, на вид лет трех-четырех. Лица я не увидел. Малышка нарядная, в белых кружевах, даже голова покрыта чем-то наподобие фаты, скрывающей лицо девчушки. Словно маленькая невеста. Ангел смерти ускорила шаг, все так же держа за руку девчушку, я поспешил за ней, но все никак не мог их догнать. Мне по какой-то неведомой причине отчаянно хотелось забрать у нее ребенка. Хотел крикнуть ей, остановить, но голоса нет, словно он у меня сорван. А ангел смерти дошла до кромки воды, снова обернулась ко мне, и, усмехнувшись, сказала: «Всему свое время. Ныне твой удел – ждать. Смирись и склони свою голову пред волею Мироздания», и, взяв девочку на руки, села в лодку, которая сама собой отчалила от берега и устремилась прочь. Я так и остался стоять на берегу и смотреть им вслед. И так тоскливо стало на душе, словно я безвозвратно потерял самое дорогое и ценное, что у меня было! А потом я посмотрел себе под ноги и увидел, что все это время шел по крови, не чуя ее запаха. Она медленно стекала с набережной по лестнице и на берег, оттуда уже в воду, отчего река окрасилась в багровый цвет.
– Жуть, – пробормотал Джордано. – А что же случилось потом?
– Ничего, – ответил Мариус, разведя руками. – Я проснулся от звуков канонады. Далековато от нас, но для моего слуха этого достаточно, чтобы проснуться.
– Ты это слышал, друг мой? – изумленно промолвила она, обратившись к своему туманному спутнику и стражу. – Я не верю своим ушам!
– Что-о-о это было-о-о? – протянул он в ответ, завиваясь кольцами вокруг ее лодыжек, словно ласково гладя ее, а потом резко вытянулся вверх, приняв очертания человеческой фигуры – эфемерной и призрачной.
– Этот итальянский мальчишка во сне увидел свою нареченную! – воскликнула она, не скрывая своего удивления. – Вчера ее душа покинула мир живых, отправившись по реке забвения в Небесный мир. И он это увидел, хоть ничего и не понял.
– Я думал, она ос-с-станется, раз уже возродилас-с-сь, – промолвил задумчиво страж.
– Ее час еще не настал, но душе, на которой лежит бремя избавительницы, нужны силы и опыт. Души накапливают его из прожитых жизней. Значит, ее душа почувствовала, что ей этого опыта не хватает, может быть, даже после забвения и упокоения ее мучили вопросы, на которые она так и не нашла ответ в предыдущей жизни. Вот Создатель и оказал ей милость, возродив на несколько лет, чтобы она во всем разобралась.