Цена свободы

Незнакомец занял свое место напротив меня и приложил к уху красную телефонную трубку, предназначенную для разговора с заключенным, то есть со мной.

Странно, но прогресс почти не коснулся этого места. Здесь по-прежнему использовали стационарные телефоны, коммутаторы и прочие пережитки прошлого. Интересно, почему?

– Здравствуйте, Ева, – услышала я его уверенный голос.

– Кто вы? – сразу в лоб задала я интересующий меня вопрос, отбросив все нормы приличия. К чему они, если я ходячий труп?

– Яков Алексеевич, представитель корпорации…

– Что вам от меня нужно? – резко перебила я его.

– Давайте не будем забегать вперед, – его худощавое лицо растянулось в улыбке, от которой повеяло холодом.

Мне совершенно не нравился этот мужчина. Я всем своим нутром чувствовала опасность, которая исходила от него.

– У меня есть для вас взаимовыгодное предложение, Ева, – продолжил Яков Алексеевич.

– Боюсь, у вас вряд ли получится извлечь выгоду от общения со мной. Завтра мне вынесут смертный приговор, – равнодушно ответила я.

– А если я смогу помочь вам избежать смертной казни? – сверкнул серыми глазами мужчина, чуть подавшись вперед, так, что я смогла разглядеть мелкие морщинки, которые покрывали его лицо.

– Это невозможно, – покачала я головой.

– Для меня нет ничего невозможного, – ответил незнакомец.

Я настороженно обернулась, чтобы убедиться, что меня никто не подслушивает.

– И что вы хотите получить взамен? – наконец спросила я, на долю секунды обретя надежду на светлое будущее и избавление от неминуемой смерти.

– Вас.

Его ответ прозвучал довольно цинично.

– Что вы имеете в виду? – нахмурила я брови.

– Не переживайте, Ева. Ничего непристойного. Вы нужны мне в качестве сотрудника, – деловито ответил он, словно находился не здесь, а на очередных переговорах с партнерами.

Я пыталась понять мотивы этого человека. Почему именно я? Этот тип явно что-то недоговаривал. С другой стороны, мне терять было нечего. Жить мне оставалось считанные часы.

– Ева, у нас не так много времени, – поторопил он меня, поглядывая на дорогие часы на своем запястье.

– Я согласна, – решительно ответила я, но на последнем слоге мой голос предательски дрогнул.

– Отлично, завтра вы получите от меня дальнейшие указания, – снова улыбнулся мужчина. Его улыбка напомнила мне оскал хищника. – И еще. Не стоит афишировать подробности нашего разговора. Я думаю, вам не нужно объяснять, что все должно быть предельно конфиденциально.

– Да, но…

Я не успела договорить. Мужчина положил трубку и направился к выходу, а я так и осталась сидеть, пытаясь осмыслить все то, что только что со мной произошло.

Глава 2

– Прошу всех встать, суд идет, – услышала я голос молоденькой девушки секретаря, которая восседала за небольшим деревянным столом.

В зал вошла статная крупная женщина лет сорока, в длинном черном балахоне. Она заняла свое место и одарила меня взглядом, полным презрения.

Возможно, мне это только показалось, ведь судья должен быть беспристрастным. Не так ли?

Вчера, после ухода таинственного незнакомца, я провела все оставшееся время в ожидании. Чего стоило ждать я и сама толком не понимала. Никаких обещанных дальнейших инструкций так и не поступило. Сидя в зале заседания, я начинала изрядно нервничать. Я ведь поверила в чудо, поверила в возможность выйти отсюда и спасти свою жалкую, никчемную жизнь. А теперь все мои надежды рушились, словно карточный домик. Мне оставалось жить несколько часов.

Я сидела словно зверь в клетке с толстыми железными прутьями. Как будто я могла вот так просто взять и наброситься на кого-нибудь из присутствующих. Все они сверлили меня глазами, в которых я видела ненависть, отвращение, призрение и полное отсутствие жалости.

Я опустила свой взгляд в пол и принялась рассматривать деревянные половицы. Лишь бы не смотреть на тех, кто считал меня убийцей.

Выслушав свидетелей, обвинителя и моего адвоката, который защищал меня, как мне показалось в пол силы и без особого энтузиазма, женщина-судья удалилась для принятия решения.

Мои руки, скованные наручниками, непроизвольно задрожали, а лоб покрылся испариной в эти долгие минуты ожидания. Я закрыла глаза и сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Не вышло. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Прошу всех встать, суд идет, – снова протараторила девушка.

Судья приготовилась зачитать свой вердикт.

Я скрестила пальцы на руках. Казалось, этот нелепый жест, который знает каждый ребенок, поможет мне, спасет. Только сейчас я осознала, что мне даже не дали сказать последнее слово. Хотя, чему я удивляюсь. Для всех я уже ходячий труп. С такими отбросами как я, общество не церемонятся.

Я попыталась вспомнить хоть одну молитву, но кроме как «спаси и сохрани», не могла припомнить ни единого слова. Да и есть ли вообще Бог? Если он и правда существует, то почему отвернулся от меня в столь трудную минуту? Разве я согрешила? Разве я заслужила такую смерть?

До меня эхом доносились обрывки фраз, зачитываемые женщиной, от которой зависела вся моя дальнейшая жизнь.

– … признать виновной Еву Ким и назначить наказание в виде смертной казни, путем инъекции препарата…

Дальше я уже ничего не слышала.

Вот и все. Все кончено.

– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, – продолжала равнодушно произносить речь судья, словно читала детям на ночь рождественскую сказку.

Я отказывалась в это верить. Нет, уж лучше вернуться обратно в камеру, чем умереть от введенного препарата за то, чего я не совершала.

Я судорожно вцепилась холодными, липкими от пота, пальцами в решетку.

– Это не я, не я, – кричала я, пытаясь донести до них свою правду. – Я не убивала Костю.

Слезы градом полились из моих глаз. Я не хотела умирать. Я кричала в истерике, билась головой о железные прутья, моля отпустить меня на свободу. Я готова была сделать все что угодно, лишь бы избежать этой страшной кары.

Двое мужчин, крепкого телосложения, открыли мою клетку, чтобы утихомирить. Не раздумывая, я бросилась к выходу, но тут же налетела на одного из этих верзил. Я взвыла и стала отбиваться от него, крича, чтобы он отпустил меня. Все было тщетно. Их было двое, а я одна.

Словно маленькую собачонку меня выволокли из клетки и потащили к выходу из зала судебных заседаний. Теперь я готова была вернуться в эту клетку и просидеть в ней целую вечность, лишь бы не идти туда, где меня ждала смерть.

Как же жалко я выглядела в эти минуты в глазах собравшихся в зале суда зрителей. Мне было плевать.

Я пыталась упираться, вырываться. Мне казалось, что моя психика не выдержит этой пытки, и я вот-вот сойду с ума. Возможно, это принесло бы мне облегчение, но нет. Я была в здравом уме и, не смотря на истерику, осознавала все происходящее.

Длинный коридор, по которому меня вели, точнее, тащили двое здоровенных мужчин, был для меня дорогой на эшафот. Мои попытки вырваться не увенчались успехом, а только лишили сил. Я превратилась в безвольную плачущую куклу в их руках.

– Пожалуйста, помогите, – обратилась я к ним. – Я заплачу. Я сделаю все, умоляю, – слезы снова потекли по щекам.

Мужчины никак не отреагировали на мою мольбу. Они были словно машины, четко и слаженно выполняющие свою работу.

Меня завели в небольшую комнату с белыми стенами. На одной из них я увидела огромное стекло для наблюдения из другого помещения за тем, как я уйду в мир иной. Напротив него стояла кушетка, к которой меня незамедлительно подвели и уложили. Я могла только скулить и всхлипывать.

После того, как ремни на руках и ногах были крепко накрепко застегнуты, я оказалась полностью обездвижена. Я смотрела на белый потолок и молила о том, чтобы все поскорее закончилось. Или еще лучше не начиналось никогда. Кожа на лице горела от слез, но я не обращала на это внимания. Через несколько минут это тело уже не будет принадлежать мне. Его, безо всяких церемоний, закинут в катафалк, а после закопают в сырую землю.