Безобразная Эльза

Уже миновав остановку, я заметила краем глаза, что мужчина остаётся на месте, и шагнула в посадки. Сейчас сложно вспомнить и прочувствовать своё состояние в тот момент, когда я услышала за спиной хруст снега под ногами преследователя. Помню, что дышать стало очень трудно, а ещё я поняла, что мне уже не добежать до двухэтажных домиков, светлеющих далеко впереди.

В следующее мгновение меня грубо схватили за рукав и резко развернули. Мужчина оказался невзрачным, худощавым и невысоким, даже ниже меня ростом. Одной рукой он удерживал меня за предплечье, а второй давил в живот.

– Тихо, девочка! Будешь дёргаться, и я разнесу тебе кишки всмятку, – говорил он почему-то шёпотом. – Давай, за мной потихонечку отсюда.

Он кивнул в сторону, вероятно, намереваясь отвести меня вглубь посадок, и сделал первый шаг, увлекая меня за собой. И лишь тогда я посмотрела вниз, чтобы обнаружить, что в живот мне упирается, зажатый в мужской руке, пистолет. Точно такой же, как у меня, только из светлого блестящего металла.

Я не паникёрша и, если именно в тот момент я испытывала страх, то его не запомнила. Зато мои мысли работали очень ясно и чётко. Я понимала, что это могла быть просто игрушка либо газовое оружие. Но у меня не было уверенности в том, что пистолет не боевой. Мы передвигались словно в неуклюжем медленном танце, а я осторожно, по сантиметру, запускала правую руку в карман, не теряя зрительного контакта с мужчиной. Даже через минуту я не смогла бы его узнать – видела только глаза.

Моя ладонь обняла рукоятку пистолета, а большой палец сдвинул предохранитель. Я не произнесла ни звука, но в тот момент, когда незаметно вытягивала из кармана оружие, мне кажется, я улыбалась.

Ясность ума меня покинула в тот миг, когда, вскинув руку, я впечатала дуло в глаз своему противнику и нажала на курок…

Прозвучал тихий щелчок, и мы с мужиком отпрыгнули друг от друга одновременно. Я немного запоздало поняла, что произошла осечка, а что понял мужик, я не знаю… Наверное, что он счастливчик. Если бы мой мозг мыслил с той же ясностью, что минуту назад, я бы рванула наутёк. Но в голове сформировалась несвоевременная мысль – почему осечка? И было очень важно в этом разобраться немедленно. Зачем? До сих пор себя спрашиваю.

Я по-деловому передернула затвор, а сверху выскочила маленькая жёлтенькая пулька и воткнулась в снег. Каковы действия нормального пуганого человека? Даже если килограмм золота упал! У меня же возник вопрос – почему пуля вылетела сверху? И возникла потребность её найти. В снегу! В лесу! В темноте!

Что в это время делал мужик? Я не знаю! Я не следила за ним! Я бросила на землю, мешающий в руках пакет и, опустившись на колени, искала пулю.

И пусть весь мир подождёт!

Возможно, всё то время, что я билась над загадкой сбежавшей пули, мужик приходил в себя от шока. Какова вероятность того, что, выйдя на нехороший промысел с грозным оружием, тебе попытаются выстрелить в глаз точно из такого же? И, главное – кто!

Пульку я, конечно, не нашла. Зато, ползая по снегу, обнаружила мужика, который в паре метров от меня подбирал с земли свой пистолет. Обронил всё-таки!

Мозг мгновенно просветлел и, вскочив на ноги, я рванула в сторону дома. Висящая через плечо сумка, колотила по пятой точке. А мой пакет?! Там одежда для танца, полкило колбасы и килограмм сыра… Сыра! Килограмм!

И я оглянулась. Мужик меня не преследовал, а мой пакет белел у него в руке. А в другой руке он сжимал свой пистолет и целился. В меня! Целиться издали из пустышки смысла нет, из газового – тоже глупо. Боевой?! Уворачиваться от пуль я не умею… Наверное, всё же до этой секунды страха не было, потому что в этот миг страшенный страх на меня обрушился со страшной силой. Я не бежала – летела! И каждое мгновение ожидала выстрела! Я летела, не разбирая сугробов, ям и кочек, не спотыкаясь и не оглядываясь. Мне казалось, что я слышу своего преследователя, и я летела ещё быстрее.

Наш дом был третьим по счёту, но я ворвалась в первый. Дай бог здоровья этим людям, которые сэкономили на домофоне! В их подъезде так приятно и по-домашнему воняло кошачьей мочой! Я с разбегу врезалась в ближайшую дверь и колотилась о неё всем телом!

– Умоляю, откройте! Ну спасите! Ну пожалуйста!

– Не вздумай открывать! – встревоженный женский голос за дверью.

– Прошу вас, помогите! Ну, прошу… В меня стреляют!

Эти слова были точно лишними, но мозг уже соображал туго. Тем удивительнее было, что дверь тут же распахнулась и я рухнула в объятия какого-то незнакомого и самого прекрасного мужчины.

– Дверь закройте! – это на секундочку очнулся мозг.

И только услышав за спиной щелчок и осознав, что я спасена, я заплакала. Я сидела на чужой маленькой кухне и сотрясалась от рыданий – взахлёб, до спазмов в горле. Я выпила стакан воды, подсунутый чьей-то заботливой рукой, и только потом мне сказали, что это водка. Я не почувствовала.

А потом меня обнимала мама. Я не помню, как она пришла и сколько прошло времени… Помню, что очень боялась покидать квартиру, и к нам домой майор унёс меня на руках.

В ту ночь мама спала со мной. Она сказала, что майор обшарил всю округу, но постороннего мужика с моим пакетом не обнаружил. А в пакете лежал килограмм сыра. Я очень люблю сыр!

Наутро Яков Иванович учинил мне жёсткий допрос. Я рассказала всё подробно и выложила перед ним своё оружие. В обойме не хватало одного патрона. Майор внезапно побагровел, а в следующий момент в мою голову словно поезд врезался, и я оглохла.

Кажется, он что-то кричал про ответственность, непроходимую тупость и про обезьяну с гранатой. Я была словно внутри звонящего колокола и туго воспринимала информацию. Сама знала, что вчера вела себя, как дура, но ведь моё оружие, возможно, спасло мне жизнь… Так за что же майор меня ударил?

Слух ко мне вернулся, но сотрясение мозга осталось. Его не случилось даже в тот раз, когда бывший однокурсник подбил мне глаз и расквасил нос. Рука майора оказалась намного тяжелее.

Мы с мамой уехали в тот же день. Я по скорой в больницу, а мама уже из больницы – к бабушке. Свою квартиру мы сдавали и не могли внезапно выселить квартирантов.

Оклемалась я, на удивление, быстро. Не стану это связывать с количеством серого вещества… А вот моя мама не оклемалась. И снова стала пить. Простить мужа она не могла, а забыть – вообще никак. Майор валялся у неё в ногах и каждый день со слезами вымаливал прощения. Около моих ног я ему валяться не позволила. Я всегда его недолюбливала, а теперь ещё и боялась. Но именно я уговорила маму вернуться к этому дураку. Кажется, она ждала моего прощения, а я просто выбрала из двух зол меньшее.

И мы снова стали жить одной дружной семьёй рядом с кладбищем. Мамин муж первые две недели едва ли не с опахалом над нами порхал. А постепенно жизнь устаканилась, и майор смог снова обрести командный голос. Но размахивать своми кувалдами он больше не смел. Только я не простила и не забыла.

– Выйдите, пожалуйста, из моей комнаты, я спать хочу.

– Из твоей комнаты? – майор аж задохнулся от возмущения, нависая надо мной своей массивной тушей.

– Если хотите, то могу уйти я, – миролюбивый тон мне даётся нелегко, ведь я не забыла тот нехороший эпизод, едва не разбивший нашу «дружную» ячейку общества.

– А тебе есть, куда уйти? Да кому ты нужна с такой рожей? – захрипел майор, больно сжимая пальцы на моём горле.

Дыхание перехватило, а внутри головы будто раздули тяжёлый шар, который грозил взорваться. Я судорожно вцепилась в волосатые руки душителя, пытаясь отодрать их от моей шеи. То ли ужас в моих глазах подействовал, то ли пинки в живот, но майор неожиданно отпрянул, грязно выругался и, яростно потирая лицо, выбежал из комнаты.

Вот теперь всё! С меня хватит!..

Глава 6

Элла

В центре города царит весёлое предрождественское оживление. Даже совсем не январское «кап-кап-кап», разбавленное праздничной атмосферой, здесь вовсе не кажется унылым. Я долго стою на центральной площади около торговой палатки-теремка и, обняв озябшими ладонями картонный стаканчик с горячим чаем, почти с детским восторгом разглядываю гигантскую нарядную ёлку. Площадь похожа на волшебный городок – фигурки сказочных персонажей, кукольные домики, световые инсталляции по всему периметру и потрясающие арт-конструкции для фотозон. Я с удовольствием наблюдаю за счастливыми лицами горожан и тоже улыбаюсь.