Шолк для Гвидона

– Да уж, – почесал подбородок Светозар. – И покойника не воскресили, и живому подгадили.

– Если бы ваш доверчивый Гвидон не сбежал, а дал какие-то показания, я бы с полным правом опросил свидетелей. Не знаю, много ли бы это изменило – насколько я понял, пособник командира, который сел пожизненно, ни капли не раскаивается. Он отказался сотрудничать со следствием по делу покойного. Но кроме него есть другие свидетели и соучастники. Можно было бы вытянуть какую-то ниточку. А мы имеем то, что имеем – побег и розыск подозреваемого, совершившего действия, направленные на то, чтобы избежать уголовной ответственности.

– Спасибо, – после долгой паузы сказал Светозар. – Надо подумать. Есть еще какие-то зацепки? Кроме наркоты?

– Не знаю, – пожал плечами Дарек. – Я не изучал дело досконально. Из любопытства просмотрел то, что имело отношение к подозреваемому. Мог что-то и пропустить. Например, я не проверял результаты экспертиз взрывных устройств. Второе, вроде бы, уцелело.

– Я не спросил, – спохватился Светозар. – А что случилось со вторым взводом?

– Не дошли до Серой Лощины, погибли под обстрелом авиации. Это даже не выделяли в отдельный том. А неплохо было бы прогнать данные по обновленной базе – может, и найдется какое-то совпадение по таймерам или взрывателям. Но у меня дело о побеге. На этом позвольте откланяться. Спасибо за чай.

– Завтра зайдете?

– Не знаю, – повторил Дарек. – Завтра у меня по расписанию Владек и Лисогорск. Обязательно загляну, когда выпадет солнечный день. Хочу посмотреть, как купол меняет статуи.

– Насмотритесь, – пообещал Светозар. – Солнечных дней еще будет навалом.

– Не сомневаюсь. Но я через неделю ухожу в отпуск. Обещал родителям присмотреть за домом. Они собираются лететь на сельскохозяйственную выставку. К людям.

– Идете на три месяца?

Светозар явно знал законные права шакалов и график отпусков.

– Нет, – честно ответил Дарек. – На двадцать пять дней. У меня нет партнера, я не собираюсь с кем-то уединяться в норе.

– Извините, если обидел, – проявил деликатность Светозар.

– Ничем не обидели, – вставая, заверил Дарек. – Отсутствие партнера – не увечье. И желающих выполнить заповедь Хлебодарного «плодитесь и размножайтесь» чуть больше, чем достаточно, без меня прекрасно справляются. Куда ни посмотри – у всех по трое детей.

– Это вы кого имеете в виду? – прищурился Светозар.

– Своего непосредственного начальника полковника Рыбчинского, вашего сапера Тимофея… – направляясь к двери, начал перечислять Дарек.

Светозар предсказуемо проглотил наживку:

– Подождите! А почему Мохито?..

– Прямо сейчас – нет, но через недельку-другую – да. Любому омеге понятно, что у беленького двойня.

– Елки-палки! – Вой сотряс стены и всполошил льдинки в фонтанах. – Надо срочно на второй подарок собирать.

Дарек удалился, посмеиваясь – не было сомнений, что в ближайшее время Светозар потеряет к нему интерес и перестанет требовать сказок.

Он выехал в Лисогорск ночью, поездом. В последний момент передумал лететь самолетом и отбыл на железнодорожный вокзал. Там, разглядывая мозаики, доел последнюю маленькую гроздь винограда – Негош выполнил обещание и выдал ему премию – и зашел в алтарный зал в западном крыле, чтобы попросить легкой дороги у Камула и Хлебодарного.

Здесь уже чувствовалось предвкушение зимнего праздника: с метлы Хлебодарного свисала блестящая мишура, а в ладонь Камула, протянутую к волку, кто-то вложил алую елочную игрушку – стеклянный шар с рельефным рисунком.

– Я привезу свечи, – сказал Дарек. – Зайду к деду Савве, куплю и вам, и «Сидящим». Если не даст заговоренных, возьму простые. Не хочу жечь лисьи или волчьи скрутки. Подождете?

Раздался нарастающий грохот – к платформе подходил поезд. По витражам, выходящим в сторону путей, продернулась нитка светящихся окон, замедлилась, поплыла, смешивая разноцветные пятна. Хлебодарный благосклонно улыбнулся. Камул подмигнул и покатал на ладони елочную игрушку.

– Я вернусь, – подхватывая сумку, пообещал Дарек, и вышел на перрон.

Он отлично выспался под стук колес. Лисогорск встретил его ранним утром, морозной дымкой, окутывающей горы, отступающей перед лучами крепнущего солнца. Дарек пожалел, что не уговорил Негоша отпустить его в отпуск с сегодняшнего дня – допросил бы этого Владека, и свободен. Чувство долга напомнило, что нельзя бросать товарищей в трудную минуту. Он-то на праздники в отпуск уйдет. А все остальные – нет.

Вдовец жил на окраине, в частном доме с крохотным двором, навесом-верандой рядом с входной дверью, кустом сирени и яблоней на свободном клочке земли. Следов Гвидона не чувствовалось, но Дарек для уверенности испросил разрешение перекинуться и тщательно обследовал и двор, и дом. Подозреваемый был здесь давно – только домашние тапочки сорок пятого размера хранили слабенький запах. Вероятно, Гвидон в них регулярно переобувался, приезжая в гости.

Дарек достал планшет и начал писать протокол прямо на веранде – в доме занимался ребенок, которому надо было идти в школу во вторую смену. Владек долго разговаривал сквозь зубы. Чуть оттаял уже после того, как подписал протокол.

– Я знаю, что это не шутка. Мне звонили, сказали о расследовании.

«Светозар. Вчера. Скорее всего, сразу после того, как я вышел из кабинета», – догадался Дарек.

– Вы расспрашиваете о его тратах. Я не хочу давать официальные показания. Если Гвидон никому не говорил, значит, у него были какие-то причины это скрывать. Но с глазу на глаз скажу. Он постоянно привозил мне деньги. Для ребенка. Говорил, что раз нет своего волчонка, надо чужих баловать.

– Он не объяснял, почему нет своих? – поинтересовался Дарек. – Почему у него нет омеги? Как я понял, он не кривой, не косой, карасей регулярно добывает и гвоздь забить может. Неужели никто на такое сокровище не польстился?

Владек пожал плечами:

– Я однажды спросил, а он ответил: «Мне нельзя». Я подумал – может быть, какое-то генетическое заболевание. Ну, из тех, что могут передаться по наследству. Больше не спрашивал. Зачем в чужой беде ковыряться?

– Понятно. Вот визитка. Это служебные телефоны, мой и начальника. В случае, если подозреваемый у вас появится, или вы его где-то увидите, прошу немедленно нас известить.

Проговаривая эту стандартную фразу, Дарек мучительно размышлял: «Выставлять наблюдение или не дергать местных топтунов? Что будет делать Гвидон? Оббежит мужа покойного сослуживца по кривой дуге, чтобы не доставлять ему неприятностей, или, наоборот, явится, надеясь получить приют в оплату за регулярные подарки ребенку?»

– Я не позвоню, – спокойно ответил Владек. – Не позвоню, но и его на порог не пущу, так и знайте.

Дарек кивнул и попрощался. Наблюдение он решил не выставлять – пожалел не столько Владека, сколько его ребенка. На долю мальчишки и так выпало достаточно потрясений, не хватает еще, чтобы приятеля его покойного отца во дворе застрелили, если тот окажет сопротивление.

«Где-нибудь в другом месте застрелят. Земля большая, на всех хватит».

От Владека он поехал в центр города, в магазинчик деда Савватия, свечного мастера, известного далеко за пределами Лисогорской губернии. В стеклянную дверь, на которую была намертво приклеена табличка «Закрыто», Дарек скребся минут пятнадцать. Дождался того, что Савватий выглянул из подсобного помещения, запрыгал и замахал руками, корча страдальческие рожи. Дед поправил монокль, долго и недоверчиво смотрел на дверь, а потом все-таки сжалился и отпер внутреннюю задвижку – оказал милость внуку покойного приятеля. Дарек просочился внутрь и попросил:

– Дед Савва, а можно?..

– Сколько?

– Четыре.

– Это слишком много. Раньше заказывать надо было. К празднику все наперечет.

– Мне только одну заговоренную. А три – простые. Я обещал Камулу и Хлебодарному на Ключеводском вокзале. Еще две – для «Сидящих». Там Хлебодарному хотелось бы заговоренную поставить.

– Хм. Как ты к ним пробрался?