Страница 1 из 2
Олеся Соболь
ДНДЖ (две недели другой жизни)
Ира сидела в кабинете директора с непроницаемым лицом. Напротив неё завуч, учитель русского языка, алгебры и химии, все, как один, твердили, что Маша «съезжает». Слово взяла психолог и ласково, по-дружески запела, что компания, с которой стала водиться Мария, плохо на неё влияет. Сама же виновница торжества сидела за дверью и теребила брелок на своём рюкзаке.
С самого начала восьмой класс у Марии не задался, но она старалась, держалась и две четверти вытянула на «четыре» и «пять». После Нового года девочка подружилась с ребятами старших классов и стала проводить времени больше с ними, чем за учебниками. Легкую атлетику Маша тоже забросила, не появлялась там больше месяца. И хотя мать впервые вызвали «на ковер», девочка не сильно волновалась. Скорее всего, вечером дома будет скандал. Ну что ж скандал – значит скандал…
– Видите, тройки посыпались в феврале, – Анна Николаевна, классный руководитель, протянула ведомость. – Кое-где оценки спорные, могут в четверти выйти тройки. А следующий год – экзамены!
Ира молча смотрела табель дочери.
– На дополнительные не ходит, – продолжала Анна Николаевна под одобряющие кивки коллег, – на уроках пассивна, на переменах только и ходит с этой компашкой: куда они, туда и она. Там все курят: и мальчики, и девочки, и …
Ира оторвалась от табеля оценок и спокойно, но твёрдо спросила:
– Маша была замечена?
– Нет, но, – растерялась Анна Николаевна.
– У кого-то есть основания полагать, что Маша курит?
Собравшиеся пожимали плечами и отрицательно качали.
– Хорошо, – голос Ирины Витальевны был ровный и твердый, ни нотки сожаления или извинения.– Я поняла, что Маша стала меньше уделять время учебе, оценки стали хуже и у неё появились знакомства, которые вызывают вопросы. Так?
– Да, – ответила психолог. – Вы, как родитель, должны обратить внимание на её свободное время, больше говорить с ней, поддерживать и, конечно, повлиять на учебу, следующий год – экзамены.
– Я, как родитель, непременно приму необходимые меры, – Ира говорила, глядя в глаза психологу, словно отвечает ей лично и наедине. – Только почему нельзя было решать вопросы постепенно. Если с февраля мы катимся вниз, почему этого не видно по оценкам в дневнике. Если вас тревожат её друзья и поведение в школе, почему мне ни разу не позвонили. Разве я за восемь лет оставила без внимания хоть одно обращение из школы?
От интонации Ирины Витальевны всем стало не по себе, каждый почувствовал себя немного виноватым, хотя подразумевалось обратное.
– Понимаете, Ирина Витальевна, – постаралась разрядить обстановку Анна Николаевна. – Компания, с которой дружит Маша, вчера ограбила квартиру. Маши с ними не было. Но мы вас и пригласили для того, чтобы вы взяли дочь в руки. Это первые звоночки, до этого все не было настолько серьезно.
– Понятно. Спасибо. Разберемся.
Ирина Витальевна вышла из кабинета. Маша, растерявшись, что её так и не пригласили войти, последовала за ней на выход.
Ира шла быстро и уверенно, несмотря на шпильки и узкую юбку. Осанка у неё всегда завидная, хотя спина к вечеру «лопается» от постоянного сидения за компьютером. В свои тридцать четыре она выглядела строго и собранно. Её должность накладывала отпечаток на манеру общаться и держаться в обществе. Ирина Витальевна – главный бухгалтер торговой сети. Она отличный специалист, с хорошей зарплатой и колоссальным перечнем должностных обязанностей.
Мать с дочерью молча сели в машину. Ира говорить не хотела, а Маша не знала, с чего начать. Зазвонил смартфон, Ира поставила его на громкую связь.
– Ну что, девочки, какие планы на вечер?
Голос отца был достаточно веселым. Он третий день в командировке и, видимо, не знал, что родителей вызывали в школу.
– Вторым пунктом – убить дочь, – едва слышно прошептала Маша.
– Ты выяснил, насколько задержишься?– всё так же строго спросила Ира, проигнорировав его вопрос.
– Неделе на две-три точно, – более серьезно ответил Ярослав.
– Почему так долго? Мы же планировали съездить на недельку на отдых.
– Я не могу. Я должен быть здесь и лично всё контролировать.
– А мы? Рушатся все наши планы, – злилась Ирина.
– У Машки все равно школа, запланируйте к родителям на выходные.
– Ярик, ты же знаешь, я люблю, когда всё четко, как задумывалось.
– Ир, не получается. Хочешь, давайте без меня.
– Ладно, я за рулем. Позже перезвони,– устало и обиженно попрощалась Ирина.
Маша смотрела в телефон и не пыталась заговорить с мамой.
– Почему вторым? – спросила Ира.
– Что?
– Что будет первым пунктом, если убить дочь – вторым?
– Накормить её, – спокойно ответила Маша, словно ответ был очевиден.
Ирина – девушка-план. Так было с самого детства. У неё всегда всё распланировано, на всё есть свои списки, и она четко идет к поставленной цели. Менять решения на ходу она не умеет. Только обдуманно, взвешенно, ведь всё расписано на несколько шагов вперёд. Она всегда знает, что будет завтра, послезавтра и через несколько дней. Это касается всего: приготовления ужинов, выбора одежды на работу, посещение кинотеатров и кафе, встреч с друзьями и поездок к родителям мужа. Она хорошая мама, жена и хозяйка, у неё всегда во всём порядок и дисциплина.
Дочь они воспитывали вполне демократично, но, конечно, ответственно. Маша -девочка умная и способная, репетиторов до сих пор не требовалось. Хорошие вещи, современные гаджеты, отдых на каникулах – всё это родители могли ей предоставить.
– Переодевайся, скоро ужин.
– В семь тридцать,– промямлила Маша, стаскивая ветровку. – Мам, ешь без меня, я не голодна.
Ира остановилась в коридоре, удивленно глядя на дочь.
– Почему?
В этой семье строго заведено: во-первых, ужинать в полвосьмого вечера, во-вторых, есть всем вместе, и в третьих, потом ничего не подъедать. Исключения составляли всяческие торжества и походы в кафе или ресторан, но они были запланированы за несколько дней, поэтому правило не нарушали.
– Я не голодна, – смущенно отвечала девочка, – я полчаса назад в пиццерию с друзьями ходила.
– С друзьями, – повторила Ира. – О них нам и нужно поговорить.
Маша вздохнула и демонстративно подкатила глаза.
В начале девятого Ира сидела на кухне и допивала свой кофе в одиночестве. Всхлипывания в комнате Маши прекратились, но она еще не выходила оттуда. Ира не была рассержена, скорее, сбита с толку. Оказывается, Маша передумала учиться на переводчика. Какая безответственность, сама-то Ира еще с первого класса знала, что станет бухгалтером. К тому же, Маше стало скучно в школе, поэтому у неё появились веселые друзья из старших классов. Но больше всего Иру удивили слова дочери: « Ты думаешь только о себе. Я нужна тебе, чтобы ты считала себя хорошей матерью! Я – один из пунктов твоих планов. И жить я должна четко по твоим дурацким планам! Возможно, ты робот, а я нет!». Подростковый бунтарь вырвался из характера спокойной, покладистой Машеньки, выбросил на мать всё, что накопилось, да еще и дверью хлопнул так, что с полки упали книги.
Это была их первая серьезная ссора, когда дочь открыто ей перечила. Конечно, Маша иногда бунтовала, но то были слабые попытки впустить лень и спонтанность в её распланированную жизнь. Но девочка никогда не критиковала всю систему, ведь она жила так с рождения, в отличие от самой Ирины.
Когда Ира была маленькой, жила в основном у бабушек, мать всегда была на заработках. Приезжала раз в полгода, привозила вещи, деньги и снова пропадала. А Ира до пятнадцати лет путешествовала по маршруту: «баба Маша, баба Рая, тётя Таня».
Всё время жить в одном доме она не могла. К бабушке Маше приезжал сын-дальнобойщик и пару недель спал на её кровати, потом снова уезжал в рейс на пару месяцев. У бабы Раи дед уходил в запой, и оставлять с ним ребенка было небезопасно. А у тёти Тани было два сына, с которыми Ира не всегда уживалась мирно, поэтому сбегала при первой возможности.