Свет мой

— А почему девочек не позвал? — поинтересовалась Софья.

— Зачем нам они? Без них лучше. Мы с пацанами так решили, — важно сказал Стасик.

— О, ну, да, это несолидно — праздновать с девочками. Вы же кастой выше.

— Это они так говорят пока маленькие, ещё года два — три и драться будут за женское внимание, — прокомментировал слова брата Марсель.

— Ну да, ты-то знаешь, — улыбаясь, сказала Софья.

Всё же случилось гораздо раньше — в тот же день. Ребята в два часа дня по пути в кафе решили зайти в тир, который находился недалеко от гимназии, в парке.

— Идём мы никого не трогаем, — позже рассказывал Стасик, — и видим, что один урод у какой-то незнакомой девчонки отбирает деньги. Наши парни предупредили, что этот пацан из другого района, его у нас многие знают — беспредельщик. Он хоть меньше меня ростом, но старше, и за ним стоят большие ребята. Я все-таки заступился за девчонку. А пацан сказал, что теперь будет стрелка, и я должен прийти в семь вечера на стройку, находящуюся за парком, с деньгами, которые я не дал отобрать у той девчонки, иначе он поставит меня на счетчик. Какой уж тут день рождения? Нет, мы посидели в кафе, поиграли немного в боулинг, но настроения не было, и часов в пять разошлись. Дома Марсель спросил, что случилось, но я не стал говорить. Однако вы же знаете брата, он же не отстанет, пока не докопается до истины, домашний психолог. Я рассказал всю правду, и то, что боюсь этого пацана, тоже сказал. А Марсельеза говорит: «Кого ты боишься? Этого сморчка? Да ведь ты даже выше его. Подойди к нему и сразу дай кулаком по физиономии, не говоря ни слова. Вот и все. Конечно, можешь не пойти, но тогда тебя объявят трусом на всю оставшуюся жизнь, ты лишишься уважения, деньги с тебя будут тянуть, может, регулярно бить. Ввязаться в историю я могу, но это ничего не изменит. Ты сам должен заработать авторитет. Если будут бить толпой, ввяжусь — тогда это будет правильно, по-пацански». Я подумал-подумал и решил, что брат прав. И такая у меня ненависть, злоба к отъявленному беспредельщику появилась, не высказать. Это, наверное, и силы придало. В общем, пришел я на стройку в старых школьных брюках, чтобы вы не ругались, если порву, надел потертый свитер, в котором с дедом ходил на рыбалку, резиновые сапоги — вид был еще тот. В указанном месте были и ребята из моего класса, и незнакомые, пришедшие вместе с тем пацаном. Где был брат, я не видел — ушел без него. Как и учил Марсель, подойдя к пацану, я его тут же ударил, не говоря ни слова, а потом ещё раз. И такими сильными получились удары, что у того из носа полилась кровь. Конечно, он не ожидал, что я стану драться, вот и не сгруппировался, морально не приготовился. Больше бить не пришлось. Сморчок начал тихо договариваться, что ко мне не имеет претензий, пусть деньги несут другие ребята, которые были со мной. Мерзкий тип. Заехал я ему ещё раз для профилактики, но тут вмешался Марсель, непонятно откуда взявшийся, и сказал их банде, в нашем районе не появляться, иначе будут иметь дело с ним и с его друзьями-каратистами. Вот и вся история.

— А я хотела в пятых классах спектакль по авторским сказкам поставить. Вашему решила дать «Кота в сапогах», — сказала я, — опоздала я, как минимум, года на два.

— Почему опоздала, мам? Самое время, а на главную роль назначь малого. Вот все посмеются. Что, блохастик, будешь Кота в спектакле играть? — улыбаясь, спросил Марсель.

— Ну, тогда, судя по сегодняшнему признанию, ему играть благородного разбойника из Шервудского леса. Как, впрочем, и тебе, Марсель.

Ложась спать, я сказала Саше:

— Парни ведут себя, как парни. Взрослеют. Ничего с этим не поделаешь. Меня радует, что дерутся за дело и поступают по справедливости. А беспокоит знаешь что?

— Не знаю. Поделись.

— Софья сказала, что ребята нецензурно выражаются, когда играют в футбол. Она их за это уже отругала. Я учительница, а они матерятся. Вот так воспитание! Что тогда с других спрашивать, если свои дети так себя ведут?

— Успокойся, Свет мой. Это нормально для мужчины. Матерная брань — возможность снять стресс, так считают многие, и я к этому отношусь нейтрально. Ребята были в своей среде, а Соня услышала случайно, поэтому криминала я не вижу. Конечно, поговорю с парнями, чтобы следили за речью в присутствии посторонних.

— И всё-таки я против матерщины. Это моя позиция.

— И я против, но это жизнь, Светик, она другая, чем в твоих любимых книжках, хочешь ты этого или нет.

— Но от тебя я никогда не слышала нецензурную брань.

— И не услышишь. Потому что я знаю, как и с кем разговаривать. И наши парни знают. Не волнуйся, все хорошо. Давай спать, любимая, тебе нужно больше отдыхать после болезни.

Незаметно пролетела желтокрылая осень, подкралась, как всегда неожиданно, по-сибирски снежная зима и так же незаметно ушла, уступая своё место звенящей ручейками весне, и я все чаще и чаще замечала, как сильно сдружились наши дети. Иногда мне казалось, что они имеют на троих какие-то свои большие и малые секреты. Отрадно было, что и Стасик комфортно себя чувствовал в компании старших детей. Они, конечно, над ним подтрунивали, но как-то беззлобно, по-доброму и тоже, подобно родителям, воспитывали. Начинал, как обычно Марсель:

— Малой, пропылесось — твоя очередь.

— Неправда, моя была вчера. А сегодня ты должен заниматься уборкой.

— Не придумывай. Иди, говорю, убирай квартиру.

На этом этапе подключалась Софья:

— Стасик, видела твою классную, она сказала, что ты чрезвычайно трудолюбивый мальчик.

— И что? Я трудолюбивый только в учебе.

— Не только. А вообще, позвоню-ка я твоей классной и приглашу ее в гости. Пусть посмотрит, какой ты трудолюбивый: и в комнату твою зайдет, где беспорядок на столе, и на пол грязный обратит внимание.

— Ну, иди и звони, подумаешь.

Соня берет телефон и как будто звонит классной, а через полчаса подходит к двери, открывает ее, громко стуча, а потом вбегает в комнату братьев и кричит:

— Татьяна Степановна, твоя классная, пришла, быстро наводи порядок на столе и бери пылесос.

Сын начинает интенсивно трудиться, а после, когда понимает, что его очередной раз разыграли, обижается, но недолго. А потом ребята все вместе смеются. Марсель, гладя Стасика по голове, говорит:

— Не обижайся, малой, следующие два дня я убираю квартиру: за сегодняшний день и завтра за тебя. Но ты должен сам понимать: видишь, что требуется уборка, не жди, пока скажут родители или придет твоя очередь, сам наводи порядок. Мы же с Софьей именно так делаем?

— Ну, да.

— Что требуется и от тебя.

— Ага, так и слышу папины интонации, давно такой правильный стал?

— Потому и говорю, что понял многое.

Однажды, возвращаясь с работы, я увидела объявление, висящее на двери подъезда:

Уважаемые жильцы, на улице, возле дома, я потеряла пятьсот рублей. Нашедшего очень прошу вернуть в квартиру тридцать три. Галина Николаевна.

— Самое главное, я видел эти деньги, — сказал Стасик. — Они лежали прямо возле двери подъезда. Но решил, что тот, кто потерял, вернется и найдет их. Они же чужие, я и не стал брать.

— В таких случаях, сынок, лучше деньги поднять и написать объявление о пропаже, — сказала я.

— Ага, и сразу все в округе будут в двери стучать. Как я определю, кому деньги принадлежат?

— Так спрашивай, сколько потеряно и какими купюрами. Да и не так много у нас лгунов, — сказала Соня.

— Понятно. Что же делать? — задалась я вопросом. — Жаль бабушку. Добрейшей души человек.

— Надо отдать ей эту сумму, — предложил Марсель. — Для нас она невелика, а для Галины Ивановны существенна.

— А давайте скинемся. У меня есть сто рублей. Осталось с подаренных денег двадцать третьего февраля, — сказал Стасик.

— У нас тоже по двести рублей с праздников осталось, — за себя и за Соню ответил Марсель. — Вот и есть пятьсот.

— Ну, что ж, решение, я считаю, верное, — и прочла:

Мир держится на добрых людях.