Жёлтые шипы (ЛП)

- Двигайся, - говорит он своим слегка скрипучим голосом, который предназначен для того, чтобы шептать грязные вещи в темноте.

Или, может быть, на свету. Кого это волнует?

- Что?

- Либо ты меня услышала и прикидываешься дурочкой, либо у тебя проблемы со слухом. И на то, и на другое мне наплевать.

Моя небольшая фаза "поклонения у его алтаря, глазея на него" резко обрывается как от его слов, так и от их снисходительного тона.

Кем этот мудак себя возомнил? Он может быть немного привлекательным — ладно, много, неважно, — но это не дает ему права обращаться со мной как с грязью под ногами. Я не была рождена для этой должности.

Я использую свой наполовину насмешливый, наполовину снобистский тон, который обычно использую, разговаривая с Брианной.

- Э-э, алло? Ты тот, кто прижимает меня к земле.

- Потому что ты обхватываешь мою ногу своей.

Я поднимаю голову и осматриваюсь вокруг, пока мой живот не начинает болеть от полуподнятого положения, и, конечно же, моя нога определенно обвивается вокруг его. И действительно ли его мышцы подергиваются под моими, или мне это мерещится?

Так держать, Наоми. Один к нулю, Черные Дьяволы.

Но вместо того, чтобы вести себя как идиотка, которой мой мозг велит мне

подражать, я не отпускаю его.

- Это только из-за падения. Не бери идеи в свою извращенную голову.

- Может быть, ты та, у кого голова закружилась с тех пор, как он попал прямо туда. - Он улыбается, показывая мне свои идеальные белые зубы, и хотя это считается дружеским жестом, пустота, стоящая за ним, запрещает мне рассматривать это как таковой.

Я была хорошо осведомлен о репутации Себастьяна с тех пор, как перевелась сюда в выпускном классе средней школы. Нужно было быть слепой и одновременно жить под скалой, чтобы не узнать единственного внука сенатора Брайана Уивера и любимого квотербека Блэквуда.

Он - воплощение клише с его завораживающей всеамериканской внешностью, происхождением и мастерством.

Все считают, что его дедушка готовит его к карьере политика, как только он закончит колледж, и что футбол - это всего лишь ступенька. НФЛ слишком мала для его амбиций и его будущего.

Но это не то, что я впервые заметила в Себастьяне. Дело было не в том, кем была его семья, во что он играл, и даже не в том, как он выглядел.

Это всегда были его глаза.

То, как они приглушены, как сейчас, как будто он входит в роль.

Он так хорошо играет в социальные игры, что я иногда завидую. Хотела бы я притворяться так же убедительно, как он. Хотела бы я улыбаться людям, когда все, чего я хочу, - это спрятаться.

- Давай согласимся не соглашаться. - Он все еще улыбается, но больше не пытается скрыть фальшь. Это то, что делают люди, когда они сыты по горло. Они сбрасывают маски и позволяют проявиться своему истинному "я".

И прямо сейчас то, что он проецирует, полностью отличается от того, кем он является на самом деле.

- Так ты собираешься отпустить меня или предпочитаешь пощупать меня еще немного?

Я рывком двигаю ногой.

- Ты тот, кто это делает.

- Да, да, и я также тот, кто загнал себя в клетку против тебя. Ты себя слышишь?

- Да, я знаю, и у меня больше смысла, чем у тебя… Почему ты не встаешь?

Пустая насмешка на его лице медленно рассеивается, когда сквозь нее просвечивает проблеск.

- Разве ты не сказала, что я чувствую тебя? С таким же успехом можно согласиться с этим.

- Ты что, с ума сошёл? Мы даже не знаем друг друга.

- Почему это имеет значение? Это всего лишь естественная химическая реакция между здоровыми взрослыми людьми.

- Ты что, гребаное животное?

- Монстр, если быть более точным. - От того, как он подчеркивает слово "монстр", у меня по спине пробегает холодок, и мне с трудом удается сдержать свое волнение.

Я хлопаю руками по его груди, чтобы оттолкнуть его, но мне едва удается пошевелить твердыми, как камень, мышцами.

- Слезь с меня.

- Тссс. Я еще не закончил.

- Не закончил с чем?

- С тобой.

Мои пальцы на ногах поджимаются, и мне требуется вся моя сила, чтобы не ударить его коленом или что-то в этом роде. Я всегда плохо справлялась с подобными нюансами, но особенно если они исходили от кого-то вроде Себастьяна.

Я думаю, что слухи все-таки верны. Он действительно переспал бы с кем угодно, не так ли?

- Уивер! - кричит мужской голос, и Себастьян неохотно слезает с меня, потеря его тела трогает меня больше, чем я хочу признать.

Я вскакиваю на ноги, собираю наушники и сумку, радуясь, что ничего не сломано, и мое внимание переключается на парня, направляющегося в нашу сторону. Это друг Себастьяна, Оуэн, еще один любитель футбола, с более темной кожей и бритой головой.

Себастьян, однако, не делает движения, чтобы уйти, его дикий взгляд прикован ко мне. Смущение и чувство, которое я не могу определить, овладевают мной, и мне хочется вскинуть ногу в воздух и побежать по открытому полю, чтобы вдохнуть чистый воздух и избавиться от него.

- Хочешь автограф? - Я огрызаюсь, а потом жалею об этом. Мне действительно нужно научиться контролировать свой характер и не закатывать истерику по любому поводу. Но, наверное, у меня постоянно такое чувство, что все хотят заполучить меня, и звездный квотербек не исключение.

Особенно с той насмешливой манерой, с которой он наблюдает за мной.

Он снова улыбается той пустой улыбкой, которая может быть признаком того, что его душа была завербована дьяволом.

- Я подумаю об этом и дам тебе знать.

- Подумаешь о чем? - Оуэн кладет руку на плечо Себастьяна, когда тот подходит к нам. - Что случилось между тобой и азиаткой?

Я кладу руку на бедро.

- У азиатки есть имя, придурок, и это Наоми. Скажи Сири, чтобы она объяснила тебе это по буквам.

И с этими словами я поворачиваюсь и ухожу, эхо смеха Себастьяна преследует меня еще долго после того, как он оказывается вне пределов слышимости.

К тому времени, как я возвращаюсь домой, мне кажется, что я уже сто раз проанализировала то, что произошло на поле.

Ладно, это ложь. Это было по крайней мере в два раза больше.

Несмотря на то, что я чирлидерща, я на самом деле не разговариваю с Себастьяном и не играю с остальной футбольной командой.

Конечно, Рейна, Брианна и остальные члены команды хотят, но я не хочу по той простой причине, что... ну, они ожидают секса. Это не ракетостроение, и я не шлюха.

Так какого черта я выставила себя таковой, когда обвила его ногу вокруг своей?

Сильно отчаялась, Нао?

Я пишу Люси, чтобы попросить ее позвонить мне, как только она закончит с любыми сатанинскими ритуалами для фигуры и красоты, которые Рейна заставляет их выполнять. Но я знаю, что сегодня она будет слишком занята для меня.

Или когда-либо, если уж на то пошло.

Она практически продала свою душу дьяволу, и Рейна позаботится о том, чтобы занять ее.

И с тех пор это стало нашей внутренней шуткой.

Я никогда не думала, что наши отношения с Акирой — дружба, как она это называет, — зайдут так далеко, но я рада, что он, по крайней мере, у меня есть.

Даже если я до сих пор не знаю, как он выглядит.

Я подумывала о том, чтобы попросить фотографию: однако он не только откажется, но и уничтожит тот образ, который у меня уже есть о нем. Симпатичный парень, который определенно отаку и говорит о порно больше, чем нужно.

Он развратил меня.

Мои ноги останавливаются у входной двери нашего дома. Она имеет широкий вход в гостиную, который находится по диагонали от кухни.

Мама стоит перед манекеном с подушечкой для булавок на запястье и телефоном у уха, пока она прикалывает кусок ткани к груди манекена.

Она могла бы стать генеральным директором Chester Couture, но она по-прежнему одержима манекеном дома, пытаясь придумать свой следующий шедевр.

Я прячу письмо Акиры в свою сумку, прежде чем она поднимает голову. Хотя мама знает, что у меня есть друг по переписке из Японии, мне не нравится, что она трогает его письма. Иногда мы говорим о порно, и это не тот разговор, в который я хочу, чтобы она была посвящена.