Страница 7 из 11
Сперва я расстраивалась. Даже плакала пару раз, а потом… Благодарила Григория, что не стала одной из миллиона последующих жертв обаяния Павла. Не было девушки в нашей компании, которая добровольно не раздвинула перед ним ноги: беременная, замужняя, вдова… Все каким-то образом сдавались!
Поговаривают, что именно из-за этого Григорий с сыном и перестал общаться, разделив компанию на две части и разъехавшись по разным уголкам столицы. А меня оставил Павлу лишь потому, что только он мог платить высокую заплату. Старик больше не тянул.
Жизнь продолжалась, все плохое забылось. И вот теперь, спустя годы, я пришла к тому, что еду в наручниках в загородный дом этого самого Павла Григорьевича! Настроения не было. Планов на будущее – тоже. Угрюмо глядя в окно, я дотошно вспомнила, когда успела так накосячить, что Вселенная мне подобным «добром» ответила.
– Есть хочешь? – вдруг спросил Астафьев будничным тоном. – Мы тут ресторанчик один будем проезжать… С меня там денег не берут.
С ужасом глядя на мужчину, я удивленно выдохнула сквозь зубы:
– Нет. Благодарю.
«Да после такого стресса я неделю ничего съесть не смогу!», – рычала я про себя, с трудом сдерживаясь.
На светофоре босс вдруг посмотрел на меня оценивающе и пришел к «очевидным» выводам:
– О, я понял! Ты какая-нибудь веганша, да? Чтобы такая фигура была, надо небось одну траву жевать. Я вас, женщин, знаю.
Глядя в пассажирское окно, я закатила глаза. Но начальнику ответила деланно вежливо:
– Не поверите. Я все ем, даже фастфуд.
«С такими нагрузками, как у меня на работе, можно три раза в день крылышки в кляре есть и еще поверх похудеешь!», – возмущался внутренний голос.
Мужчина ничего не ответил, а через десять минут мы вдруг зарулили на парковку одной известной бургерной. Астафьев сам сходил, великодушно на время отсутствия приковав меня наручниками к своей драгоценной машине.
– Не переживаете, что я – злостная преступница – найду способ ее угнать? – невинно поморгав, с улыбочкой уточнила.
– Не переживаю, солнышко, – в тон мне ответил босс, прежде чем захлопнуть дверь. – Такую машину сложно куда-то деть. Она вся в маячках.
А вернулся он уже с кучей пакетов. Судя по чеку, прикрепленному степлером поверх упаковки, я поняла, что этот уникум взял каждую позицию из меню!
– Ешь, – приказал он жестко и отчасти грубо, продолжая свой путь. – Мне твои обмороки новые не кстати.
Фыркнув, я демонстративно переставила пакетики на заднее видение. Астафьев от злости чуть руль руками не раскрошил, то чернея, то краснея.
– Не буду, – миролюбиво откликнулась я, подергав рукой с наручниками. – А то вы потом меня в ограблении бургерной обвините. Нет уж. Из ваших рук я больше ничего брать не буду.
– Вот как… – жесткий рык мужчины заставил вздрогнуть, но лицо я-таки выдержала каменным.
– Более того, – не унималась, – как только вы свое богатство найдете – я увольняюсь.
Астафьев ничего не ответил. Я было решила, что наш разговор закрыт, как спустя полчаса он продолжил:
– У тебя же мама больная.
– Вот именно, – наши взгляды с боссом скрестились. Он буквально давил на меня ментально, сканировал рентгеном! Его сжатые зубы и вытянутая челюсть производили неизгладимое впечатление. Хотелось прямо на ходу из машины выпрыгнуть. Но я не сдавалась. Сглотнула ком и все же закончила мысль:
– Найду себе спокойную работу, чтобы не было риска «потерять» миллион долларов. Мамочка здоровее будет.
Астафьев скривился, как от лимона. Весь остаток пути он молчал, но атмосфера в авто царила, мягко скажем, недружелюбная. Изредка на меня бросались раздраженные гневные взгляды. Почему-то часто на голые коленки. Чем они так не угодили Павлу, оставалось лишь догадываться.
На какое-то время я даже успокоилась, а потом мы въехали на территорию закрытого поселка. Стоит ли говорить, что Астафьев жил не в сталинке? Разбитое озеро, высаженный парк, новомодные аллеи – все это было ерундой по сравнению с огромными, дорогостоящими домами.
Когда Павел Григорьевич припарковался около самого роскошного дома, я присвистнула:
– Говорите, денежек у вас больше нет?
– Это – память, – кратко, сквозь зубы отмахнулся он, заезжая на подземную парковку.
Тут же к нам подбежали пять девочек. Кто-то чай предложил, кто-то одежду подхватил, кто-то документы дал на подпись. В этом цветнике я чувствовала себя, мягко скажем, неуютно.
– Дамы, – без стыда и совести Астафьев прямо перед их глазами отстегнул наручники и толкнул меня вперед, – Это – Сонечка. Вы уж ее разместите, как царицу.
– В лучшей комнате дома? – наигранно улыбаясь, шагнула вперед блондиночка.
Окинув меня насмешливым взглядом, Астафьев вдруг выпалил:
– Не-а. В темнице сырой или в охраняемой башне.
Девушки вокруг меня закашлялись, а я закрыла лицо руками, беззвучно застонав. «Начинается цирк!», – вынуждена была признать, мечтая провалиться сквозь землю от стыда.
– П-простите? – естественно, никто юмора нашего местного Петросяна не понял.
Прочистив горло, Павел Григорьевич заговорил уже совсем серьёзно, без капли позитива:
– Говорю, в комнату с камерами ее, и чтобы на окнах решетки были. И Пете скажите, чтобы под комнатой ее караулил.
Часть 6
Босс куда-то резко испарился, а та самая блондиночка повела меня вглубь дома. Пока шла за ней по узкому коридору, не могла избавиться от мысли, что слишком уж у нее юбочка узкая, прямо по швам трещит. Да и блуза странная, прозрачная. Я бы в такой постыдилась даже на пляже лежать, а она хозяина дома вышла встречать.
Вывод напрашивался сам: либо они с Астафьевым УЖЕ спят, либо блондиночка над этим активно работает.
– Меня Светлана, если что, зовут, – звонкий голосок сразу показался мне надменным. Прямо чувствовались в нем лютая неприязнь и нежелание разговаривать.
«Это так у вас принято гостей встречать? – фыркнула я про себя. – Хоть и пленных…».
– А мое имя вам не понадобится, – мягко и приветливо я дала ей понять, что со мной в таком тоне общаться не получится. Пусть свои коготки в другом месте выпускает.
Звонкий заливистый смех полоснул по нервам. Высокий и громкий он буквально напоминал мне то жуткое чувство, когда кто-то скребет ногтями по стеклу. Блондиночка даже замерла посреди коридора, чтобы обернуться на меня с нервной улыбкой и злым взглядом:
– Вы правы… Тут никто надолго не задерживается, – выдержав краткую паузу, она протянула по слогам: – Кроме меня. Я тут была всегда и буду. Так что мое имя запомнить все же стоит.
Упорство Светланы меня буквально поразило. С широко распахнутыми глазами я присвистнула и кратко рассмеялась. Какая удивительная все же жизнь! Пока я мечтала сбежать из домашнего плена, эта блондиночка спала и видела, как живет в нем в роли хозяйки.
Так что равнодушно пожав плечами, просто облегченно выдохнула:
– Хоть бы так и было, Светочка! Может вы поможете мне побыстрее отсюда слинять, а?
В глазах той замерцало самое искреннее недоумение. Минуту помолчав, она все же прохрипела:
– То есть? О чем это ты?
– Понимаешь, – шагнув вперед, заговорщицки шепнула я ей, – я тут быть не хочу. Мне это вообще не нужно. А твой начальник прямо с ума сошел: под конвоем и в наручниках меня сюда притащил.
Уж не знаю, о чем там подумала Светочка, но за считанные секунды на лице ее сменилась куча эмоций: от злости и отчаянья, до раздражения и недоумения.
– Идем быстрее, покажу комнату, – буркнула она, буквально бросившись дальше по коридору. – Нет у меня времени на разговоры!
На этом наша так и не начавшаяся дружба с девушкой была окончена. Та привела меня в небольших размеров комнату с современным приятным взгляду ремонтом. В приватной ванной комнате я визжала от радости: такую роскошь давно не видела. Все в огромных размерах и только мое, персональное. Довольная своим внезапно образовавшимся отпуском класса «ультралюкс» бросилась бегом в огромную душевую кабину. Так и хотелось испробовать сотню баночек-скляночек, что так и манили. Пока намазалась каждым, прошла вечность. Благо, белый стиранный халатик аккуратно лежал в банном шкафу. Замотавшись в него поплотнее, я довольная вышла к постели.