Пленница босса

– Ой, Соня, простите! Я должна была вас встретить, но… – лживый надменный тон блондиночки раздражал теперь с одного звука. Она замолчала, как по щелчку пальцев, когда оценила мой внешний вид. Скривившись, так раздраженно отвернулась к окну, совсем не приветливо буркнув. – Босс отвлек. Ну, вы и так прекрасно все нашли.

– Ничего не прекрасно, Света! – грозный бас Астафьева заставил нас с блондинкой подпрыгнуть. Сев за рабочее место, он достал из ящика сигареты и закурил прямо над документами. Впервые наблюдала у мужчины такое. Ранее он был осторожен. – Минус двадцать процентов зарплаты.

Света обернулась ко мне с довольной ухмылкой, сочувственно поджимая губу:

– Ничего-ничего, Сонечка. Двадцать процентов – сущий пустяк. Я смотрю, вы в одежде совсем не прихотливы, так что справитесь.

Недоумевающе повернувшись к той, Астафьев рявкнул:

– Ну и отлично, раз так. Я тебя имел в виду, Света. Тебе минус двадцать процентов. Два месяца! – девушка поперхнулась воздухом и почему-то свой полный ярости взгляд адресовала именно мне. Покачав головой, начальник тыкнул ей пальцем на выход. – Не трать энергию зря. Иди вон лучше разберись с бытовой утварью. И туалетную бумагу закажи, по всему дому закончилась!

И Света ушла, только вот каждый ее шаг отдавал полным несогласием с произошедшим и яростью. Когда дверь захлопнулась, я наконец присела на диван. Зеленый и мягкий он располагал гостей к диалогу. Но расслабиться я так и не успела. Сложив руки у лица, Павел уставился на меня, как коршун. Или следователь на допросе. Не хватало только лампы, направленной прямо в лицо.

– Рассказывай, Симонова, – с тяжелым вздохом потребовал он, – как с подельником план похищения денег продумывали.

Часть 9

Конечности онемели по щелчку пальцев, а сама я будто начала проваливаться куда-то в бездну.

– Что вы такое говорите? – с отчаяньем прошептала, с трудом глотая кислород.

– А я больше ничего говорить не буду, Сонечка, – теперь мое имя из уст босса звучало, как матерное слово. Стало мерзко, больно, неприятно. Отряхнувшись, с трудом сдержала рвущиеся наружу слезы. Пока я справлялась с собой, начальник с размаху раскрыл ноутбук, повернул его экраном ко мне. – Я лучше покажу.

Когда Астафьев нажал кнопку воспроизведения, я застыла. Кажется, мир вокруг замедлился. Это были камеры видеонаблюдения. Они в режиме «кино» показывали путь сумочки из кабинета Павла Григорьевича. Сперва та попала ко мне в руки…

– Вот тут самое интересное начинается, – тыкая пальцем в экран, мужчина едва его не раскрошил.

Мне стало стыдно, потому что мое поведение на экране было далеко от профессионального. Босс вручил сумку, и я отправилась вниз, чтобы отвезти ее к месту назначения. Но там меня поджидал Димочка, решивший устроить сюрприз. Хотел принести кофе на обед.

«Плохо выглядишь, – помнила я каждое последнее слово из уст Димы, читала по губам. – Пойдем-ка ты лучше часик в кофейне посидишь, а я пока сам все сделаю, а?».

Дима часто проявлял ко мне заботу, я улыбнулась ему с благодарностью. Без задней мысли отдала ему миллион долларов, как потом выяснилось, а сама отправилась в здание через дорогу, где спокойно себе отдыхала.

– А теперь я тебе расскажу, что я вижу, – захлопнув экран, Астафьев казался мне чернее тучи и опаснее грома. Его сжатые губы и вытянутое лицо не предвещали для меня ничего хорошего. – Ты сразу заглянула в сумку и поняла, что там деньги. Подозвала своего подельника к зданию компании, отдала ему миллион, а сама, для отвода глаз, отправилась «пересидеть» в укромное место, часок.

– Я не… – сорвалось с губ, но я тут же осеклась. Поверит ли мне босс, когда все зашло так далеко? Стало дурно. Кто-то словно выкачал весь кислород в комнате.

– А теперь, – резкий удар по столу, и я едва ли не потеряла сознание от страха, – твой «Димочка» спокойно себе сидит в Мексике и ждет свою Сонечку. Мол, к тебе-то никаких претензий. У тебя руки чистенькие. Тебя не за что посадить. Вы так думали? Серьезно?

Во рту пересохло, в горле застрял ком. Сжав шею дрожащей похолодевшей ладонью, нервно уточнила:

– Какая еще Мексика? Вы о чем?

Астафьев расхохотался. Но это был тот самый смех, после которого хотелось выпрыгнуть из окна. Холодный, пугающе надменный и не предвещающий ничего хорошего.

– Не надо тут ломать комедию. Сама небось план этот придумала, – хриплый бас проникал под кожу, мой позвоночник дрожал. Я ощущала себя, как животное в ловушке. Та самая маленькая белочка, которой огромный сильный волк решил перекусить в качестве аперитива. Закатив глаза, Астафьев окончательно добил:

– Как говорится, яблоко от яблони…

Это было больно. Очень.

Отца я любила, сильно. То, что он оказался вором в законе – оставило огромную глубокую рану на сердце. Я носила этот жуткий секрет в себе и никому не могла рассказать! Никому!

– Грубо вы. – холодно и мертво прозвучало из моих едва открывающихся губ. Закрыв глаза, мечтала оказаться в другом месте.

– ГРУБО Я?! Я?? – вскочив на ноги, Павел Григорьевич заорал, как полоумный. Его сильные, мощные кулаки упирались в стол, как две скалы. Красные, налившиеся кровью. На них набухли вены, а пальцы слышно похрустывали. Мужчина тяжело дышал, рассматривал меня с ног до головы снова и снова. Пока вдруг не прищурился, с омерзением не прошептав: – Теперь я понимаю, откуда все это… Ты же натренированная входить в доверие к таким идиотам, как я и мой батя!

Вот тут-то я в конец опешила, уставившись на босса распахнутыми и удивленными глазами:

– Что, простите?

Пощелкав пальцами в воздухе, он выпалил:

– Тебя небось отец с детства учил, как мужикам нравиться. Вся такая милая, сексуальная, умная с томным голосочком… Я-то думал, что за женщина – идеал! А ты просто опытная мошенница! – ткнув пальцев в мои голые щиколотки, Астафьев в конец сбрендил. – Навыки соблазнения у тебя, что надо. Работает, Сонечка. Радуйся. Член у меня на тебя постоянно стоит.

Против воли взгляд опустился вниз, на ширинку босса. Было сложно понять, соответствуют ли его слова действительности, ведь все, что я видела: бело-красные круги.

– Великолепно, Сонечка! – хлопнула в ладоши я, обращаясь к себе же самой, – Ты попала в дурдом. Вот тебе и благодарность за упорные годы труда…

– «Упорные годы труда»?! – на вздохе возмущенно ахнул начальник. А потом и вовсе с рыком отшвырнул ноутбук к стеклянному стеллажу. Погром стоял страшный! Только вот он меня не впечатлил. Я еще не отошла от свинского отношения и кучи гадостей. Решив, видимо, завладеть моим вниманием полностью, Астафьев обошел стол и навис надо мной коршуном. – В чем именно ты трудилась, Сонечка? В соблазнении?

Спорить с человеком на взводе было бессмысленно. Более того, я находилась в чужом доме и все факты на первый взгляд казались явно против меня. Так что глядя мимо босса в окно, я произнесла лишь одного слово:

– Нет.

– Но ты не хотела, как другие, просто потрахаться, нет… – продолжал увлекательный разговор с умным человеком Павел Григорьевич. То бишь, сам с собой. – Ты все пыталась сделать, чтобы я тебе доверял и с ума сходил от твоих стройных ножек.

Тяжело вздохнув, я прикрыла лицо рукой и покачала головой:

– Господин Астафьев, вам пора остановиться. Потом будете жалеть о сказанном.

– Это тебе пора остановиться, госпожа Симонова! – внезапно босс сжал мои скулы и поднял лицо вверх. Так, чтобы я смотрела только в полные ярости глаза начальника и никуда больше. – И это ты будешь жалеть, если немедленно не свяжешься с «Димочкой» и не вернешь мои деньги!

От Астафьева исходила не просто энергетика злого и немного выпившего человека. Что-то еще явно бросалось во внимание… Оценив, как изредка его зоркий взгляд скользит по оголенным участкам моего тела, стало очевидно: «Черт, да этот придурок просто меня хочет!».

– Дима был хорошим парнем. Ответственным, добрым и внимательным, – разведя руками, я обратила внимание, как тяжело далось дыхание боссу, стоило мне облизнуть сухие на нервной почве губы. – Он знал, что я трое суток выполняла бесконечный список задач, поставленный вами внезапно с пометкой: «Бегом!». Именно поэтому и пришел ко мне, проведать. Ведь ночевала я над рабочим столом, в обнимку с отчетами и накладными.