Страница 17 из 27
— Для чего? — невеста искренне не понимала, почему вопрос рассмешил Гань Юй. — Вы умеете шить, госпожа?
— Только это и умею, — произнесла Гань Юй совершенно не грустно, даже с гордостью. Ху Тао на мгновение восхитилась настроением новоиспечённой подруги, но быстро подавила в себе позитивные мысли, связанные с этим местом и его обитателями. — Это не займёт много времени.
— У меня нет времени, госпожа. Больше нет.
Гань Юй сглотнула и медленно поднялась со своего места, жестом приказав слугам всё убрать. Монахиня до сих пор носила свою одежду, никому не позволяла её стирать или менять на другую. Упрямство, как черта человеческого характера, раздражала швею, но, по отношению к Ху Тао, восхищала. Сложно представить, какую силу воли нужно иметь, чтобы так противостоять собственной судьбе, чтобы… Чтобы что?
Никто не мог понять, что у девушки в голове, и она испытывала от этого огромное удовольствие, ей нравилось видеть недоумевающие лица, слышать неловкие речи, в которых ничего, кроме отчуждённости. В конце концов монахиня надеялась, что от неё все отвернутся, и Дьявол отпустит её.
Ху Тао редко обращала внимание на детали; неоднократно заходя в покои к Гань Юй, девушка удивлялась новым вещам, которые всегда были на том же самом месте. Монахиня беспокоилась о собственной памяти, дни начали сливаться в один, сны не беспокоили её, само понятие «сон» перестало существовать в понимании девушки. По прибытии в имение, она могла погружаться в недолгое забвенье, спустя время — могла лишь лежать с закрытыми глазами, стараясь ни о чём не думать. В конце концов Ху Тао перестала бороться и посвятила время своей работе, начало которой положила ещё в монастыре.
— Мне было бы легче, сними вы одежду, госпожа, — произнесла Гань Юй, надеясь на снисхождение принципиальной особы. — Так мерки будут точнее.
— Я бы предпочла остаться в одежде, если это не проблема.
— Конечно не проблема, госпожа. Скоро ведь я стану вашей служанкой, и я должна прислушиваться, — Гань Юй опустила веки и элегантно поклонилась, взяв из тумбы мерную ленту.
— Прекратите меня так называть, прошу, — Ху Тао не смогла сдержаться: стиснула зубы и раздражённо взглянула на подругу. — Для меня всегда Вы будете госпожой, не иначе. Продолжайте называть меня сестрой, хотя бы сейчас.
— Хорошо. Сестра, — Моракс предупредил, чтобы никто не перечил его невесте, и иногда это было невыносимо сложно. Девушка встала за спиной Ху Тао и начала медленно обвивать лентой её тело, подмечая формы и изюминки бывшей монахини. — По правде говоря, когда мы встретились, я ещё не знала, что ты станешь невестой моего господина. Но мне очень хотелось, чтобы ты присутствовала на свадьбе, потому что ты мне понравилась.
— К чему эти откровения? Особенно сейчас, — прикосновения жгли комфорт Ху Тао, но Гань Юй умело управлялась с лентой, не доводя терпение госпожи до критической точки.
— Мне нравится говорить про это. А ещё мне будет очень нравиться шить тебе платье. Оно будет шикарным, будь уверена, сестра.
— Это не стоит вашего драгоценного времени, уверяю, госпожа. Я уверена, Дьявол не выкупит меня у Властелина, он не отдаст меня.
— Почему ты так уверена?
— Монахиня, давшая обет — навеки невеста Бога, и он никогда её никому не отдаст.
— Госпожа, вы… — Гань Юй умолкла, измеряя обхват женской шеи. На мгновение Ху Тао ощутила, как лента слегка сжалась, и перевела испуганный взгляд на застывшую Мальвину (так нередко монахиня называла обладательницу небесных кудряшек). Швея хихикнула, ослабила хватку и неловко продолжила: — Моя работа — следовать указаниям моего Властелина, и он приказал мне тут же, как я приехала в имение: Стань для моей невесты подругой.
— Что?
— Представляешь, — Гань Юй обняла девушку за плечи, и та в ответ схватилась за её руку. — Дьявол приказал мне помочь тебе, подружиться. И я так обрадовалась. Раньше я никогда не дружила с его невестами, они были напыщенными, злыми и пустыми. С тобой же я уверена: ты — больше, чем ты говоришь и думаешь. Ты умерла, и мне искренне жаль, что это произошло против воли. Не представляю, можно ли вообще умереть намеренно, но, когда Сяо показал мне, как живут послушницы в вашем монастыре, мне, правда… Прости. Мне правда захотелось, чтобы ты умерла поскорее.
— Господин Сяо показал, как живут послушницы? — Ху Тао пропустила мимо ушей другие слова Гань Юй. — Каким образом?
— Он никогда не показывал свои покои?
— Дьявол запретил ходить туда в одиночку, сказал, что он может меня обидеть.
— И не удивительно, что господин Моракс волнуется о тебе, сестра, — Гань Юй ловко спрятала выскользнувшую из клобука прядку волос. — Сяо грубо отозвался о вашей кандидатуре, и господин попёр его из храма. До сих пор не смог простить, даже после того, как молодой господин привёл вас в имение, госпожа.
— Прошу, сходите со мной к нему. Я хочу, чтобы он показал мне монастырь! — Ху Тао почти сорвалась к дверям, но Гань Юй схватила за руку, так крепко, что девушке показалось: внутри хрустнули кости.
Несмотря на невинную внешность кудрявой Мальвины, она пугала внутренней силой. Ху Тао до сих пор помнила, как Гань Юй после долгой разлуки предстала в образе самки оленя с неестественной для этих животных шерстью; это наталкивало на навязчивые мысли о том, что каждый — если так можно было назвать — человек в этом доме обладал нечеловеческими способностями. Одна Ху Тао чувствовала себя бесполезной и слабой, ни на что не способной. Всё, на что хватало сил, — бессмысленно. Примитивными выпадами девушка не смогла бы сбежать или смягчить свою участь. Если бы только молодая госпожа могла отыскать лазейку, путь к спасению, она бы пошла на всё.
Гань Юй приблизилась, прильнув к груди девушки, прислушалась к дыханию Ху Тао; оно участилось, на что Мальвина хитро приподнялась, обвила лицо монахини, а та невольно размякла в чужих прохладных руках. Лица девушек оказались очень близко, всё в покоях затихло, даже шаги за дверью превратились в еле уловимое дуновение ветра. Гань Юй, как никто знала, что в этом месте стены имели уши, поэтому заговорила шёпотом, шифруя главные слова:
— Сяо показывал мне ваш монастырь, и в нём я увидела знакомую девушку, с которой мы столкнулись взглядами на рынке. Она красивая, — произнесла швея слегка угрожающе, на что Ху Тао вздрогнула. Она знала, что крылось за красотой Кэ Цин, и какую цену ей приходилось платить. После смерти одной из настоятельниц всё могло измениться, но почём молодой госпоже было знать? — Сяо мне рассказал про ещё одну девушку, с которой лично общался. Кажется, её звали Янь Фэй. Господин бы никогда не отпустил меня познакомиться с ними.
Гань Юй указательным пальцем ткнула Ху Тао в грудь, явно намекая, кого бы Моракс точно отпустил бы в человеческий мир, если та хорошо попросит. Монахиня в протест замотала головой. Хоть желание увидеть родных было сильным, ни при каких обстоятельствах она не согласилась бы встретиться с Дьяволом самолично, вдобавок упросить его о милосердии. Швея настырно подняла брови, и Ху Тао злобно выдохнула, понимая, что решение полностью за ней, и итог известен заранее им обеим. Требовался предлог, чтобы прийти в покои Властелина и не вызвать подозрений; монахиня была убеждена, что стоит мужчине догадаться о её желании навестить родных — он разозлится и запрёт в комнате, когда наконец появился такой шанс! Слуги сообщили, что волосы господина следует смочить: он всегда просил об этом, если надолго засыпал, а ещё наступило время примерки костюма, который Гань Юй благополучно закончила.
После молитвы, ближе к обеду (Ху Тао думала, что именно в этом промежутке дня они пребывали) молодая госпожа и служанка осторожно вошли в величественные огромные покои. Больше всего в них удивило наличие маленького прудика, прямо в полу; в нём плавали рыбки, плескались маленькие магические утята, затерявшиеся под водой при виде незнакомцев. Вперёд вышла служанка, которую ничуть не смутило наличие балдахина около ложи господина. Она уложила всё необходимое рядом на тумбе, подставила к низкой кровати такое же низкое сиденье, представляющее собой обычную подушку, и рукой изобразила приглашающий жест. Молча она развернулась и вышла прочь, проигнорировав попытку молодой госпожи взять её за руку. Ху Тао была столь не уверена в том, что у неё получится обхватить странное чёрное существо, облачённое в людскую одежду, поэтому в последний момент замерла, вновь задышав, когда дверь захлопнулась. Как мышеловка.