Поговори со мной

Аратаки обрадовался, что Сара сама завела эту тему, поэтому вскоре вернулся на кухню уже одетый и приобнял девушку сзади, грустно промычав. Им обоим не хотелось расставаться, но славно, что выдалось такое умиротворённое утро, в котором они могли быть вместе и только лишь вдвоём.

— Я так вчера и не спросила. Куда ты устроился?

Этого вопроса Итто и боялся. Когда парочка начала жить вместе, появились первые ссоры: на бытовой почве, из-за работы Кудзё. Студентка устроилась в кофейню, в которую сама ходила долгое время, можно сказать, это была её мечта, но Аратаки безжалостно ревновал. По каким-то личным наблюдениям он решил, что подобная работа привлекает много ненужного мужского внимания, ведь Сара — девушка красивая, даже в форме бариста. Примерно в это же время Итто начал часто пропадать в спортзале, тогда и Кудзё пришлось вкусить горький яд, когда осознала, что беспочвенно ревнует парня к незнакомым девушкам. Пара поняла, что ссориться можно бесконечно, поэтому установила несколько табу: Сара не работает полную рабочую неделю, а Аратаки не стремится стать тренером в том зале, даже если его будут умолять.

— Ты разозлишься, — сразу признался Итто с улыбкой. — Я стал тренером в том зале, — парень услышал, как лязгнула вилка, и зажмурился.

— Ты серьёзно сейчас? Мы же договаривались с тобой, а ты просто взял и начхал на своё табу?

— Не совсем же, я так же буду работать два через два, тем более, буду пока стажёром, до индивидуальных тренировок меня не допустят…

— Ты издеваешься? Индивидуальные тренировки с кем, с девками, на которых ты засматриваешься в зале?!

— Я, в отличие от тебя, от мечты своей отказался из-за этого табу!

— Я же не запретила тебе в зал ходить! — Сара отхлебнула немного воды. В горле противно пересохло, особенно после всего выпитого вчера. — Как разнервничался. Словно тебя кто-то ждёт каждый день в этом зале.

— Да, ждёт, — так смело ответил Итто, отчего девушка испугалась, стакан в её руке начал дрожать. — Понимаешь, я людей мотивирую. Мне улыбаются, благодарят, меня хвалят. Одна девушка похудела на десять килограмм, потому что я ей помогал, поддерживал. И вчера, когда я работал первый день, она безумно радовалась, что я стану тренером.

— Конечно радовалась, — грустно прошептала Сара и отодвинула тарелку прочь, чуть не уронив плашмя стакан с водой. — Я вдоволь наелась твоей наглостью, спасибо.

Сара вышла из комнаты, быстрым шагам ретируясь в спальню, пока Аратаки, выдыхая весь воздух, отставлял еду, кружки, чтобы ненароком ничего не разбить, не швырнуть. Итто сидел, ковыряя ногтями свои пальцы, слушая, как хлопают дверцы шкафа, как громко открылась молния в сумке. Чтобы добраться до косметички, Кудзё прошла мимо кухни, стараясь делать вид, что абсолютно не замечает сидящего в одиночестве парня. Это давило на беловолосого, скручивало органы внутри, из-за чего пальцы дрожали. Всегда так, когда они ссорятся: Аратаки терпит, потому что считает, что мужчина должен мириться, мужчина не может плакать, иначе он слюнтяй и нюня. За мускулистым телом скрывалась настолько хрупкая душа, которая ломалась из года в год, не в силах высказать то, что действительно гложет. Сколько раз Итто ловил себя на мысли, что в такие моменты единственное, что нельзя делать — это молчать, но он всё равно затыкал себя, отпускал Кудзё, куда глаза глядят, потом принимал все условия, извинялся… А боль-то всё равно не утихала, даже когда они лежали вместе, обнимались и, казалось, уже всё уладили.

Аратаки стукнул по столу, но девушка пропустила этот звук мимо ушей. Беловолосый двинулся в коридор, в котором студентка поспешно надевала обувь и вызволяла из шкафа своё пальто. Она хотела сбежать — это привычная реакция на любую ссору. Кудзё не любила ничего решать и каждый раз убегала. Именно так и поступил её отец при разводе, не объяснившись с матерью, но студентка отказывалась проводить параллель между этими двумя «разными» случаями.

— Давай поговорим нормально, ничего же страшного не произошло, — тихо позвал Итто, но осёкся, услышав крик возлюбленной.

— Ничего страшного?! Ты эгоист, самый настоящий! Ты прекрасно знал, в каком положении моя мама, прекрасно знал, как нам нужны деньги, поэтому я так экономила, из-за чего мы с тобой ссорились! И всё это время я могла работать на полную ставку, если бы не твоё табу, которое мы же с тобой обсуждали! Ты начхал на меня, на мою маму, на то, что ей нужна помощь, ты эгоист, понимаешь?! — в крике слышались слёзы. Сара не могла их сдержать, слюна и ком обиды заполонили горло, девушка взялась за шею, чувствуя, как стало трудно дышать.

— Поговори со мной, останься! — Аратаки попытался взять её за руку, но ногти вместе с ударом до красноты поцарапали тыльную сторону ладони.

— Не трогай меня! Иди своих клиенток трогай, они же ждут тебя на работе, давай!

Итто одёрнул руку. Ему до такой степени было обидно слушать подобное, что парень самолично захлопнул за девушкой дверь, надеясь, что та забыла ключи и не сможет войти по возвращению, будет стоять и ждать, пока ночью вернётся Аратаки. Это было бы недостаточным наказанием, по мнению парня, но ему хотелось увидеть, как Кудзё нуждается в нём, что она всё ещё хочет быть с ним, несмотря ни на что.

Сара была так зла, так оскорблена, что выбежала из дома чуть ли не в домашней одежде, собираясь отвлечься на занятиях, половину из которых она недобросовестно пропустила. Слёзы не позволяли идти, дышать из-за сжатых лёгких столь больно, отчего со стороны девушка выглядела весьма болезненно, словно в любой момент готова грохнуться в обморок. Звон ссоры не утихал, фразы, несказанные Аратаки в лицо, всплывали в голове Кудзё и давили на хрупкие плечи, заставляя припадать к земле. Это ведь не первая их ссора, и в глубине души Сара надеялась, что и в этот раз всё будет хорошо, но далеко ли их следующий конфликт? Сколько раз ещё студентке нужно так выбегать из дома, чтобы Итто наконец пошёл за ней? Сколько раз ей нужно переживать эти страдания, этот круг ада, бесконечный цикл, шаги в котором до боли знакомы и просты? В этот раз студентка решила скрыться не в институте, всё равно не сможет держать лицо при учителях, да и бледность лица, красные глаза показывать не хотелось.

Кофейня «Линкольн» была пристанищем для Кудзё долго время, ещё до работы там. Коллектив множество раз сменялся, но один человек, казалось, навсегда останется неизменным, стоящем на своём месте, за барной стойкой. С утра посетителей хватало для того, чтобы занять большую часть выгодных столиков, однако лучший работник месяца, хотя к чему скромничать, лучший работник на все времена прекрасно справлялся, успевая натирать стаканы его любимой тряпочкой с узорами в уголках.

— Тома, могу я занять комнату отдыха? — Сара свалилась, как снег на голову. Блондин сверкнул зелёными глазками и коротко кивнул. Если бы не клиенты, парень точно расспросил бы подробнее, что стряслось, но Кудзё не оставила Томе выбора: убежала в служебную комнату, оставив мысли коллеги в полной неразберихе.

Не мог Тома оставить всё, как есть. В Японии он пробыл долгие десять лет, и ему, как иностранцу, не всегда был понятен ход мыслей здешних жителей. В его стране всё проще, прямолинейнее. Что Тома должен был понять по плачущим глазам коллеги, которая засела у крохотного карманного зеркальца и пыталась скрыть свою бледность и слезы после похмелья?

— Воды принести? — Тома оставил работу на другого бариста и стажёрку, надеясь, что апокалипсис не произойдёт, пока он разговаривает с, пожалуй, своей любимой коллегой. Несмотря на нередкую холодность, с Сарой легко можно было найти общий язык, по крайне мере, для блондина. Он понимал её, чувствовал связь душ между ними. — Если будешь плакать, тушь потечёт.

— Тома, я плохая девушка?

— Не знаю, я с тобой не встречался, — хихикнул блондин, несмело погладив ткань слегка помятой рубашки. — Надела первое попавшееся?

— Так плохо выгляжу?

— Нет, вовсе нет, тебе идёт, — хмыкнул Тома, оглядев рубашку, заправленную в узкие джинсы. — Для побега из дома самое то.