Взгляд в прошлое

Маккефри кивнул:

- Скорее всего, у тебя происходит эффект наложения, как называл это дед Ариэль. Он предполагал, что если путешественник во времени заставляет историю меняться, человек, который жил в прошлом мире, забывает свою старую жизнь и будет помнить одну только новую, ежели его память не встряхнуть после исторического сдвига. Тогда получится, будто два конфликтующих слоя налагаются друг на друга, и совершенно разные контуры событий жизни и картины миров сливаются в подсознании субъекта. И бедняга пытается усвоить обе свои реальности одновременно.

Маккефри зажег трубку, и когда синие облака дыма поползли вверх, я вспомнил моего дядю и его ферму, и медленные спокойные вечера, которые мы проводили на крыльце, и благоговейную тишину, когда старейшины открывают церемонию призывания духов. В этот момент вошел Джонсон с подносом разных трав для заваривания. Он бросил недоуменный взгляд на Маккефри с трубкой в зубах и с вежливым спокойствием поставил поднос на стол.

- Э-э, если это всё, господа… - прошептал он и быстро покинул помещение.

- Что я такого сделал? - спросил Маккефри.

- Ваша трубка служит для призывания настоящих духов, - пояснил я.

- Ох ты, - сконфуженно сказал он и стал выбивать табак вместе с горящими угольками из трубки прямо на поднос.

Обыденность этого жеста была еще хуже. Я нерешительно огляделся вокруг.

- Но у вас же нет двойной памяти, не так ли? Я имею в виду, нет воспоминаний о нашем времени, моем времени… ну, где мы сейчас находимся, - поправился я, чувствуя себя очень несчастным. - У вас нет эффекта наложения.

- Нет. - Маккефри рассматривал угольки на подносе. - У меня память только о прошлой жизни. Думаю, это потому, что я был слишком близко к порталу, когда всё случилось. - Он оценивающе посмотрел на меня. - Ты быстро схватываешь, мы это всегда знали… - Он поднял чашку с отваром и отхлебнул: - Ах, добрый старый мятный чай. - Потом поудобнее уселся в кресле, обхватив чашку обеими руками, чтобы согреть ладони. - Боюсь, мы были с тобой не до конца честны, Сэм. Понимаешь, мы были не просто друзьями-филологами, обсуждающими книжки. Конечно, мы наслаждались беседами о книгах и ценили тебя как человека, вносящего свой интересный вклад в дискуссии, но наша группа была сформирована для совершенно иной задачи. - Маккефри вздохнул и продолжил: - Дедушка Ариэль, Питер Фечнер, был физиком, как и я, если ты помнишь, - он вопросительно поднял брови.

Я кивнул.

- Питер исчез около десяти лет назад. Никто никогда больше не видел его ни живым, ни мертвым. Когда наконец он был официально объявлен умершим, выяснилось, что Питер оставил все свое имущество внучке. Ариэль унаследовала дом, довольно большое количество громоздкой викторианской мебели и подвал, доверху набитый всякими машинами и приборами. Девочка понятия не имела ни об одном из этих аппаратов, ни тем более об их предназначении, но она нашла многочисленные тетради, исписанные рукой деда, с изложением функций каждого. Та «машинка», что заинтересовала ее больше всего, предположительно была временным порталом. Ариэль позвонила своему двоюродному деду Мортимеру Фечнеру и спросила его, что он об этом знает. Он не знал ничего и пообещал спросить меня.

Я, конечно, сказал Мортимеру, что путешествие во времени невозможно, что требуемая энергия для обеспечения подобного эффекта всегда будет выше уровня наших достижений. Тем не менее было любопытно посмотреть на аппарат и записи Фечнера. Питер Фечнер имел солидную репутацию в научном обществе. Я попросил Мортимера, чтобы Ариэль привезла устройство.

Ей потребовалось три дня, чтобы проехать через страну с этим аппаратом. Она загрузила его в кузов старого ледового грузовичка без всякой упаковки или защитного чехла. В то время я боялся, что она его повредила. Теперь я думаю, что так было бы лучше.

Я тщательно изучал тетради Питера Фечнера дни напролет и смог определить, что основой путешествия во времени было движение сквозь квантовые перегородки. Однако понять его теоретические выкладки и тем более доказательства оказалось мне не по силам. Будто он писал на иностранном языке, а я лишь узнавал слово-другое на странице текста.

В конечном счете я решил, что портал надо испытать, поскольку Фечнер оставил четкие инструкции по использованию аппарата. Все, что надо было сделать, это поместить вещь внутрь и указать на панели управления время и место. Фечнер понял, что портал может отправить предмет куда угодно в прошлое, используя пространственно-временной континуум. Единственным его предостережением было пояснение, что отправленное имеет билет в один конец, потому что в прошлом портал еще не изобретен.

После долгих дискуссий Ариэль, Мортимер и я решили послать маленькую нефритовую статую Будды в девятый век на японский остров Хонсю. Мы предполагали, что если кто-нибудь на самом деле увидит появление статуи, то этот феномен для наблюдателя не станет противоречить его верованиям и общей картине мира. Никто из нас по-настоящему не верил, что портал сработает, но мы все равно обставили эксперимент как веселый праздник.

Мортимер купил бутылку шампанского, и мы выпили за здоровье каждого из нас и отдельно за деда Ариэль. Помнится, мне показалось, будто бедный Фечнер ожил, потому что Ариэль и Мортимер некоторое время не переставая рассказывали истории о ее вспыльчивом предке. Наконец, когда мы уже немножко опьянели от ярких воспоминаний и вина, Ариэль торжественно поместила нефритовую фигурку в портал. Я напечатал время «14:00, 5 марта 895 года» и указал «Хонсю, Япония». «Каковы точные координаты?» - вспыхнули на экране слова. Я не был готов указать точное место, хотя и смутно осознавал, что такие подробности необходимы. «Обратите внимание на предложенные точные координаты», - высветилась следующая надпись. Я обратил и выбрал первую попавшуюся пару цифр, установил задержку по времени на тридцать секунд и вышел из портала.

Не было ни звука, ни вспышки света. Вот статуэтка есть - и вот уже ничего нет. Теперь Я был твердо убежден в том, что случилось с Питером Фечнером, и также совершенно уверен, что не последую за ним. Однако Мортимер и Ариэль не исключали возможности, что им захочется попробовать. Просто они еще не были готовы. Требуется определенная смелость, чтобы оставить свой дом и друзей, да и весь знакомый мир, когда знаешь, что никогда не вернешься обратно.