Страница 22 из 73
— Когда мы выводили формулы и разбирали конкретные примеры, все это было направлено на то, чтобы сэкономить силы. Молодые и неопытные студенты, резерв которых редко переваливает двадцать камней, зачастую проигрывают учебные схватки только потому, что не могут рассчитать силу. Увы, свет в атаке не так силен как в защите, но даже если студент понимает, как ему действовать… У него часто не хватает силы. Именно поэтому мы навязываем им максимальную экономию.
— Вот как, — нахмурился парень. — А почему вредной для меня?
— Потому, что именно смещение и асимметрия придает заклинаниям особые свойства, — вздохнула преподаватель. — Я видела твою дуэль. И сейчас я хочу, чтобы ты показал мне конструкт, которым пользовался.
Парень на несколько секунд замер и перед ним появилась сложная фигура из трапеции, нескольких кубов вокруг и сферы в центре трапеции.
— Не знаю, кто тебя подбил на это, но… Хотя нет, знаю. Это ведь ларс тебе показал, правильную последовательность?
— Да, — не стал отрицать Ари.
— Я не сторонник таких подходов. Я считаю, что ты сам должен прийти к этому. Должен отточить навык и почувствовать, какая из фигур должна появляться первой, но не суть, — вздохнула Церебра. — Смотри. Твоя конструкция хороша, правильна и симметрична. Однако, стоит сместить сферу к вот этому углу и у нее появятся новые свойства.
Ари нахмурился и заставил сферу сместиться.
— Да, так. Так вот. Стоит ей сместиться, и твой сияющий росчерк станет очень неприятным. Он начнет поджигать. Причем все. От травы, до камня. Включая защиту.
— В каком смысле, защиту?
— Каждый такой росчерк начнет поджигать силу твоего противника. Нет, не будет пламени, не будет дыма, но сила в защитном заклинании начнет… тлеть. Она будет убывать и на поддержание этой защиты будет уходить все больше и больше. Саму основу заклинания такой росчерк не уничтожит. Защита не распадется, но вот пару десятков таких росчерков ощутимо начнут вытягивать силу из создателя защиты.
— Так почему… почему никто не использует это?
— Потому, что смещение сферы в угол этого тетраэдра настолько искажает заклинание, что расход силы увеличивается втрое.
— Вы говорили о процентах…
— Да, — хмыкнула старшая рука света. — Но там вы говорили о небольшом смещении, относительно оси фигур, а тут…
— Получается, обычный росчерк… Потребляет как… как…
— Перекаченное силой копье света, — кивнула преподаватель. — Именно поэтому, никто в здравом уме не будет учить студентов подобным штукам. Да и пользоваться такими вещами… Откровенно, никто таким не пользуется. Да, исследовали, да изучали, да особо опытные маги иногда используют, но не на каждый день и то… далеко не все.
— А если твоя сила…
— А вот если твоя сила имеет такой объем, как у тебя, то… То тут рисуются довольно интересные перспективы, — кивнула старшая рука света.
Ари приподнял одну бровь, взглянул на Церебру.
— И где…
— Полное собрание эффектов асимметрии ты в библиотеке не найдешь, — хмыкнула Церебра, помолчала пару секунд и добавила: — По крайней мере в студенческой.
Она направилась к выходу и поманила парня за собой жестом.
— Пойдем. Есть у меня один трактат.
— Тьма… тьма всегда… Холодна, — Кельт глубоко вдохнул и выдохнул, затем открыл глаза и взглянул на Нами.
— Тьма иногда бывает теплой, — возразила та, так же открыв глаза, наполненные силой.
— Это не ее тепло, — хмыкнул старший рука тьмы. — Это твое тепло, которое она отражает. Не отдай ей ничего и ты почувствуешь ее холод.
Нами нахмурилась.
— Да, многие обожествляют тьму, придают ей человечье обличие. Отнесись к ней как к родной матери и она ответит тебе той же любовью. Возненавидь ее и она возненавидит тебя в ответ, — с легкой улыбкой произнес Кельт и обвел рукой комнату. — Сюда приходят светлые. они любят симметрию, порядок. Сюда приходит вода, они наоборот стремятся к изгибам, плавным линиям. Огонь, приходящий сюда, любит острые углы, резкие выверты и страсть. Каменные истуканы любят прямоту и жутко уперты.
— А мы, темные?
— А мы приходим сюда и берем то, что нам нужно, — взглянув в глаза девушки произнес Кельт. — Обратись к своей тьме, обратись к ней с раздражением, с пренебрежением и жутким раздражением. И твои щупальца станут другими. Они покроются иглами, что будут оставлять после себя яд. Не трупный, не паралитический, а яд самой тьмы, от которого спасти может… Только она сама. Обратись к своей тьме с ужасом, со страхом до дрожи не то, что в коленках, а в позвоночном столбе и… И ноги твоих врагов начнут подкашиваться от ужаса. Дай йей то, что нужно тебе и она даст это тебе в ответ.
Нами задумчиво опустила взгляд и спросила:
— Так, значит то, что я чувствовала… Когда обращалась к ней…
— Лишь отражение тепла, которое ты хотела получить, — с грустной улыбкой произнес преподаватель. — Это грустно, особенно, когда кроме тьмы у тебя… ничего нет.
Нами молча продолжила смотреть на пол комнаты для медитации, но спустя пару секунд спросила:
— Есть ли во тьме что-либо, что имеет свою волю? То, что… не просто отражает?
— Есть. Конечно есть, — кивнул Кельт. — Но послушай совета опытного темного — не суйся так глубоко.
— Почему? — подняла взгляд Нами.
— Потому, что там, в глубине тьмы, в ее чреве живет… бездна. Многие маги, от одного лишь взгляда в эту бездну сходили с ума. Я видел, как величайшие из нас с криками и воплями выдирали себе глаза, как они рвали кожу на своем лице от одного лишь взгляда в бездну.
— Это так страшно?
— Никто не знает, — покачал головой темный маг. — Никто не знает, а те кто знает… уже никогда не расскажут об этом.
Кельт поднялся на ноги и потянулся.
— Сегодня все, — произнес он, направившись к выходу, бросив на ходу: — Завтра попробуем что-нибудь сделать с твоими щупальцами.
— Учитель, можно вопрос? — произнесла девушка в спину преподавателю.
Тот остановился, но не обернулся.
— Что будет с моими щупальцами, если я… Если обниму тьму и прижму к себе? Что будет с ними, если я ее полюблю?
Кельт хмыкнул, сложил руки за спиной и приподнялся на носки, после чего опустился на пятки.
— Завтра узнаем… Завтра.
— Да, ладно тебе, — вздохнул худощавый парнишка и хлопнул здоровяка по плечу. — Ну, почудили два студента. Чего теперь, так и ходить с кашлем? А ну как чахотка какая?
— Это тебе почудили, — буркнул второй. — А мне, знаешь, что с пальцами сделали? А, Ник? Они сначала ритуалы на моей ноге рисовали, а когда пальцы помимо моей воли шевелиться стали — они их отхренялчили!
— Так, у тебя же пальцы на месте? — нахмурился худощавый.