Страница 83 из 86
Цейс постоянно в Берлине не жил, но в городе появлялся часто, останавливаясь в одной из гостиниц. На этот раз он поселился в отеле «Кайзерхоф», открытом полтора месяца назад и расположенном в старом правительственном квартале, на Вильгельмплац, 3.
— Здравствуйте, господин Цейс. Я подполковник Соколов Михаил Сергеевич, состоящий в свите его императорского высочества Николая Александровича и здесь я по его указанию, — говорили мы на английском, немецкий я практически не знал, а русским не владел сам инженер.
— Очень приятно, господин подполковник, — Цейс оказался среднего роста худощавым мужчиной около пятидесяти лет с умным внимательным взглядом и тонкими длинными пальцами. Мне сразу пришло на ум, что такими пальцами удобно обращаться со всякими линзами, механизмами и приборами. — Чем я могу быть полезен Николаю Александровичу?
Инженер говорил, не скрывая удивления. Похоже, визит русского офицера слегка выбил его из колеи и вызвал недоумение.
— Своими многочисленными талантами, господин Цейс. Я уполномочен сделать вам официальное предложение: цесаревич Николай предлагает вам на время переехать в Россию для постройки завода и налаживания производства биноклей, микроскопов и прочей оптики. Вот, прошу взглянуть, — я протянул ему запечатанный конверт.
Цейс посмотрел на меня, принял конверт, вскрыл его, достал бумагу с российским гербом и углубился в чтение. И по мере того, как читал, его брови поднимались вверх.
— Unglaublich!* — он использовал родной язык. — Я никогда ранее не получал столь выгодного предложения!
— Николай Александрович весьма щедро поддерживает своих сторонников. И подобными предложениями не разбрасывается, — я прекрасно знал, что содержится в письме. Наследник предлагал инженеру весьма заманчивые финансовые вознаграждения за его труд, помощь на этапе строительства завода, а также различные налоговые льготы на определенный период. Как вишенка на торте, немец мог получить один из дворянских титулов, когда производство крепко встанет на ноги. — Вы привлекли его внимание благодаря своим глубочайшим исследованиям и удивительным изобретениям, — немного польстил я.
— Но это так неожиданно, так внезапно! — инженер даже слегка покраснел от удовольствия и потер переносицу. — Мне надо подумать, хорошо подумать. А как же моя мастерская в Йене?
— Оставьте там толкового управляющего. Тем более, вы же не навсегда уезжаете в Россию и сможете периодически возвращаться в свою любимую Германию.
На этом я откланялся и оставил инженера подумать, как ему жить дальше. Что-то мне подсказывало, что от предложения тот не откажется. Такой шанс судьба дает не часто. Тем более, потратив два или три года в России, он обеспечит себе финансовую независимость на всю оставшуюся жизнь.
Через неделю поезд Николая Романова покинул Берлин и отправился в Вену. Во время прощального застолья, организованного императором Вильгельмом Гогенцоллерном, Козлов, Барятинский и Любимов выпили лишнего. С трудом сдерживая злобу, они принялись рассуждать по поводу того, как я получил орден Короны.
— Михаил, ты не раз проходился по поводу ценности орденов и заслуг, благодаря которым они могут быть получены, — Барятинский смотрел на меня хмуро, исподлобья. — А что теперь скажешь? Заслужил ты германскую Корону?
— Верно, если ты такой принципиальный, то почему не отказался от награды? — вторил ему Козлов.
— Надо будет, откажусь. И вообще, господа, вам не кажется, что вы ко мне неровно дышите и слишком много времени уделяете моей скромной персоне? — я перед ними не тушевался, но понимал, что в их словах есть доля правды. А что тут можно сказать? Ведь именно такими способами царедворцы получают большую часть орденов и титулов. Здесь не так важны твои способности и настоящие заслуги, главное оказаться в нужном месте в нужное время и сделать что-то, что придется по сердцу королю или императору. Естественно, подобное мне не нравилось. Но душу перед Барятинским и Козловым открывать я не собирался.
Мне нравилось общаться с новыми людьми, вникать в тонкости дипломатии и расширять собственные горизонты, но нахождение на постоянной основе рядом с «салонными» офицерами особой радости не добавляло. И я знал настоящую цену боевым наградам. Когда офицер участвует в сражении, когда вокруг него умирают товарищи, да и сам он может погибнуть, вот тогда твоя награда буквально выстрадана потом и кровью, ей нет цены. Ты носишь ее гордо, осознавая, что получил за дело, и что она является зримым напоминанием о жизни, которая проходит не совсем бесполезно. Но есть и другие награды, полученные за вовремя сказанную удачную шутку, за красивый жест или за сведенную к ничьей шахматную партию. Меня от подобного воротило.
Когда мы остановились в Праге, я еще раз поднял вопрос о том, что было бы куда лучше вернуться в родной полк. Николай промолчал.
В Вене все повторилось. На Северном вокзале, расположенном в районе Леопольдштадта, Николая встретил кронпринц Австро-Венгрии Рудольф Габсбург, восемнадцатилетний юноша. Он был смелым, независимым и увлекающимся человеком, Николай быстро подобрал к нему ключики и тот уже через десять дней стал считать Романова своим лучшим другом и примером для подражания.
Вена чем-то напоминала Берлин, и одновременно отличалась от него самым кардинальным образом. Мне город понравился. Здесь чувствовалась аура Средневековья, древних алхимиков и императоров, рыцарей и ученых. А такие исполинские сооружения, как Собор Святого Стефана, оперный театр или Венская ратуша оставляли неизгладимое впечатление.
Николай продолжал решать различные дипломатические вопросы, а офицеры Свиты, когда появлялось свободное время, осматривали город.
— Я бы остался здесь жить, — неожиданно для самого себя признался я, когда мы с корнетом Сиверсом и доктором Манассеиным заняли столик в одной из кофеин и заказали мороженое с коньяком.
Наша компания расположилась в просторном зале с высокими потолками, оформленном в готическом стиле. За широкими стеклами виднелась уходящая вниз терраса и неторопливо текущий Дунай, за которым поднимался лес. И хотя сейчас приближалась зима, да и подмораживать начало, виды открывались красивейшие.
— А я здесь не в первый раз, господа, — улыбнулся доктор Манассеин. — Медицинское образование я получал в Москве, Дерпте, Тюбингене и как раз в Вене. Я знаю здесь несколько замечательных мест, подвальчиков и ресторанов. Даст Бог, я вам их покажу.
— Мы будем только рады, — заверил Фаддей. — Верно ведь, Михаил Сергеевич?
— Верно, если служба позволит. К сожалению, здесь мы не на отдыхе.
Наследник неоднократно встречался с императором Франц Иосифом и министром иностранных дел графом Дьюлой Андраши. Последний Россию недолюбливал, считая ее главным противником из-за политики в отношении славянских и православных областей.
Через неделю визит подошел к концу. Цесаревич Николай приказал готовить поезд к возвращению в Петербург.
— И каких успехов удалось добиться? — поинтересовался я уже в вагоне, когда за окнами опустилась ночь. Слышалось постукивание колес по стыкам рельс.
— Не скажу, что мой визит стал судьбоносным, но кое-какие подвижки все же есть, — Николай вытянулся на диване и положил руки за голову. — С Бисмарком переговоры вести оказалось той еще задачкой, уж очень он неуступчивый и хитрый. А вот Габсбурги оказались куда покладистей. Главная сложность заключается в том, что они считают часть территории Турции своей законной добычей и без особой симпатии воспримут наши усиления на южных границах.