Страница 97 из 102
— Я всегда буду рядом и поддержу ее, если Ире потребуется помощь, — помолчав, ответила Матильда. — Но сейчас ей будет не до меня, и я воспользуюсь этим, чтобы перевести дух. А как будет дальше… Не знаю, Михаил. Никто не знает. Но это, определенно, будет интересное время…
Автомобиль подъехал к Зимнему со стороны Миллионной улицы. Сейчас у парадного въезда было неспокойно: писаки караулили всех гостей дворца, а меня явно не хотели светить перед журналистами. Как и Матильде, мне запретили давать комментарии, а всякое интервью со мной должно было согласовываться с пресс-службой Зимнего.
Въехав через служебные ворота, водитель остановился во дворе Малого Эрмитажа. Здесь меня уже ждали слуги в ливреях и служитель императорской канцелярии.
Передо мной открыли дверь, и я вышел, поежившись от налетевшего с Невы ветра. Хорошо хоть, что в каморке Фроси нашлись заготовки костюмов, которые некогда готовила для меня модистка. Всего за ночь эта волшебница успела сделать для меня приличный выходной наряд, и это с учетом того, что за пару лет я хорошенько раздался в плечах.
— Михаил Николаевич, ваше сиятельство, — учтиво поклонился сотрудник канцелярии. Я заметил траурную повязку на рукаве его костюма и на ливреях слуг. — Прошу следовать за мной.
Мы прошли через небольшой внутренний двор, затем, уже оказавшись внутри, принялись петлять по многочисленным коридорам и лестницам, обычно скрытым от глаз важных гостей
Частные апартаменты располагались в западной части дворца. Секретарь остановился у порога круглой комнаты и снова мне поклонился.
— Ваше сиятельство, прошу вас подождать. Его императорское величество скоро вас примет. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обратитесь к слугам.
— Благодарю, — улыбнулся я и прошел вглубь помещения, чтобы как следует осмотреться.
Это была знаменитая Малахитовая ротонда. Круглую комнату украшали восемь колонн из уральского камня. Основание тоже сделано из российских самоцветов — мрамора, гранита и других пород. Ротонду богато украсили позолоченными деталями, но больше всего меня поразил купол. Он был искусно выложен синим камнем, а в его центре на самой вершине было круглое отверстие. Такие я не раз видел в Контантинополе. Купол венчал орел, державший в когтях семь знамен.
В Ротонду выходило несколько дверей, и я знал, что этот зал связывал парадную и частную части дворца.
Шагая по мозаичному паркету, я замедлился, услышав разговор на повышенных тонах из-за закрытых дверей.
Спорили мужчина и женщина, причем фонтанировала эмоциями именно дама. Я не смог разобрать слов, да и подслушивать на глазах у лакеев было бы совсем нагло, так что отошел подальше.
И все же в Зимнем кипели страсти. Ну еще бы.
Я едва успел вернуться под купол Ротонды, когда двери распахнулись, и из них вышли Ирина с Матильдой. Мило, однако. А я все думал, куда они запропастились с раннего утра…
Матильда наградила меня суровым взглядом и зацокала каблуками по паркету. Шедшая за ее спиной Ирка лишь подмигнула мне.
«Потом найди меня», — бросила она ментально и поспешила за баронессой.
Секретарь пригласил меня войти и объявил о моем прибытии.
— Михаил Николаевич Соколов.
Уже отсюда я видел красоту, поражавшую воображение.
Это была Малахитовая гостиная. Самая парадная комната из личных покоев императорской семьи. Что ж, жест я оценил: мне оказали честь и подчеркнули мой статус, пригласив в частные покои, однако дали понять, что борзеть не следовало.
Как только я вошел, двери за моей спиной закрылись с тихим стуком.
Да уж, малахита не пожалели. Колонны, пилястры и камины были убраны уральским камнем. Сочетание зеленого с обильной позолотой свода, дверей и других элементов вызывало восторг. Окна и стены были задрапированы алым бархатом, и все вместе создавало ощущение торжественности.
Император стоял у окна возле массивной малахитовой же вазы. За его спиной стену украшала искусная роспись в виде трех женских фигур. Услышав мои шаги, государь повернулся ко мне и направился мне навстречу.
— Ваше императорское величество, — я поклонился по всей форме.
Но государь явно пренебрег этикетом и дотронулся до моего плеча.
— Поднимитесь, Михаил Николаевич. Полагаю, после всего, что вы для меня сделали, кланяться вам не пристало.
Я чуть не закашлялся от такой демократичности. Тем временем государь жестом пригласил меня сесть в гостевое кресло у письменного стола. Сам он устроился напротив и положил руки на суконную обивку.
Немного помешкав, я все же сел в кресло. Почему-то стало немного не по себе.
С последней нашей встречи Алексей Константинович серьезно сдал. Залысины стали больше, синяки под глазами были такой глубины, что их не скрыл бы никакой грим. А еще он исхудал — костюм, что должен был сидеть на нем как влитой, болтался так, что можно было засунуть еще половину императора.
Судя по всему, он был плох. Не выглядел здоровым, да и худоба казалась чрезмерной. А еще кожа — тонкая, потерявшая упругость. Как бумага. Неужели потеря Петропольского Осколка так по нему ударила?
Алексей Константинович взглянул на мою побитую осколками физиономию и улыбнулся.
— Должен признать, шрамы порой и правда украшают мужчину. По крайней мере в вашем случае, Михаил Николаевич.
— Весьма польщен, ваше императорское величество. Как я понял из сегодняшней статьи в «Петропольских ведомостях», мне создают образ героя.
— Вам к лицу, — отозвался государь. — К тому же вы и правда совершили подвиг. Спасли законного императора, уберегли нас от переворота. И жертвы принесли немалые. Я очень сочувствую вашей утрате, Михаил.
Голос государя сорвался. Он бросил взгляд на стоявшую на столе фотографию — на ней был изображен покойный цесаревич в парадном мундире.
— Оба наших рода многое потеряли, — сказал я. — Я рад тому, что смог выполнить вашу волю и сберег сестру.
Государь рассеянно кивнул.
— Да, конечно… — но он тут же взял себя в руки. — Итак, Михаил Николаевич, теперь наше будущее далеко от того, какое мы планировали. Обстоятельства внесли свои корректировки.
— В вашем случае — да, — согласился я. — Но разве моя миссия не закончена? Ксении Константиновны больше нет, Радаманта — тоже. Аспида и Орден Надежды развалены и уничтожены. Увы, многие аристократы пострадали или и вовсе погибли, но, уверен, свято место недолго будет пустовать…
— Разумеется, ваше сиятельство. Но я пригласил вас сюда не только затем, чтобы обсуждать возрождение города и сословия. К счастью, с этим мне помогут. Я хочу поговорить о вас, Михаил. О вашем будущем. Какие у вас планы?