Страница 9 из 11
Зое приснился густой запах хвойных веток: смолисто-сосновый, свежий. Она открыла глаза и решила, что всё ещё спит: перед ней на столе стояла сосновая ветка, на которой висели несколько новогодних шаров и деревянный ангел. Рука сама потянулась к ангелу, сняла его с ветки. Зоя удивленно ощупывала пальцами строганное дерево, кидая взгляды на ветку. Новогоднее чудо, не иначе!
За спиной Зои ахнула вернувшаяся из госпиталя мама.
– Откуда ж такое чудо?
– Дед Мороз принёс, наверное, – прошептала Зоя.
В дверях послышались чуть шаркающие шаги и скрип ручки жестяного чайника.
– Дед Матвей, скорей уж, – улыбнулась мама.
Зоя, наконец, налюбовалась веткой и повернулась к вошедшим на кухню.
– Все деды друг друга знают! Не даром же меня на фронт не взяли: чтобы я тут помогал добрым силам! – подмигнул Зое дед Матвей. – Сейчас будем праздник делать!
Мама Зои погрустнела:
– Да какой уж тут праздник, дед Матвей!.. Зачем всё это?
Тот глянул на неё строго:
– Праздник да молитва придают нашей жизни смысл. В праздник люди добрее друг к другу, в молитве – душа к Богу стремится. Без добра и Бога – какой в жизни смысл? А в доброте да в Боге – кого нам бояться?
Эти слова, так же, как запах сосновых веток и ощущение деревянного ангела в ладони, навсегда врезались в память Зои. И в самые тяжёлые свои моменты, она возвращалась в те секунды снова и снова, ощущая себя маленькой девочкой, внезапно почувствовавшей, как на плечи ей ложится невидимая защита, а на сердце разливается благость и уверенность, что всё будет хорошо.
Тот Новый год запомнился как самый чудесный: дома была сосновая ветка, на столе – откуда только дед Матвей раздобыл? – каша с кусочком масла, немного супа и чёрный чай, а в руке – подаренный ей дедом Морозом деревянный самодельный ангел, ее персональный хранитель и друг. Зоя загадала, чтобы поскорее кончилась война и с неба больше не падали бомбы.
27 января 1944 блокада Ленинграда была снята, а позже с войны вернулся живой папа. И это было настоящее чудо.
Солнечным утром первого января, пока все домашние ещё спали, Ася проснулась и на цыпочках пошла проверять подарки под ёлкой.
На ветке, слегка покручиваясь на длинной нитке, висел деревянный ангел. Девочка бережно сняла его с ветки и положила в ладонь. Теперь его немного неуклюжее деревянное тельце показалось Асе родным и уютным.
– Спасибо, – едва слышно прошептала ему Ася, – за всех нас. Я видела тебя сегодня во сне…
Волшебный чулок
У Кати спустился чулок, на который она спустила половину зарплаты.
Выше него, под изящным кружевным платьем, чисто символически прикрывали попу и грудь вторые «ползарплаты» от Ла Перла. Катя собиралась на новогоднюю корпоративную вечеринку, где ее ждал Идеальный Мужчина, и тщательно наносила макияж.
Всё должно было быть идеально: и ее внешний вид, и вечеринка, на организацию которой у Кати ушли почти все нервы и остаток бюджета PR-мероприятий. Но чулок ее предал. За что был натянут торопливо, резко и отрывисто, без всякого уважения к люксовому итальянскому бренду. Идеальные красные ноготки чиркнули по ткани с противным звуком, и чулок капитулировал окончательно, выдав длинную стрелку.
Катя зашипела.
Вселенная бодро ответила ей смс-кой: «заказанное такси ожидает у подъезда».
Катя взвыла. Но поскольку времени на разборки со Вселенной уже не было, как и запасных чулок, просто сняла оба, скатала в шарик и бросила в сумочку с надеждой, что все каким-нибудь чудом образуется.
После сорока минут стояния в пробке, у такси спустило колесо. Да, не стоило, конечно, орать на таксиста, но опоздать на устроенный тобой же корпоратив – что может быть неидеальнее?
Таксист высадил скандальную пассажирку и уехал.
Катя стояла на автобусной остановке, в ультрамодном норковом полушубке, голосуя озябшей рукой. В чёрных лодочках от «Прада» босые ноги предательски холодели.
Мелко дрожа, Катя всерьёз задумалась о метро, но в этот момент рядом с ней затормозила машина.
– Район метро «Охотный ряд», у меня только 200 рублей, – выпалила Катя в опустившееся окно, с трудом двигая замерзшими губами.
– Садитесь, – ответил ей уставший мужской голос, – только не назад! Там ёлка. На пассажирское спереди.
В такси Катя садилась только назад. Но сейчас она запрыгнула бы даже к черту на шею, лишь бы тёплую.
На переднем сидении оказалось до того тесно, что Катя почти целовала собственные коленки, если бы не личная сумка и два пакета с корпоративными сувенирами, которые плотно легли между девушкой и торпедой.
– Извините, что тесно: ёлку вот везу сзади, даже кресло не отодвинуть… – попытался оправдаться водитель.
«А зачем тогда пассажира взял?» – злобно подумала Катя, но решила не скандалить, как с таксистом, и тихо пробормотала с растерянной улыбкой:
– Ничего, здесь недалеко.
На светофоре машина пару раз чихнула, резко ткнулась носом вперёд и заглохла. Катя, пытавшаяся в этом момент найти в сумочке кошелёк, больно ударилась лбом о торпеду. Водитель чертыхнулся, заметался, дернул несколько раз рычаг скоростей, нервно поворачивая ключ зажигания. Машина завелась, обиженно взвыла и, под недвусмысленные сигналы клаксонов сзади, медленно поползла в горку.
– Простите ради Бога, это машина родителей! Я просто вот ёлку согласился перевезти…
Катя молча кивала, отрешенно глядя сквозь лобовое стекло: идеальный вечер сыпался на московскую дорогу, как мелкий колкий снег.
Конечно, он проехал нужный дом, хотя Катя не представляла, как можно заблудиться на Тверской улице.
Дрожащими от гнева руками она едва нашла в сумочке кошелёк, бросила деньги на торпеду и, усилием воли разжав губы в улыбку, не поднимая глаз, выбралась из машины и побежала.
До официального начала корпоратива оставалось 15 минут. Остальное для Кати уже не имело значения.
Канун Нового года набирал обороты.
Под водительским креслом лежал скомканный чулок со стрелкой.
– Ты вообще куда смотрел, когда выбирал эту ёлку? – кипятилась Варвара. – Ее даже в вытрезвитель поставить жалко, потому что столько выпить невозможно!
– Игрушки повесим, – устало пытался оправдаться Ким.
– Жалко игрушек. И мишуры. И меня жалко. Достал ты меня, Ким!
Варвара обиженно отвернулась и поджала пухлые, только что от хирурга, губы.
– Приехал на какой-то развалине, привёз не пойми что, все соседи теперь надо мной смеяться будут. Как тебя только охрана в посёлок пустила! Если не можешь сам, попросил бы водителя или секретаршу! Позоришь меня.
Ким хотел ответить, что это ещё спорный вопрос, кто кого позорит, но не хотелось ругаться при прислуге. Открыл дверь загородного дома, вышел на воздух. Подумал секунду и сел в дедову машину, советскую, с механической коробкой передач: совсем отвык от такой за годы комфорта. Улыбнулся детским воспоминаниям, выдохнул.
Хлопнула дверь и рядом с ним плюхнулась Варвара.
– Не смей сбегать, иначе папа разорвёт помолвку! Господи, как же здесь тесно!!
Варвара заёрзала, ища кнопки управления пассажирским креслом.
Ким молчал, наблюдая за ней и думая, что Варвара ни разу в своей финансово обеспеченной с рождения жизни не сидела в советском автомобиле.
– А знаешь, это ведь часть моей жизни… – начал Ким, вздрогнув от щелчка резко отодвинувшегося назад кресла. Варвара кинула на него странный взгляд, продолжая шарить руками под креслом, а затем что-то мять в ладонях.
– М-м-м?
– Ты меня слышишь, Вар? Эта рухлядь – часть моей жизни! Будущая жена должна уважать часть жизни мужа!
– А это я тоже должна уважать?!
Перед носом Кима возник скомканный женский чулок.
– Что это?
– Часть твоей жизни, видимо. Её я тоже должна уважать?!
Ким растеряно посмотрел на Варвару.
– Не знаешь, что сказать?
– Где ты это нашла?