Уникум. Практикум

– Четыре стихии. – Я силился сохранять присутствие духа и мыслить логически. Выходило не сказать чтобы здорово. – Точнее, три, без воздуха. Он пытался провести какой-то ритуал, но у него не получилось.

– Здесь нет ветра, – согласился Саша. – Видимо, он испугался нас, поэтому собирался сделать все внутри.

– «Чудо-юдо Рыба-кит, он под деревом сидит», – еле дыша, вспомнил я.

– Думаешь, он вернулся туда? – спросил Куракин.

– На место, которое его породило. Его место силы. Далековато, но там все точно получится, что бы он ни задумал.

Других идей не было. Боль в груди не возвращалась. Поэтому мы не сговариваясь выскочили наружу и побежали к лесной тропе. Вот где сказалось превосходство атлетического клуба над мушкетным. Куракин сдох через четверть часа, хотя двигались мы в среднем темпе.

– Сюда, – на ходу бросил я, сходя с тропы. – Так быстрее.

– Ты уверен? – задыхаясь, спросил Саша.

– Вполне.

Все потому, что в груди едва заметно закололо. Я сейчас походил на магнит, стрелка которого лениво повернулась к северу. Учитывая холодное сердце Терлецкой, сравнение более чем уместное. Хотя вместе с тем двигаться стало труднее. Вместо утоптанной тропинки мы бежали по пересеченной местности. С оврагами, кустарниками, высокой травой и прочими прелестями дикого леса. Зато боль, медленно нарастающая с каждой минутой, придавала мне дополнительных сил и уверенности, чего нельзя было сказать о Куракине. Двигался высокородный давно уже на морально-волевых. И будь с ним, к примеру, Аганин или Тинеев, так Саша точно запросил бы передышку. А так терпел, пыхтел, бежал позади. Самое время главе рода показывать свой характер.

Когда вдали серебряной лентой блеснула река, я сбавил ход. Во-первых, надо отдышаться, иначе мы станем легкой добычей. Во-вторых, подождать Куракина.

Приблизившись, тот оперся на дерево и отхаркнул густую слюну. Да, понимаю, так же ощущал себя в первый месяц занятий в клубе. Я даже представил, что чувствует Саша. Стальной привкус во рту.

– Уже рядом, – сказал я.

Сердце знакомо заныло, как и всегда. Ага, Терлецкая недалеко. И наличие боли означало одно: она жива. Еще не все потеряно.

– Пойдем, – скомандовал я.

Зрелище, открывшееся у самой кромки леса, было удивительным по своей красоте и одновременно ужасу. Подогнув колени, привязанная по рукам к расщепленному дереву, в месте силы висела Терлецкая. Обнаженная, совсем. Юдо без лишней стеснительности стянуло с нее абсолютно всю одежду, которую разбросало вокруг.

Я на мгновение невольно залюбовался Светкой. Даже теперь, в таком состоянии, она выглядела более чем соблазнительно. Нет, видеть голых женщин приходилось, в «Гугле» не забанен. Но Терлецкая действительно приближалась к идеалу. Гладкое красивое тело, длинные ноги, плавный изгиб бедер и большая, ничуть не портящая ее грудь. И что самое важное – шрам у сердца, очень уж сильно похожий на мой.

Тем разительнее был контраст с юдо. «Борис», вернее, существо, представившееся этим именем, оказалось словно вылеплено из различных людей. Мужское поджарое туловище с толстыми бабьими ногами и большой обвислой задницей. Маленькие, заплывшие жиром ручки и те самые крохотные пальцы. Жертва хирурга-недоучки.

Стоило нам появиться, как юдо тут же повернулось, обнажив желтые зубы. Так делают животные, а никак не люди. Я не задумываясь швырнул в него ближайший камень, от которого Нечто отмахнулось, как от назойливой мухи.

Рядом выплеснулась сила, горячая, красная, опаляющая листья и мох на деревьях. Огненный столп вырос из-под ног Юдо. Я почему-то прикинул на себя, как бы сам защитился от Куракина. Каменный доспех? Но ты поди успей его накинуть. Тогда нечто вроде банального земляного щита? Почему нет.

Юдо такими вопросами не задавалось. Его тело словно было сделано из вольфрама. Спасибо урокам химии на первом курсе, хоть что-то запомнил. Проще говоря, существо никак не отреагировало на наши атаки. Более того, перешло в контрнаступление.

Меня сбило с ног сильным потоком ветра и почти подняло в воздух. Я успел лишь накинуть на ступни тяжеленные земляные башмаки, чтобы не улететь, подобно Элли.

Куракину повезло меньше. В него устремились сотни капель, на ходу замерзая и превращаясь в льдинки. Высокородному пришлось ставить силовой щит – штуку весьма энергоемкую и малоэффективную.

– На него стихийка не действует! – крикнул я. – Ни одна!

Сам же схватился за камень и мысленно поднял его вместе с собой, вновь оказавшись на ногах. Прежде чем Юдо опять переключилось на меня, я смог кинуть в него пару Игл. Одна пролетела мимо, а вторая прошила живот.

Не успел порадоваться, как рана тут же затянулась. То есть он еще и регенерируется? Ну вообще отлично! Юдо отбросило на землю магическим взрывом – Куракин решил мне помочь. И опять же ничего. Обычно после такого существа если и встают на ноги, то страдают разрывами внутренних органов и отсутствием конечностей. Но Юдо легко вскочило на чужие бабьи ноги и размашистым движением отмахнулось от Саши. Вместе со взмахом руки несколько деревьев вырвало с корнем, с головой накрыв высокородного. Во мне даже мелькнуло нечто вроде сочувствия. Или это сожаление о том, что я остался один?

Пока Юдо коряво разворачивалось, мерзко виляя тазом, мне удалось лишь накинуть на себя легкий доспех. Камней поблизости было не сказать чтобы очень много. Поэтому пришлось делать защиту из подручных средств в виде ила и твердой земли, разбив их на небольшие фракции для подвижности.

Недалекое существо, видимо, незнакомое в должной мере с физикой нашего мира, лишь помогло мне укрепиться. Шмальнуло струей огня, выжигая зеленую траву. Ага, спасибо. Теперь ил стал похожим на кирпич. Хотя жар я почувствовал.

А сам скастовал заклинание, о котором лишь единожды читал, но вместе с тем не сомневался в его успехе. Матвеева говорила, что заклинания – как мат: есть несколько исходных значений, а все остальное – лишь производные. То, что кастовал я – или, как сказала бы Наталья Владимировна, применял, – именовалось в учебнике Секирой. По сути, та же Игла, только если бы я держал мысленно ее в руке. Ну и лезвие более широкое, режущее. Понятно, что вышло не совсем идеально, хотя бы потому, что целился я в голову. Но Юду и так не понравилось. И его руке, которая после появления над ней секиры оказалась почти отсеченной. Висела она теперь лишь на нескольких сухожилиях и куске кожи. Чуть-чуть не хватило.

Зато осталась другая рука, которую Юдо и взметнуло в воздух. Зараза, как же он силен! Ветви ближайших деревьев стали расти с поражающей быстротой в попытке схватить меня. Так даже я не умею. Да, признаться, мне вообще не доводилось видеть настолько мастерское управление живой природой.

Доспех распался на части, бешено вращаясь вокруг и обрубая отростки. Эх, мне бы дотянуться до этого мерзавца, я бы его отправил в такое интересное место, о котором он и мечтать не мог. Но сделать это было весьма непросто.

Как только я попытался «прилететь» на ближайшем большом камне, так сразу же был сбит сломанным деревом. Приблизиться по земле – затея еще более бесполезная. Ноги запутывались в «живой» траве, существенно замедляя движение, после чего приходилось отбиваться от атак Юдо.

Видимая аппарация также не принесла ощутимых результатов. Более того, стало только хуже. В окружающем пространстве постоянно что-то менялось, поэтому меня выбросило не к существу, а в реку, пусть и неглубокую. В чужую стихию, без родной защиты.

Теперь я оказался в положении Куракина, вынужденный обороняться исключительно силой. Как бы сейчас кстати был артефакт Димона! Но чего нет, того нет. Зато пригодился подгон банника – рубашка, которую я не снимал с тех пор, как нас сюда отправили, думая не о разумном существе, а о коварстве высокородных. Она помогла хотя бы перераспределить силу, защитив против ледяного шторма из мелких застывших капель только голову с шеей и ноги.

Из минусов – лед, на большой скорости врезавшись в кольчужную рубашку, очень даже чувствовался. Представляю, что будет завтра. Тело, состоящее преимущественно из синяков. Осталась сущая пустяковина: чтобы это «завтра» наступило.