Пятая стихия

Еле успевая за Рэмом, Лана вдруг врезалась ему в спину, когда тот неожиданно остановился.

— Рэм, как же я рада тебя видеть, — сладко промурлыкал какой-то женский голос. — Надеюсь, ты здоров, красавчик? Ты поосторожней тут, на этом этаже лежат больные с высоким давлением, женской половине может стать хуже.

— Здравствуй, Малена, как всегда, радуешь глаз, — приветливо отозвался Рэм и Лана, стоя за ним презрительно скривилась, от милого Рэма её тошнило. — Я привёл девушку, нужно постараться устроить её на работу. Слышал, у вас появлялись вакансии санитарок?

— Верно, даже стараться не придётся. Есть местечко. Только выходить нужно в завтрашнюю смену. Сутки на работе — двое дома. Но зарплата, сам понимаешь — мизерная. Она с тобой?

Показавшись из-за широкой спины Рэма, Лана кивнула довольно привлекательной молодой женщине.

— О, привет, меня зовут Малена Руж, я здесь сестра-хозяйка, — Малена с каким-то жадным интересом разглядывала её, хлопая своими наращёнными ресницами. — Придёшь завтра к восьми, сразу втянешься в курс дела там ничего сложного…

— Спасибо, я знаю, что входит в функции санитарки, — грубость, с которой оборвала её Лана, никак не вязалась с её ангельским лицом. — Моё имя Лана, и я не очередная подружка Рэма Мэнхеса, но мы с тобой вряд ли найдём общий язык, потому что ты мне не нравишься, мне никто не нравится, у меня что-то типа психического расстройства. Хотя мне очень нужна эта работа.

— Мисс невоспитанность, у нас сама откровенность, — процедил Рэм, до боли сжав запястье Ланы. — Ты мне сделаешь огромное одолжение, Малена, если эту красавицу возьмут в ваше отделение. Просто камень с души снимешь, — Рэм лучезарно показал медсестре свои здоровые белые зубы, и та сдалась, игриво поводя плечиками.

— Тогда до завтра, — вывернувшись из его хватки, Лана впорхнула в лифт, закрывшийся прямо перед носом, бросившегося её догонять Рэма.

Но когда она вышла на первом этаже — он уже ждал её внизу, хищно усмехаясь.

— Знаешь, чем ты особенная? — спросил он её в лоб. — Своим придурошным характером, ты заводишь кугуару, — шепнул он ей в ухо.

— Обычных парней я тоже завожу, — отбрила его Лана. — У меня красивая фигура, длинные ноги, упругая попа, идеальная грудь и симпатичное лицо. Как правило, я цепляю парней загадочным взглядом, а потом уже всем остальным, но поговорив со мной пару минут бедняги понимают, что я гораздо умнее их. Отсюда мои частые ссоры с противоположным сильным полом, потому что им тяжело смириться с данным фактом. Поэтому парни считают меня придурошной стервой. Я уже молчу о женской половине.

— Хорошо, что я взялся тебя перевоспитывать, — с иронией протянул Рэм, охотно парируя. — Может, удастся тебя пристроить какому-нибудь простофиле ботанику, обожающему упругие попки, — Рэма рассмешило выражение её лица при этом.

Лана хмурилась половину обратной дороги, пока снова не решила завести разговор, причём сразу же бестактным вопросом:

— Рэм, почему у тебя нет девушки? С тобой что-то не так? Говорят, у тебя бывают случайные связи, но никогда ничего серьёзного, ни разу секса без резинки.

— А вот это в тебе говорит мой братец. Даже интонацию скопировала у Шона. Ядовитую, высокомерную, высмеивающую всех и вся. Хотя погоди, … наверняка это он тебя копировал все эти годы, — зацепить Рэма оказалось не так просто. — А тебе не приходило в голову, раз тебя так сложно любить, может, это с тобой что-то не так? Я знаю, что кроме Шона и Дерека у тебя не было других парней, но и эти счастливыми не стали.

Задетая за живое, ослеплённая злостью и болью, Лана рванула ручку двери, попытавшись выпрыгнуть на ходу, но та оказалась заблокированной.

— Спрячь коготки кексик, подыши и будь добра извинись, — Лана узнавала этот бесстрастный шипящий тон. Сидящий в нём зверь свирепел.

— Рэм прости, — поспешно выдавила она. — Просто одна часть меня настроена тебя слушаться и уважать, но вторая … вздорная моя часть, получает удовольствие от того, что ерепенится. Иногда даже я не могу совладать сама с собой, поэтому все вокруг меня в том числе и я — несчастны.

— Не смей меня больше подначивать! Потому что теперь Лана, твоя жизнь всецело в моих руках. И даже если тебе покажется, когда меня не окажется рядом, что ты сможешь меня обдурить — хочу тебя расстроить. Ты наконец встретила того, кто умнее тебя, ловчее, предусмотрительнее, коварнее и мстительнее. Не шути со мной кексик, потому что в случае провала твоего Искупления, я ведь заберу твою жизнь не буквально. Ты пожалеешь, что я с тобой сделаю, если ты вдруг меня разочаруешь! — прорычал Рэм, обнажая клыки проступившего зверя. — Как-нибудь покажу тебе, что кугуару делают со вздорными самолюбивыми суками.

— Они их уродуют, держат взаперти, позволяют есть только с пола и не разрешают видеться с детьми, если таковые имеются, — прошептала Лана, зная эти жуткие истории. — Шон этого не допустит.

— Хм, — сухо рассмеялся Рэм, останавливая машину. — Мне дорог мой брат, но видят боги, я пристрелю его как бешенного пса, если он пойдёт против. Наше терпение не безгранично. Эри чтят один непреложный закон — они преданы своему вождю до конца. Непокорных задирает стая. Так что в следующий раз трижды подумай, прежде чем извергать из себя ядовитые слова. О себе думай, и о нём. Вот видишь, к чему ты меня вынудила. Была бы милой девочкой — приехала бы домой на машине, и я бы не злился. А теперь вылезай и топай пешком. Как раз будет время поразмыслить.

— Спасибо, что не отшлёпал вдобавок, — не сдержалась Лана.

Рэм прикрыл рукой глаза, покачав головой:

— Меня предупреждали, чтобы я не ввязывался. Но я всё-таки уверен, что мы повеселимся! — его открывшийся взгляд не обещал ей никакого веселья. — Не думал, что тебе нравится рукоприкладство, но, если ты просишь… ты когда-нибудь дождёшься.

— Ну и вали, — проговорила Лана, вслед уносящейся машине Рэма. — Так даже лучше, козёл! И как же ты теперь уследишь за мной умник?! — крикнула она.

Лана знала все короткие дороги и тропки в окрестностях города. Свернув налево, она побежала и чем быстрее она бежала — тем свободнее себя чувствовала. Только она, удары сердца, приятно ноющие мышцы и ветер. Через сорок минут такого броска показалась первая улица территории эри. Два коротких условных свиста заставили Лану остановиться и перевести дыхание:

— Прячешься? — она хоть и старалась делать вид, но мир для неё снова пошатнулся.

— Обычно это я слетаю с катушек, а теперь похоже психует Рэм, — проговорил Шон, подходя ближе. — Ты его угробишь, — его глаза мягко улыбались. — Привет, родная.

— Привет Шон, — и только их взгляды переплелись — страсть между ними снова начала вибрировать от накала. Но и преследующая их боль тоже успела прокрасться, вплетаясь в чувства. — Кажется, у меня есть работа, — Лана терпеть не могла такие многозначительные паузы. — Всего два дня пути, а я уже успела вывести из себя Рэма.

— Давай уедем. … Куда захочешь. … К чёрту Честервиль, — решительно настроенный Шон, заиграл желваками.

Грустно улыбнувшись, Лана с нежностью погладила его по щеке:

— И увезём с собой наш смертельный груз? Чувство вины и взаимные обвинения убьют нас Шон. У нас не получается себя контролировать милый.

— Этот путь бред собачий, разве что только потешить эго Рэма! — воскликнул Шон. — Мы справимся вместе. Лана, я ведь люблю тебя.

Её сводили с ума его хрипловатый голос, глаза, запах, его близость — одержимость снова ловко увлекала её в свои сети, лишая воли и рассудка. Но вдруг в памяти всплыл, разрывая плотное кольцо дурмана, первый солнечный луч.

— И я люблю тебя Шон, — губы Ланы дрогнули. — Поэтому и остаюсь. Я хочу узнать саму себя, дать тебе возможность увидеть меня другую. Хочу, чтобы мы стали цельными, перерождёнными, и уже без этой тянущей тоски и фантомной боли. Поддержи меня, Шон, — замерев, Лана прислушалась к внутреннему ощущению. — Мы не одни.

— Глаза и уши Рэма давно шли за тобой, — скривился Шон. — Теряешь хватку. А вот он свою не отпустит. Ты кое-чего не знаешь о моём брате, — Шон ещё несколько секунд сомневался стоит ей говорить или нет. — У него на счёт тебя имеется особый пунктик. Ты думаешь, что идёшь путём Искупления, но будь уверенна — Рэм ведёт свою игру. У него есть личный интерес освободить тебя от груза прошлого.