Страница 4 из 23
…А утром, пришла Розочка. Натка, как одурманенная от бессонной ночи и от слез, совершенно механически, сама удивляясь тому, что делает, угостила классную руководительницу чаем и бутербродами с сыром.
Они сидели за столом на кухне, как две взрослые женщины, Розочка нудно говорила Натке, что ей нужно учиться, что скоро конец года и нужно серьезно подумать о том, куда Натка пойдет после восьмого класса – в девятый класс, чтобы после окончания школы, пойти в институт, или уйти из школы и пойти, например, в училище, чтобы получить рабочую специальность.
Натка слушала Розочку, понимая, что говорит она, в принципе, очень правильные вещи, но в душе, она не хотела принимать никакие решения.
«Это что, так и бывает?» – подумала Натка – «Вот так, ночь прошла, а утром, ты уже взрослая и должна что-то решать?» Натке все это не нравилось. Она с раздражением смотрела на Розочку, с ее вечной бомбошкой на затылке, отметив, с какой-то угрюмой злостью, что бежевый костюм, сидит на учительнице, идеально, подчеркивая стройную фигуру. Натке хотелось вскочить, закричать на бубнящую классную, выгнать ее на улицу, под снегопад. Но она, конечно, ничего этого не сделала, а просто молча слушала, кивая, время от времени, головой. Наконец, Розочка ушла. Натка умылась, попила чай и села на диван, наморщив нос, думая о том, как ей жить дальше…
…Под вечер, пришел дядя Сережа.
– Натка, ты как тут? – спросил он с порога, снимая шинель – Я тебе поесть принес! – дядя Сережа показал судок из трех блестящих кастрюлек, стоящих одна на другой. – В офицерской столовой взял! Пошли, поешь, пока теплое еще!
Они пошли на кухню. Дядя Сережа, поставил перед Наткей, свои кастрюльки, запах из которых, напомнил, что Натка голодная.
Натка села за стол, стала есть очень вкусный офицерский обед.
– Натка, давай-ка поговорим с тобой – тихо сказал дядя Сережа и сел напротив. – Ты сейчас взрослая, надо думать, как тебе дальше жить.
«Сейчас начнет, как Розочка, про училище, про институт!» – с раздражением подумала Натка. Но вслух она ничего не сказала, только плечами пожала.
– Помнится, Володя говорил, что ты в военное училище хотела? – неожиданно спросил дядя Сережа. Это была правда, Натка, действительно, подумывала о военном училище и даже обсуждала это с родителями.
– Хотела. – ответила Натка.
– Ну, так вот. – сказал дядя Сережа. – Я позвонил, кому следует, поговорил, и договорился! Примут тебя в одно очень интересное училище!
– Это как? – удивилась Натка. – А экзамены?
– А считай, что ты их уже сдала. – ответил дядя Сережа. – В общем, так, Натка. – Давай, собирайся, завтра летим с тобой в Москву, а оттуда – в Свердловск, это на Урале. Там и ждет тебя твое училище.
– А школа? – робко спросила Натка.
– Со школой я договорюсь! – сказал дядя Сережа и улыбнулся. Натка оторопела – впервые за последнее время, она видела человеческую улыбку. И в то же время, ей показалось, что дядя Сережа, улыбнувшись, совершил что-то нехорошее, какое-то кощунство. Натка задумалась, наморщив нос. Вот она, взрослая жизнь! Ей нужно что-то решить, взять ответстенность за то, как сложится ее биография дальше. Было немного страшно. Натка, как ей показалось, взвесила все за и против и кивнула.
– Хорошо, давайте в военное! – сказала она. – Буду… А кем я буду?
– Как отец, офицером – ответил дядя Сережа – Да и ведомство, тоже самое, что и у отца – Госбезопасность!
«Наталья Соловей, офицер госбезопасности» – подумала Натка, как будто пробуя на вкус, название своей будущей профессии. Она подумала, что будет очень правильно, пойти по стопам отца и стать офицером.
– Хорошо, я согласна. – тихо сказала Натка. – Хочу, как папа…
– Вот и славно! – сказал дядя Сережа. – Давай тогда, Натка, собирай вещи, к утру будь готова! Чемодан есть у тебя?
– Да, есть, коричневый, с которым я в пионерлагерь ездила. – сказала Натка. Пионерлагерь… Ей казалось, что это было очень давно!
«Так оно и было очень давно» – подумала Натка. – «Еще в прошлой жизни, в детстве»…
– Вот и славно! – кивнул дядя Сережа. Тогда собирай свой коричневый чемодан, утром я за тобой заеду! Ты, главное, поешь и поспи – а то смотри-ка, синячищи какие под глазами! Ты же красавица, Натка, тебе эти круги под глазами ни к чему! – и дядя Сережа опять улыбнулся – Ты же девушка, а не очковая змея!
Натка, неожиданно для себя, улыбнулась.
– Вот и молодец! – увидев улыбку на лице Наташи, сказал дядя Сережа, надевая шинель. – Все, Натка, утром жди меня! И чемодан не забудь собрать!
– Хорошо. – сказала Натка. – До свидания!..
…Утром, дядя Сережа, приехал рано. Он беспрестанно торопил Натку, приговаривая, что времени у них мало и военный борт, на котором они летят, ждать их не будет.
– Привыкай, Натка, к военному порядку! – хохотнул дядя Сережа – О, смотри-ка, стих получился!
«Натка. Новое имя?» – подумала Натка. – «Ну а что, в новую жизнь, с новым именем! Пусть будет Натка, мне даже нравится!» Она слушала, как дядя Сережа, по-военному четко, рассказывал ей, как они полетят: сначала, но военном сомолете, до Москвы, а оттуда, уже на гражданском, до Свердловска.
– Ты не боись, Натка, до Москвы долетим быстро, это же ВВС! – с гордостью говорил дядя Сережа. Натка смотрела на него, удивляясь, как, все-таки, похож он на отца: такие же усы, такая же сильная, мужественная фигура, такие же четкие движения. Такой же красивый, с такими же карими глазами. Даже голос, очень был похож на голос отца. Форма летчика, сидела на нем, как влитая. Натка вспомнила, как маленькой, любила качаться на «Дядьрежиной» ноге. – тот садился нога на ногу, сажал Натку верхом на ногу, и, держа ее за руки, начинал раскачивать, приговаривая; «Едем-едем, видим – мост. На мосту лежит ворона. Мы возьмем ее за хвост, и положим под мост – пусть мокнет! Едем – едем, видим мост. Под мостом лежит ворона. Мы возьмем ее за хвост, и положим на мост – пусть сохнет!» И Натка, маленькая, заливисто смеялась и просила: «Еще! Еще, Дядьрежа!» И дядя Сережа, качал ее все сильнее, еще быстрее проговаривая свой чудной стишок про ворону, которая то мокнет, то сохнет. И мама, глядя на то, как подпрыгивает Натка, на Дядьрежиной ноге, смеялась, прикрывая, почему-то, тонкой ладошкой, рот. Натка вздохнула, прогоняя невовремя накатившие, воспоминания, надела любимый свой красный свитер с вывязанной на груди, белой чайкой и синие джинсы. Свитер этот, связала ей мама, на прошлый день рождения. Натка вдруг вспомнила, что у нее день рождения, и ей стало так грустно, что невольно, тихие слезы, навернулись на ее глазах. Она быстро, чтобы не увидел дядя Сережа, смахнула их ладошкой и стала надевать черную короткую шубку. Быстро обулась в красные сапожки, надела красные варежки, связанные мамой из остатков шерсти от свитера, повязала красный шарфик. Взяла в руку чемодан.
– Я готова. – сказала она.
– Вот это я понимаю! – похвалил дядя Сережа. – Сразу видно, что будущий офицер!
– Офицер госбезопасности – поправила Натка и легонько улыбнулась. Ей больше не казалось, что никто в мире, и даже она сама, не имеют права улыбаться.
– Да, верно, извините, Наталья Владимировна, будущий офицер госбезопасноти! – улыбнулся дядя Сережа. – Ну, Натка, пошли?
– Пошли – ответила Натка. Ей вдруг представилось, что сейчас они откроют эту, оббитую зеленым дерматином, дверь, и за ней – та самая, настоящая, взрослая жизнь.
«А ведь, так оно и есть.» – подумала Натка и шагнула за порог…
…Натка не ожидала, что лететь придется так долго. Восемь часов они летели до Москвы и Натка думала, какая же, оказывается большая страна, в которой она живет. Натка немного расстроилась, что в иллюминатор не было видно ничего, кроме облаков. Правда, периодически, в прорехи между облаками, которые были похожи на огромные комки ваты, она могла видеть землю – темно-зеленый ковер тайги, который разрезали, отблескивающие на солнце, реки, похожие на ртутные ручейки. Натка смотрела на проплывающие облака, на эти бескрайние просторы лесов и думала о том, что вот она, Наталья Соловей, летит учиться на офицера, чтобы скоро защищать свою великую Родину.