Моя вопреки

Благодарно вздохнув, я погружаюсь по самую шею, позволяя блаженному теплу пропитывать дрожащее тело насквозь. И пусть это больно. Физическая боль не так страшна и хоть немного отвлекает меня от душевной.

Закрываю устало глаза, откидывая голову на бортик.

И всё это время чувствую на себе взгляд того, кто вроде как обещал не смотреть.

− Ри-одо Сэтору, а вы знали, что ваша мать была такой как я, провидицей? — решаюсь сделать первый шаг. И дезориентировать противника, раз уж вынуждена искать с ним союза.

− Откуда у тебя такая информация? — довольно резко интересуется жрец, и я слышу его приближающиеся шаги. — Что ты видела?

− Вашего отца, − открыв глаза, смотрю на красноволосого. — В своём последнем видении, я оказалась в его камере раньше моих сэ-аран. И ри-одо Менетнаш каким-то невероятным образом уловил моё присутствие. Хотите знать, что он мне сказал?

Наверное с минуту жрец буравит меня испытующим взглядом. А потом хищно усмехается.

− Хочешь поторговаться, маленькая императрица? Давай попробуем. Что ты хочешь в обмен на эту информацию?

Глава 17

Что я хочу?

Я хочу, чтобы он не приближался ко мне и не трогал. Чтобы не смел смотреть на меня так, будто сожрать готов. Но требовать это вот так, сейчас, с ходу, не имею права. Потому что обязана теперь думать не только о себе, но и о будущем империи. А такое условие либо разозлит жреца, оскорбив, либо, что гораздо вероятнее, ещё больше раззадорит. К тому же покажет, как сильно я боюсь того, что видела тогда при нём. Это будет очень непродуманно и опрометчиво с моей стороны.

Нет. Неприкосновенности требовать нельзя. По крайней мере сейчас. Надо быть хитрее. Пусть думает, что всё контролирует, что я у него в руках. Это заставит жреца расслабиться и поверить, что он действительно сможет получить желаемое. Ну а способ потянуть время я придумаю. Потом, когда буду лучше соображать.

Если я буду развивать свой дар, у меня будут и другие видения. Больше информации, чтобы выторговать себе уступки.

Ну а пока…

− Я хочу, чтобы вы помогли мне узнать, как спасти моих сэ-аран.

− Спасти? — хмурится Сэтору. — Ты знаешь, что с ними?

− Нет. Но хочу узнать. И могу. Нужно только научиться, − поднимаю на него глаза. — Вы мне поможете? Пожалуйста…

Наши взгляды встречаются. Его сосредоточенный и задумчивый, и мой − умоляющий.

Я даже дышать забываю, ожидая ответа Сэтору. Если жрец согласится… тогда это будет хлипкое, но всё же доказательство, что он не причастен к случившемуся, что не знал о планах отца. Не знаю, смогу ли сотрудничать с тем, кто пытался убить моих любимых мужчин.

− Хорошо, − кивает. — Я обещаю, что помогу научиться всему, что тебе нужно для этого. Но сначала хочу услышать, почему ты так уверена, что их спасение возможно. И прежде всего рассказ о твоём последнем видении в мельчайших деталях. Мне нужно знать, что произошло на станции Хиллдорун, что её разрушило. Ты видела, почему случился взрыв?

− Видела, − выдыхаю сипло. Опускаю голову обратно на бортик ванны.

Он согласился. Даже обещание дал. Его клятвы Абсолюту не позволили бы соврать, обещая. Значит, действительно готов помочь. Значит, возможно, не предавал моих сэ-аран.

Я не знаю, правильно ли поступаю, собираясь ему всё рассказать. На такой случай мне А-атон никаких указаний не давал. Но одной мне не справиться, не выжить, не выполнить то, что должна.

Поэтому придётся довериться. И открыться. Показать, что творится у меня внутри.

− Всё началось гораздо раньше, − выдыхаю прерывисто. − Перед нападением шкадаров на Повелителя А-атона. Я увидела жуткий сон, в котором оказалась на борту его корабля. В этом сне всё было так реально, так жутко. Так холодно. И там все были мертвы. Это случилось буквально перед тем, как вы связались с Повелителем Са-оиром. Я разбудила его своим криком, он у меня всё выспросил и сразу же попытался связаться с братом, − рассказываю, чувствуя, как всё глубже погружаюсь в состояние душевного оцепенения.

То, чего я так боялась, уже случилось. Слезами и жалостью к себе ничему не поможешь. Надо собраться.

Я рассказываю без утайки всё, что видела и чувствовала в своих видениях. Описываю тот взрыв, который мне привиделся на террасе, красноволосого жреца, чёрную дыру, поглотившую моих сэ-аран, то, как сама взмыла в воздух, захваченная видением.

Делиться тем сном, в котором моё тело, зависшее посреди пустоты, пронизывали мириады нитей, тянущихся куда-то в неведомую даль к моим сэ-аран, делиться со жрецом своими чувствами, своим одиночеством, тоской и страхом, своим неистовым желанием вернуть любимых мне — невероятно сложно. Особенно тогда, когда приходится рассказать и о его присутствии в этом сне.

А потом я перехожу к видению о коронации, спустя месяц после предыдущего. На моменте, когда я сообщаю, что ощущала присутствие Абсолюта за спиной Сэтору, он удивлённо вскидывает бровь, а потом неожиданно удовлетворённо кивает.

− Не ожидал, что ты уже так глубоко можешь видеть. Я правильно понимаю, что именно после этого видения вы обратились ко мне? — буравит меня внимательным взглядом.

− Да. Мои сэ-аран поняли, что до этого видений больше не было потому, что я их подавляла, не принимая свой дар.

− Это все видения до нашей прошлой встречи? Или было ещё что-то? Чего ты так сильно боялась, что боролась с этим? — напряжённо спрашивает Сэтору, надвигаясь. Подходит почти вплотную к ванне, не обращая внимания на гневное шипение Чотжара.

Ну неужели непонятно? Неужели этим ашарам вообще несвойственно переживать о своих близких? Не может такого быть. Мои сэ-аран тому подтверждение, они беспокоятся друг о друге. И обо мне.

− Я боялась того, что сегодня всё-таки произошло, − объясняю. − Того, что с моими сэ-аран случится беда. И теперь готова горы свернуть, чтобы помочь им вернуться.

− То есть… ты боялась за Повелителей? Не за себя? — с каким-то очень странным выражением уточняет жрец.

Сбоку доносится ироничное хмыканье Чотжара. Уж он-то привык, что я не только о себе беспокоюсь.

− Нет, − тяну удивлённо уже я. — А… почему… Вы думали, что я за себя боялась?

− Думал, − бросает скупо Сэтору, заиграв желваками. На миг мне даже кажется, будто это заблуждение ему дорогого стоило. Но мужчина тут же смягчает голос: − Ладно, я уже, кажется, начинаю понимать, к чему ты ведёшь. Рассказывай дальше.

Кивнув, я продолжаю. Как и прежде, описываю всё в подробностях. Но теперь не забываю наблюдать за своим собеседником. Замечаю, как сужаются его глаза при упоминании стражника, попытавшегося отравить Менетнаша. Чем-то меня это царапает. Смутным предчувствием. Но уловить суть я пока не могу.

А когда дохожу до сцены в камере, до разговора между мной и бывшим Гласом, его сын буквально подбирается весь, подобно почуявшему след хищнику. Но оно и неудивительно. Ведь это именно та информация, ради которой он обещал мне свою помощь. Поэтому я уделяю особое внимание каждой детали. Каждому слову, жесту и интонации. Описываю, как Менетнаш выглядел, что делал, что говорил — всё это я восстанавливаю в памяти до мельчайших подробностей.

− Он почувствовал мое присутствие сразу, как только я появилась. И так уверенно говорил… Я даже на миг испугалась, что ваш отец может причинить мне реальный вред, если захочет. Это совершенно выбило меня из колеи на некоторое время. Как такое вообще возможно? Ведь, по сути, меня же там не было. Как он мог меня почувствовать? — смотрю вопросительно на Сэтору после того, как пересказала всё, что услышала от Менетнаша дословно. − Вы тоже на такое способны?

− Не уверен, − признаёт помрачневший Сэтору. − Возможно. Это всё? Или может он ещё что-то тебе сказал? О моей матери, или обо мне?

Мне его даже жалко становится. Не каждый день слышишь, что твой отец буквально признался в том, что уничтожил мать, потому что считал любовь к ней слабостью. Но может, его утешит то, что Менетнаш считал своего сына сильнее и умнее себя.