Тьма моей души

Лале не испытывает сострадания. Даже к своим. У наемников вообще нет этой слабости; их дело — зачищать города от охотников.

— Ты уже здесь, Лале? — Он будто не спрашивает, а утверждает. Без страха, без злости. В его голосе лишь смиренное спокойствие.

Тихие шаги охотника то приближаются, то отдаляются. Она затаивается, выжидая идеальный момент для нападения. В очередной раз он подходит слишком близко: так, что остается буквально метр до ее укрытия. Лале перестает дышать.

Но он останавливается. А потом шаги отдаляются. Она высовывает голову из-за мусорного контейнера и видит его спину. Не раздумывая ни секунды, Лале тут же кидается на него, стремясь свалить с ног.

Он быстрее. Воспламененный снаряд вырывается из ствола с бешеной скоростью. Пуля втыкается ей в предплечье и застревает в кости. Ей больно так, что мутнеет в глазах, но она не роняет ни звука. Она бросается на него, обезумевшая от боли и жажды реванша. В один мощный прыжок она прибивает его к земле отяжелевшим вампирским телом. Револьвер падает рядом, и охотник шарит рукой по асфальту в попытках его нащупать.

Лале одной рукой пресекает эти попытки, а второй хватает его за горло.

— Ну вот и все! — победно ликует она. — Я выиграла, Мэтт.

Мужчина, чье лицо пробороздили глубокие морщины, а волосы уже тронула седина, без страха смотрит в ее жестокие, налитые кровью глаза. И ее задевает смелость, мелькающая в его взгляде.

— Что ты выиграла? Продолжение своей скотской жизни? — плюет он ей в лицо оскорбления. — Посмотри на них, Лале! Посмотри! Кто из них заслуживал смерти?

— Ты думаешь, мне есть до этого дело? — скалится она, сжимая его шею и обнажая клыки. — Или считаешь себя святым? Мы оба убийцы, Мэтт. Тебя тоже ждут в аду.

Она хочет поскорее закончить с этим. Из-за раны силы стремительно покидают ее, так что на разговоры совсем нет времени.

— Возможно! — он хрипит и пытается разжать ее руку. — Но я тут пули раздаю не из спортивного интереса, а защищаю невиновных! И убиваю только тех, кто нападает на людей. А ты — глупая марионетка, что не принадлежит себе. Безмозглая тварь, продавшая себя в рабство.

Лале, освобождая его горло, вмазывает мужчине хлесткую пощечину и слегка отшатывается.

Конечно, Мэтт не может сейчас прикончить ее, и потому ему ничего не остается, кроме как тянуть время и сбивать ее с толку пустым трепом. Но его слова выводят ее на эмоции, трогают какую-то невидимую струну ее темной души.

Замешательство, нахлынувшее лишь на пару секунд, дает ему преимущество: Мэтту удается скинуть ее с себя, с силой бросив об асфальт. Лале чувствует, как из нее ручейком утекает последняя энергия, тело становится все тяжелее и неповоротливее. В ребра до боли упирается что-то жесткое — револьвер охотника. Собрав волю в кулак, девушка перекатывается и, схватив оружие, направляет его на Мэтта.

— Ты ведь не вампир, — хрипит она. — Не так важно, куда попадет серебряная пуля с кислотой. Хочешь почувствовать это непередаваемое ощущение?

Ее руки дрожат, тело бьет озноб. Но самое странное, что ей вдруг стало все равно, что с ней будет.

Где-то неподалеку слышится приближающийся топот ног двух человек и Мэтт с ухмылкой замечает:

— Мои парни. Тебе не уйти, Лале!

***

Холодный лес. Замок Дракулы. Наши дни

Захожу в комнату, пытаясь отдышаться. Совсем свежие воспоминания кольцом сдавили горло, не дают сделать вдох.

Опять приступы ностальгии? Как же это мило! Застыла со стеклянными глазами перед бесом и едва слушала, о чем он говорил.

А о чем он говорил?

«Он опять сделает все за тебя. Так что можешь быть свободна и улетать вечером, как и планировала».

Дьявол! Ноэ с улыбкой вещал мне о том, что в Бухарест прилетел Ратвен. Этот талантливый выскочка и непревзойденный жоп… лизоблюд!

И теперь он с удовольствием утрет мне нос и покажет, как надо работать!

Ну и ладно! Не этого ли я добивалась? Я хотела уехать — мне дали зеленый свет. Можно даже надеяться, что Ноэ перенесет нас с Милли прямо к терминалу аэропорта.

И едва я убеждаю себя, что все идет по плану, хлопает дверь. Та самая.

— Лайя, ты не можешь сейчас сбежать!

— Это еще почему? — возмущаюсь я.

— Ты должна спасти Лео! Ты же знаешь, что Ратвен убьет его!

— Что? Ты рехнулась? Я не собираюсь никого спасать!

— Я тебя прошу. Нет, я требую!

Она сумасшедшая. Абсолютно точно.

Или это я. Я — сумасшедшая, говорящая сама с собой! Уже пора к психиатру?

— Предупреди его. Заставь уехать из Бухареста, — умоляет Лале.

— Нет! — рычу я. — Это уже не мое дело и я не собираюсь в него вмешиваться. Твоя обожаемая пародия на Аслана прекрасно знает, чем занимается и чем это рано или поздно закончится.

У меня уже почти получается контролировать Лале, не поддаваться на ее мольбы, угрозы, жалобные стенания и заламывание моих же рук. И тогда она идет ва-банк: напоминает, чем закончилась та встреча с Мэттом…

***

Отель «Прибежище вампира». Два часа спустя

Если бы среди вампирш проводился конкурс «Мисс идиотка», то корона победительницы была бы моя.

Поверить не могу, что я опять здесь! Лале определенно нарывается. Это что за вариация суицида — лезть к этому охотнику?

«Он хороший, Лайя».

Пхахаха, я расплачусь от умиления. А потом посмертно позлорадствую, когда этот хороший воткнет мне в сердце осиновый кол или серебряную пулю.

Неуверенным шагом иду к стойке администрации, по пути репетируя диалог с охотником:

«Привет! Ты знаешь, тут такое дело: я должна была тебя убить, но передумала, так что теперь это сделает другой вампир. Целуй мне ноги за мое великодушие, и я пойду». — Отличная речь! Так и скажем. Правда, Лале?

А она бесится от бессилия, называя меня бесчувственным бревном.

С ангельской улыбкой подхожу к сотруднику отеля, но не успеваю даже открыть рот. На лестнице появляются две знакомые фигуры: Лео и тот мерзкий тип, который меня подстрелил не давеча, как вчера.

Я бросаюсь обратно и прячусь за ближайшей колонной. Сердце бешено бьется в груди, как у загнанной лани; я вжимаюсь лопатками в холодный камень своего вынужденного укрытия. Лале виновато молчит, но глубоких раскаяний от нее не чувствую: пока она довольна своим «блестящим» планом.

Несколько минут я стою за колонной, затаив дыхание, а мужчины все разговаривают в холле. Наконец, заметив по левую руку движение, резко поворачиваю голову и вижу спину брюнета, направляющегося к выходу из отеля. Я провожаю его взглядом, пока за ним не закрывается дверь, и только после этого шумно выдыхаю, прикрывая веки.

— За кем следишь?

Прямо над ухом раздается слегка насмешливый, но приятный и знакомый голос. Я подпрыгиваю на месте и распахиваю глаза. Надо мной возвышается охотник, сверкая обольстительной белозубой улыбкой: он опять застал меня врасплох, и похоже, очень рад этому.

— Я искала тебя, — просевшим голосом сообщаю я. — Нам нужно поговорить. Наедине.

Он выгибает бровь и внимательно сканирует меня изумрудными глазами, в которых я почти тону, а потом спокойно произносит:

— Хорошо, пойдем!

— Куда?

— Ко мне, Лаура! Ты же хотела поговорить наедине?

Я открываю рот, но слова застревают в горле, потому что Лео крепко обхватывает мою ладонь и тянет за собой. От него исходит такая сила и уверенность, что меня буквально обдает ветерком мужских феромонов. Я сдаюсь и покорно иду следом, и только за это готова прибить его на месте. Мы поднимаемся на второй этаж, а Лео даже не думает отпускать мою руку.

— Кстати, я так и не нашел Носферату, — вдруг прерывает он тишину.

— Сожалею.

— Правда? — Он вдруг резко разворачивается, и я влетаю в широкую грудь охотника. Его рука тут же бережно ложится мне на спину, и, хотя это прикосновение совершенно невинно, от нечаянной близости тело накрывает волной томительного жара, который находит выход через вспыхнувшие щеки.

— Нет, не правда, — откровенно признаюсь я. — Я с тобой не о кошках пришла поговорить.