Незабвенное

Например, можно было бы вообще не заниматься подобными вещами, но этот вариант, очевидно, Стивенсон в принципе не рассматривал, как заслуживающий внимания. Исследователь должен исследовать — все просто, а моральные ограничения — это для трусливых дураков.

— И вы решили, что если сами будете состоять в организации, то вам позволят играть в любимые игрушки?

Стивенсон прыснул, словно она очень смешно пошутила, но сразу же вернул себе серьезность. Или, скорее, изобразил её, судя по тому, как он поджимал губы, готовые вот-вот опять растянуться в ухмылке.

— К слову, я долгое время пытался сделать это вполне легально. Вы же наверняка уже прочитали все материалы про меня и должны знать, что я неоднократно подавал официальные прошения на перевод. Да и мой интерес к работе с мастером Снейпом был вполне очевиден.

— С чего вы решили, что он работает в Отделе тайн?

— Техники оттуда упоминали его в разговоре. А сопоставить одно с другим, учитывая его прошлое, было не трудно.

Она скривилась. Надо было взять на заметку, что в позывных реально есть смысл. Гермиона надеялась, что тем сотрудникам уже сделали выговор. И другим невыразимцам, которые следили за утечками информации при контактах с работниками Бюро исследований. А, казалось бы, такая ерундовая работа! Но пара неосторожных слов в нужные уши…

— И все было бы хорошо, с аукционом и Уилкисом, — все же вернулась она к основной теме разговора, — если бы Андерсен не умер раньше времени.

Об этом упоминал Роджерс. В свете открывшихся фактов, вероятно, он не врал. Или, по крайней мере, считал правдой то, что говорил.

— Человеческий фактор! Ничего не поделаешь, просто неприятная случайность. Я проверял способ управления ковром, — Стивенсон натурально хихикнул, понимая, как глупо это звучит. Если не брать в расчет кровавые последствия, конечно, — как раз в тот вечер. И если бы тогда погиб только Адамс, то никакого расследования по итогу скорее всего и не было бы. Все пошло бы по совершенно другому пути. Да и, хоть Андерсен и выбрал неудачный момент, чтобы выпить свое Оборотное, состав преступления все ещё не подходил под обычные условия для расследования в Секторе тяжких преступлений.

— Значит, я просто сама влезла туда, куда не стоило? — Гермиона посмотрела на него с неприязнью. Такое типичное обвинение жертвы.

— По крайней мере, я не имел на вас совершенно никаких видов изначально. Можете мне не верить, но это действительно так. Конечно, неудивительно, что в результате это дело попало к вам, и вы им заинтересовались, с вашей профессиональной ориентированностью на убийства магглов, но если бы оно оказалось у аврора Бриджерса, то…

— То он бы просто передал его в другой Сектор. И там бы оно кануло в небытие, — при всей ответственности Бриджерса, он вряд ли стал бы рыть носом землю из-за нелегальной торговли магическими предметами.

Стивенсон покивал с энтузиазмом.

— Да, скорее всего так. У меня не было никаких далеко идущих планов в тот момент. Приходилось много импровизировать, я вовсе не гений тактики, — он как будто засмущался и отвел взгляд. — Тогда же ещё выявили недостачу в Бюро. Дурацкая проверка! Но я сам виноват, конечно, пожадничал. Плюс, мои партнеры по аукциону занервничали из-за огласки… Боюсь, приходилось действовать быстро и бескомпромиссно.

— И вы неплохо справились, — отвращение в голосе она даже не попыталась скрыть, но, в то же время, признавала и сам факт.

— Ну, не в одиночку же!

— Расскажите все по порядку. Когда вы начали вмешиваться в расследование?

— Я предоставил Уилкису первый серьезный шанс проявить себя в этом ещё до пожара: надо было вывести кого-нибудь из строя, чтобы вас вызвали на замену во время операции на Косой аллее. Он выбрал Данбар и весьма удачно. Получалось, что почти весь Сектор, а, главное, вы, отсутствовали в министерстве в то время, и никто не мешал ему решать мои вопросы. К счастью, после того отравителя многие все ещё предпочитали пользоваться своей личной посудой, и это сыграло нам только на руку.

— Вам с этим ублюдком прямо повезло, — скривилась Гермиона. — Сплошные плюсы.

— Это точно! — Стивенсон подался вперед и, как тогда в Бюро, положил руки на стол перед собой, словно показывая свою безобидность. Хотя, понятное дело, палочки у него сейчас и так не было. — Тогда же я подтер память всем причастным к аукциону. Кроме Лиама. Бедняга.

— Так зачем вы сами раскрыли подробности о торгах через Уилкиса и атаковали меня?

— Исключительно чтобы дискредитировать ваш способ экстренной связи и ввести в использование вместо него мою разработку. Да и направить расследование в нужное русло мне тоже было необходимо, хоть тут я и несколько рисковал. Ничего личного, я просто воспользовался возможностью, — мышцы на его лице слегка беспокойно дернулись, как будто это воспоминание причиняло ему дискомфорт. — К тому же, Уилкис хотел напасть на вас, не я. Он же убил сквиба. Не надо думать, что тут только я преступник.

Если Генри наложил все те чары в здании аукциона сам, то оставалось только признать, что она его недооценивала. Но Гермиона что-то сомневалась, что все было так гладко.

— Он сделал это по вашему приказу. Вы навязали ему свою волю при помощи зелья.

— Чтобы вы не думали, Уилкис изначально сотрудничал со мной добровольно и весьма охотно. Он был недоволен своим положением, ему нужны были деньги. Я просто немного его подтолкнул в нужную сторону и только.

Спасибо хотя бы на том, что Пожиратели и вопросы крови, в целом, были тут не при чем. Может все эти сложности и привели Генри на кривую дорожку, но, по крайней мере, не похоже, что самого Стивенсона это волновало. Несмотря на все его пренебрежительное отношение к магглам и чужим жизням в принципе. Так что они совершенно правильно замяли данные темы в интервью «Пророку» — минус одна ложь.

— Мальчик запутался, а вы воспользовались его замешательством. Даже если он собирался преступить закон, это не значит, что он подписывался на убийства и на шпионаж в аврорате в вашу пользу.

— Вы неверно все понимаете. Мое зелье изначально не задумывалось, как средство жесткого контроля, скорее уж эдакий смягчитель, помогающий легче принять чужие идеи. В каком-то роде это даже освобождение — никаких мук выбора!

— Если честно, то звучит, как оправдание, — Гермиона саркастично хмыкнула.

— Я использовал несколько другой подход и пытался избавиться от недостатков заклинания. Мне пришло в голову объединить Зелье забывчивости и специфическую разновидность любовного зелья — такая себе приличная версия Амортенции. Чтобы одновременно вызывать пассивность и повышенную восприимчивость у подопытных и сглаживать впечатление от эпизодов, конфликтующих с основным мировоззрением, переводя их в область бессознательного. Но, признаюсь честно, вышло не очень удачно. А ведь мог быть такой интересный жидкий аналог деликатного Империуса, — Стивенсон снова отключился, рассматривая потолок и прикусывая нижнюю губу, как будто Гермионы тут и не было, но быстро вернулся в диалог. — Мне важно было отсутствие сопротивления. При использовании заклинания все четко: даешь приказ и человек его выполняет. И внешне он не проявляет никаких тревожных признаков, но при этом идет сильное внутреннее напряжение, порождающее конфликт и даже позволяющее сбросить воздействие при определенных условиях. К тому же его можно выявить при определенных тестах, которым служащих министерства подвергают с завидной регулярностью. Да что я вам, бывшему аврору, объясняю!

Зелье, которое заставляет действовать в чужих интересах и воспринимать это как нечто добровольное, естественное. Конечно, эксперимент звучал занятно, если отбросить нравственность и закон куда подальше. Этакий эффект домового эльфа с их фанатичной преданностью — можно создать себе целую армию верных сторонников. И никаких ментальных проблем, ведь человек идет на все, казалось бы, без принуждения. Очень тонкая работа.

Они помолчали какое-то время. Стивенсон, очевидно, был увлечен своими размышлениями, и, судя по недовольному лицу, сожалениями. Правда, вряд ли ему было жаль людей, скорее то, что его идея не сработала так, как ему было нужно.