Страница 13 из 16
Так что, посидите пока там, на орбите. Снять вас сейчас нет никакой возможности. Как только хоть немного утихнет все, тогда сразу постараемся вернуть вас на Землю. Все, отключаюсь. Держитесь, ребята!…
Что-то в динамике зашуршало, и голос пропал. Наступила мертвецкая тишина. Напряжение было такое, что казалось, щелкни легонько пальцами, и даже воздух зазвенит. Антон и Петр ошарашенно смотрели друг на друга.
– Не может быть… – после долгой паузы выдавил Петр.
– Не должно было быть, – подхватил Антон, – да вот и случилось…
– Как ты думаешь, как там наши?
– Думаю, их не бросят. Помогут, укроют, спасут, в конце концов.
– Где укроют? Насколько я знаю, ни одного толком действующего убежища у нас нет. Какие и были – давно заброшены или коммерсам под склады сданы.
– Ну, метро же есть. Опять же госрезерв. Стратегический запас. На сколько-то да хватит.
– Не знаю, – отстраненно произнес Антон, – Петь, а с нами как же?
– Повисите, говорят, пока. Снимем, как только сможем.
– И когда они, черт возьми, смогут? А если и вовсе не смогут? Сколько мы тут продержимся?
Петр нахмурился, потом заглянул в бортовые документы, сказал задумчиво:
– С учетом того, что последний «Прогресс» был пять месяцев назад, а следующий, тот, что должен был прибыть, теперь уже прибудет вряд ли… Думаю, на месяц – полтора у нас запасов хватит. Это по кислороду. По питанию… Если экономить, то месяца на два – два с половиной. По воде… тут сложнее.
– Воздуха точно хватит на месяц?
– Если система регенерации не подведет, да шашки кислородные не сгорят – должно хватить.
– А утечка?
– С утечкой сложнее. Мы с тобой даже не знаем, будет ли она прогрессировать. При нынешних потерях… Да нет, на месяц должно хватить в любом случае.
– А потом?
– Потом… Тяжелый вопрос. Думаешь, так надолго это все? Может, одумаются, успокоятся? Ну, не враги же они собственным народам. Политики я имею в виду. Да и военное руководство. Ну, должны же они понимать допустимые пределы! Не до полного же истребления!
– Знаешь, при уровне летальности современного оружия, могут и не заметить, как черту эту проскочат!
– Да нет, не думаю… – медленно произнес Петр.
– Стоп! Глянь-ка! Нет, ты только глянь!!! Что за четровщина?! – перебил его Антон, уставившись в иллюминатор. Петр тоже посмотрел на Землю. Обоих космонавтов охватил неподдельный ужас: планета уже не была голубой. По ней ползли мрачные серо-коричневые тучи, постепенно затягивая всю поверхность. То тут, то там сквозь этот мрак сверкали ярчайшие короткие вспышки, после которых начинались вихри, несущие еще больше черноты, мрака и скверны. Европу и значительную часть России уже совсем нельзя было разглядеть. Еще одним источником этого страшного мрака стала Северная Америка. Чернота и грязно-бурая серость расползалась по всей атмосфере, все больше и больше закрывая собой Землю.
Вот уже и Южная Америка начала покрываться этим кошмарным мраком, еще немного, и исчезнет в темноте Австралия. Космонавты не могли оторвать глаз от разворачивающегося на их глазах апокалипсиса. Это было страшно, невероятно страшно и завораживающе одновременно. Гибель планеты. Кто и когда еще увидит такое? Но лучше бы и не видеть, тем более что гибнет твоя, родная планета. Земля гибнет! А значит, и все живущие на ней! Как, какими словами можно передать этот ужас, это горе и это отчаяние двух людей, случайно, невольно оказавшихся свидетелями этой драмы, находясь при этом в стороне от гибнущего мира. Их мира.
Слов не было. Чувств не было. Ничего не было, кроме ужаса и отчаяния.
Прошли сутки. Потом вторые и третьи. Не было ни связи с ЦУПом, ни информации о происходящем там, на Земле, ни визуально воспринимаемой картины. Земля стала одноцветной, мрачной, грязно-серой с небольшими вкраплениями темно коричневых пятен. Как будто засохшие, заскорузлые капельки крови на мутно-грязном теле мертвой планеты.
Все эти дни они молчали. Ни слова не было произнесено. Шок, ступор, какое-то окаменение напало на них. К исходу четвертых суток Антон мрачно произнес:
– Как думаешь, выжил кто-нибудь?
– Надеюсь, что да. Хоть кто-то да должен был выжить! Впрочем, если эта ядерная зима затянется, то им, выжившим, не долго осталось…
– А нам?
– Не знаю. Если в ближайшее время не будет связи, думаю, и нам…
И снова молчание. Долгое, тягостное, почти безысходное. Но все-таки где-то, глубоко-глубоко в душе каждого из них таилась крохотная надежда.
Спустя неделю Антон не выдержал:
– Черт, черт, черт! – заорал он вдруг во весь голос, – черт! Ты как хочешь, а я больше не могу! Предлагаю перейти в корабль и вернуться на Землю! Ты готов?
– Не дури, – мрачно отозвался Петр, – во-первых, без контроля посадки мы сядем неизвестно где. Во-вторых, после стольких месяцев на орбите, мы даже ходить на Земле сами не сможем, ты же знаешь, в третьих…
– Да и хрен с ним! – взорвался Антон, – мы и тут сдохнем! Так уж лучше на Земле. Зато хотя бы увидим – выжил кто-нибудь или нет! Хотя бы знать будем!
– В третьих, – все также тихо, но твердо, тщательно проговаривая каждое слово, продолжил Петр, – у нас приказ. Ты забыл? Нам приказано оставаться здесь. Точка.
– А как же там наши? Как Ленка моя, как дочурка??? Нет, ты как хочешь! Выполняй этот дурацкий приказ, а я отправляюсь на Землю!
– Прекрати истерику! – еще тверже и членораздельнее произнес Петр, – соберись! Возьми себя в руки! Если отстыкуешься, не увидишь ты ни Лены своей, ни дочурки. Ничего не увидишь. И никого. Погибнешь в первые же сутки. И, спрашивается, смысл?
– А здесь торчать? Есть смысл?
– Нам приказано ждать. Сейчас радиоактивность еще слишком высока. Период полураспада короткоживущих радиоизотопов несколько суток. Сто тридцать первый йод, к примеру, через восемь суток теряет половину активности. Надо выждать. Когда уровень радиации несколько снизится, оставшиеся в живых помогут нам вернуться. А там, на Земле, уже и будем думать, как жить дальше.
– Ага, если там вообще можно теперь жить…
– Ну, по крайней мере, есть шанс увидеться с родными перед смертью.
За этими разговорами истерика Антона понемногу улеглась, хотя обоим было неимоверно тяжело на душе.
Шли тридцать восьмые сутки после случившегося на Земле кошмара. Запасы воздуха иссякали, и это становилось все очевиднее с каждым днем. Связи по-прежнему не было. Ничего не было. Казалось, что уже и смысла в их нахождении на орбите, да и в самом их существовании, как таковом, теперь тоже не стало. Но они пытались держаться. Забросив запланированные научные эксперименты, занимались лишь поддержанием в рабочем состоянии систем жизнеобеспечения станции, да исправно вели дневник наблюдения за погибшей планетой. Зачем? Они и сами толком не знали. Скорее, это была привычка. Привычка исследователя – наблюдать, все скрупулёзно фиксировать, отмечать малейшие изменения и события.
На сорок вторые сутки стало понятно, что воздуха совсем не осталось. Они лежали, если можно так выразиться с учетом невесомости, впав в состояние отрешенности и какого-то странного сомнамбулизма. Через сутки умер во сне Антон. Еще через восемнадцать часов – Петр.
Мертвая станция с погибшим экипажем продолжала наматывать круги по орбите вокруг безжизненной планеты. И только звезды светили все также ярко, призывно и весело. Все, кроме одной. Казалось, что звезда по имени Солнце стала вдруг тусклой, грустной и безразличной ко всему. Да и с чего тут веселиться, когда эти глупые, безответственные, неосмотрительные, но такие любимые ею, взращенные и обогретые ее лучами люди погубили не только себя, но и самую лучшую, удобную и прекрасную планету во Вселенной.
23.02.2022 г.
Случай в N-ске
В городе N-ске произошел удивительный случай. Хотя, на мой взгляд, само по себе событие по нынешним временам довольно-таки рядовое. Однако сподобилось оно вызвать международный скандал. Натурально.