Т.Н.

Поэтому как только Банан освободил своё сердце от Джонсон, Анжела и не думала брать его в оборот. Откровенно считая, что на большее, чем Т.Н., он и не тянет. Тем более, что задорный ранее Банан стал выглядеть в тот период каким-то слегка под’истрепанным на пронзительно-розовых ветрах страстосферы. Измотавших его до дыр. Сквозящей в глазах грусти. С каким-то пронзительным холодком. За те пару месяцев, пока она его не видела. И уже не могла узнать. Когда Анжела скорее из сострадания, по старой дружбе, давала ему новый адрес Т.Н. И он не вызывал у ней тогда такого наплыва желания пообщаться с ним чуть поближе. Как теперь. И усесться к нему вместо Т.Н. на колени. Обнять его, по-настоящему нежно поцеловать и прижаться уже своим роскошным декольте к его лицу, стремясь поглотить его целиком и полностью… Как в следующей книге.

Особенно, когда она курила на кухне в окно и видела под окнами Т.Н. роскошную спортивку. Хит сезона!

– Нет-нет, – откровенно разуверяла её Т.Н., выдувая длинной струйкой в силу среднего роста дым в форточку, не понимая ещё того, чем это для него и Анжелы, которая была выше неё на пол головы (во всех вопросах!), аукнется. – Ты просто ещё не понимаешь, какой он на самом деле. Безумно-безумно нежный и ласковый! Я тоже вначале этого ещё не понимала. И смотрела на него тогда, как и на всех мужчин. И если бы он снова не появился в моей жизни, я так же, как и ты, этого так никогда бы и не узнала. Что я так сильно-сильно могу любить… и мужчин.

Делая удивлённую галочку Анжелы всё жирней и живей. Заставляя эту галочку откровенно чистить пёрышки, готовясь к этому долгому перелету в такие невероятно тёплые уже для неё края. И слушая восторженные исповеди Т.Н., в растерянной улыбке откровенно хлопать клювом, как бы предвосхищая уже этот божественный для него процесс. Всё ближе и плотней придвигая себя к нему на новых страницах.

Дождавшись пока её новый парень наконец-то уже уйдёт в море. Которого тоже, как ни странно, звали Виталиком. Видимо, дань ностальгии. Звала её точно также, как и всех. Её бывших. Искавших себе, расставшись с нею, лишь таких же красивых стерв, как и она сама. Не смогла отказать молодому красавчику. Из соседнего дома.

Который то ли суеверно ждал своего совершеннолетия, то ли всё откладывал свою детскую любовь в долгий ящик стеснения после внезапной смерти матери, а затем ещё и – отца, чтобы пригласить более старшую его (на целых четыре года!) Анжелу в такую пустую без них квартиру на день своего рождения. И тут же признаться, напоив её вином, что всё своё светлое благодаря её присутствию в его жизни детство, отрочество и ещё более лучезарную от желания к ней хотя бы нечаянно прикоснуться, в одной из игр, а затем и как можно плотнее сблизиться со своей «святыней» юность, любил её и теперь и будет любить только её, лишь ещё более преданно и нежно, если она даст ему хотя бы один шанс ей это доказать. Прямо сегодня, сейчас, когда все их друзья уже наконец-то всё доели, допили и разошлись, разрешит ему хотя бы просто её поцеловать, ещё проще, ещё…

– Да что ты так напряглась-то вся, будто бы я тебя тут изнасиловать собираюсь? – оторопел он, когда увидел, что всё идёт не по плану. – Расслабься.

– А разве – нет? – возмутилась она.

– Блин, – смутился он, тут же поняв, что у него ничего уже не получится, и с усмешкой пошёл ва-банк. – Ты должна была догадаться об этом только после того, когда это уже произойдёт!

– Ах ты паскудник! И кто тебя этому научил? – вскипела она. – Впрочем, я уже догадываюсь. С ним я за это потом сама разберусь. Отдельно. Он у меня за всё заплатит! Меня ещё никому и никогда не удавалось изнасиловать, запомни! Лучшее средство обороны – нападение! Я всегда делала это сама! – заявила Анжела и поманила его к себе. – Иди сюда, мерзкий негодник! Я покажу тебе, что такое изнасилование! Кто сегодня вёл себя как плохой мальчик? Ну-ка, снимай штаны! Сейчас я буду тебя за это наказывать. Но уже – по-взрослому! Ты у меня сейчас попляшешь! У кого это тут писун надулся? Ах ты… Быстро мыться, на горшок и спать!

Называя его после этого не иначе, как «малолетка». В память о том дне.

Наконец-то исполнив все его мечты! И даже больше. Но только – иногда. Сами понимаете. Тело, оно не резиновое.

Пока Банан был в море. И придя на берег между летним и зимним рейсами, невзначай зашёл к нему в гости. Чтобы проверить как у того дела. И узнать о том, что у него всё получилось: «Всё-всё! Как нельзя лучше.» Её мать, и сама ходившая в море шеф-поваром, помогла ему сделать все документы. После рейса узнав о том, что она теперь его тёща и заняв ему на оформление документов денег. И уже через пару дней он и сам, наконец-то, уходит в море. «И возможно, что когда-нибудь мы будем ходить вместе! В той же самой организации! Представляешь? Как мы и мечтали!» Он и…

Банан. До этого долго и красочно расписывавший ему прелести жизни морского самой неистовой хохломой. Призывая того перестать уже быть карманником, наконец-то начать работать и стать серьезней. Таким же суровым, как океан.

Наказав Банану ни в коем случае не спать с его возлюбленной. Ведь Банан так долго рассказывал ему о том, как он, как увидел её, всегда её хотел, столь неистово, как ни один король на свете не желал королеву враждебного ему государства. Сломить неистовое сопротивление той, что ополчила против него всё своё войско, напав на неё из укромной засады и обратив в бегство… Короче, так её расписал, так задрал её ценник в его глазах, что тот и сам решил воплотить все его мечты в жизнь. «Пригласив её на день своего рождения. Элементарно, Ватсон! Где и… Хи-хи!»

И Банан охотно заверил его, что этого ни в коем случае не случится. Молча поняв с таинственной улыбкой, что тогда ей будет явно не до сна!

И наконец-то ушёл в море.

Дав и своему лучшему другу на следующий же день после неудачи с одной из подружек избранницы Каравая, которую банан, к своему удивлению, тупо не захотел (дать ей написать себя с большой буквы), реабилитироваться в объятиях Анжелы. В его квартире. Куда покорённая Виталиком Анжела на следующий же день после дня рождения её хозяина, пойдя (ради этого) ему на уступки, переехала от матери. Только лишь утром за ранним завтраком в постели дав себя уговорить «пожить вместе», когда он отведал её солянки.

Ну, не захотел банан тогда в гостинице (можно сказать – в подворотне) эту дворнягу с улицы. Очередную подружку внеочередной избранницы Каравая. Проснувшись с перепоя утром и пожелав компенсировать в её объятиях свои вчерашние расходы. Подружка была согласна (с Учением Вовочки), да, но – лишь на компенсацию. Не более того. Приготовившись, раздвинув чресла, как у врача в кресле, терпеливо ждать, пока вся эта не самая приятная процедура для неё закончится. То есть – внушив ему отвращение! И заставив отвернуться. Да, так бывает. Даже – у енотовидных собак. Была бы она кошка, он бы её порвал!

С Анжелой же у Банана получилось ВСЁ! Даже то, на что он не смел и надеяться. Тем более – от неё.

– Ничего, что мне придётся изменить с тобой своему парню? – попыталась она вяло сопротивляться. Соблюдая ритуал.

– Двое – это уже толпа, – равнодушно пожал он плечами, – а там где толпа, там всегда заговор! Понимаешь?

И она поняла. Что это неизбежно! И распахнула объятья этому счаст-лифчику. Тайно вступив в его закулисные игры, чреватые дворцовыми переворотами. В постели. То обретая над ним свою всепоглощающую его власть, то понимая, вдруг, что это было не более, чем ловушка, троянский конь, подаренный ей только лишь для того, чтобы неожиданно подкрасться сзади и вероломно ввести в за… блуждение. Своего читателя, вместе с ним посмеявшись над тем, что он сейчас подумал. «Хи-хи!»

Но в каждой из поз неизменно ощущая себя его императрицей! Даже – снизу. Последовательно воплощая всё, о чём он только мечтал! В море.

И не только он. Вспоминая вслух в курилке на судне в том числе и о том, как сильно она ему всё это время нравилась. И как немыслимо она красива! «Накручивая» всю её красоту на вал Коллективного Бессознательного и заставляя хотеть её не только себя, распаляясь в предвкушении, но и – всем коллективом смены. А затем и – судна! Внезапно сплочённым в едином порыве страсти, пока он подробнейшим образом её описывал в тех или иных ситуациях, тут же выслушивая от каждого (возбужденного его рассказом) Члена экипажа встречное предложение совершить с ней то или иное безумство: «Да я бы отодрал её в за!… и против».