Страница 9 из 15
Замыкали шествие Избранные, пришедшие с Алатыря. Впереди шла высокая женщина, тоже закутанная по самые глаза в чёрный плащ. Семеро учениц в серых плащах, с накинутыми на лица капюшонами, с гудками и рожками, выводящими печальный мотив.
– Привет, Агна.
– Рада увидеть тебя, Мара. Хоть и случай выдался плохой.
– Всё случилось, как и должно было, травница. И опечалены мы, но и в радости большой. Семьдесят лет несла тяжкий груз Ильза, теперь может отдохнуть. Всё случается, как Элла и обещала:
« И Семь, кто за мной придут, все тяжким сном в пещере уснут»
– Что же дальше?
– То каждый знает:
« Избранник в Страшный день придёт…
Мёрзлого камня он только коснётся …
Как в высь холод льда прорвётся…
Ледяной трон стоит и Спасителя ждёт…
И тут с Семерыми Илья хладное место займёт»
– Неужто и имя ведомо?
Мара только радостно кивала головой, словно ей самой доведётся дожить до того часа тяжкого часа. Агна с трудом понимала наставницу.
И женщина увидела семейство травницы, стоявшее в немом восторге и тяжком страхе, смотря на эту процессию. Юная знахарка не отводила глаз от последних блистающих покоев Ильзы. По знаку Мары крышка была снята…
Альма поджала губы, вспоминая лицо умершей мамы, как она сразу изменилась. Вытянулось лицо, запали глаза. Сначала она пыталась не смотреть на Ильзу. Но, один взгляд и она не удержалась от восхищённого вздоха.
Рядом стояли Геля, Зия и Мила, с округлившимися глазами на ослепительно белых лицах. Не было ни шалостей, ни криков.
Мёртвая Царевна лежала, лицом вверх, со своим ослепительно белым лицом, будто только что заснула. Девочка не побоялась коснуться пальцев Спящей Царевны. Они были твёрдыми как камень и холодными, как лёд. Нельзя было сдвинуть их даже на волосок. Мара смотрела, как Альма касается рук Царевны, и не мешала. Наставнице даже стало интересно, что делает ученица Агны.
– Она словно окаменела, девочка. И стала тверже камня, – тихо изрекла Наставница.
– Она не мертва, это точно, – тихо говорила юная целительница, – она даже нас слышит. Немного…
– Альма излечивает страждущих, – объяснила Агна.
– Я через год поеду к вам, на Алатырь, – похвалилась девочка, глядя восторженными глазами на Мару.
– Мы сможем вернуться в наши горние палаты не раньше, чем через три месяца. Проще было бы отправиться в дальний путь с нами. Чем через год плыть по реке, а затем и по морю.
– Давно хотела пойти на Алатырь. Но, это как старейшина да волхв решат.
– Обещаю, я переговорю с Гудеем и волхвом Виналом. А ты пока готовь свой ларь к дальнему пути. Не испугаешься?
Альма только помотала головой, показывая, как она хочет ехать. Но опять посмотрела на золотой гроб.
– Ну, а нам пора двигаться дальше, – приговорила наставница с тайного места, – сейчас в Грустину, затем в Варту, а там нас ждёт Саргат и Оум.
Спутники подхватили тяжкий груз. и двинулись по дороге к селению, где с Ильзой должны были простится жители.
«Не потерять голову»
Альма всё смотрела на красивый резной ларец, который выменяла на богатые меха, полученные за исцеление. А что такого? Разве спасённая жизнь ничего не стоит? Да люди и сами несут, она ни с кого мзды не требует, сколько ни дали, всё и ладно. Так и ей есть надо, и за это время, пока в себя приходила, рыбы бы наловила. Ну да ладно, и провела рукой по ларцу, на чудную работу умельца. А то вот Мара обещала с собой взять, а и нет никого? Сколько времени прошло. Или случилось чего в верхних землях, в Обских истоках? Пошла девочка во двор, делом заняться, скотину накормить. Главное, надо было сохатого накормить.
Подлетел и пёс, ластился, хотел что бы его погладили. Серко положил ей голову на колени, и она заодно вытащила репейник из шерсти, да про собачьи уши не забыла. Собака благодарно лизнула руку, и шла рядом. Девочка шла в сарай, к ларю, где лежало уже старое негодное зерно, что бы задать его на корм. Она деревянным совком насыпала полное кожаное ведро, и услышала шорох на сеновале.
Она, испугавшись, схватила деревянные вилы, и пару раз ткнула ими в сухую траву. Прислушалась, уж не зная что и думать. Никто не отзывался…
– Не зови никого. Мы зла не сделаем, – сказал сползший сверху, по сену знакомый ей Лют.
– Хлеба не принесёшь? – добавила Тата, – а это тебе, – и она протянула пару куропаток.
– Ладно…
Девочка с быстро стучавшимся сердцем, прибежала к дому, и взяла одну буханку хлеба. Положила птиц в подклете. и вернулась к сараю.
– Спасибо. Тебя как зовут, девочка? – спрашивала улыбчивая Тата.
– Альма…
– Такое дело, Альма… Ты знаешь, где живёт волхв Винал? Нам друзей выручить надо.
Юная знахарка стояла, задумавшись. Она посмотрела на небо, солнце висело высоко, и до заката было далеко. Тут вмешался Лют:
– Ты не пожалеешь, Альма… – и достал две полные горсти золотых колец.
Это было много, очень много… За четыре колечка, весом в золотник каждое, можно было выменять корову, а два колечка-лосёнка.
– Не надо…Я доведу. Только Серко привяжу, а то он за мной увяжется.
Собака пыталась поиграть, но девочка только обняла пса и привязала к забору. Незванных гостей она вывела за околицу незамеченными. Лют поправил мешок за спиной, и перевесил оружие поудобнее. Тоже сделала и Тата, вдобавок уложив косы вокруг головы, и прикрыла их шапкой.
– Я тебя понесу, только держись! – и юноша подхватил Альму на руки, а та вцепилась в его шею.
Спутники побежали… Бег был просто невероятным, они легко бы обогнали лучшего лося и любую собаку, деревья просто сливались в общую зелёную массу. Она держалась за шею, боясь упасть, но Лют удерживал девочку, будто та была просто пушинкой. Дыхание его ничуть не сбилось, да он даже не покраснел, словно сейчас неторопливо шёл в тени деревьев, а не бежал быстрее испуганного зайца. Но двое добежали до селения, и Альма показала, где на окраине находилась усадьба волхва.
– Вот здесь…
Лют и Тата сделали круг, зайдя в густой перелесок, граничивший с тыном большой усадьбы. Но с одной стороны постройки прикрывал лишь старый плетень, а тын был лишь с главной, у ворот дома. Они подошли совсем близко, но тут Альма увидела такое, о чём помнила потом всю жизнь.
Стояла лишь одна девушка , обмотанная бронзовыми цепями. Земля вокруг была просто залита кровью. Рядом стояли и пять дубовых колод, в сажень длиной каждая. В четырёх колодах лежали обезглавленные и недвижимые тела.
Стояли рядом три волхва, и двух из них Альма не знала, один это был знакомый ей Винал. И два десятка послушников, в тяжкой броне и с щитами и бронзовыми топорами в руках. Винал стукнул посохом в землю…
Тата вцепилась руками и ногами в уже прыгнувшего с беззвучным криком Люта. Меч спутника упал в траву, а девушка прикрыла ему рот обеими руками и только шептала:
– Не успеешь, и враз двадцатерых не побьёшь, да и десятерых тоже, – и зарыдала.
Альма же смотрела не отрываясь на эту багровую лужайку. Ученик волхва, громадный Ялин, тащил связанную девушку к плахе, держа в правой руке окровавленный топор. Пленница сама положила голову на плаху и громко сказала:
– Косу убери, нетопырь. Ударишь плохо…– и улыбнулась без страха своему палачу.
Ялин кивнул, и взял косу в левую руку. Он размахнулся, и медное лезвие враз рассекло шею, и вверх хлестнула струя крови. Словно живое, обезглавленное тело дернулось, выпрямляясь, и сделало два шага вперед , к волхвам, отчего те враз отпрянули. Но затем труп упал в собственную кровь, так, что вся одежда окрасилась в красный цвет. Ялин поставил голову на плаху, затем положил тело в колоду. Что было непонятно, вставил на место отруба медную пластину, затем приладил голову, и вбил топор в чурбак едва не по обушок.
– Худое заставляли делать, – проговорил, едва ни кинул словами в волхвов, юноша.