Еврейская сага

Прошёл месяц, и Вера почувствовала в себе большие перемены. У неё стала набухать грудь, и возникали неприятные ощущения, когда она касалась её руками, чуть температурило, появились боли в нижней части живота. Однажды утром перед выходом на работу её затошнило, и она обеспокоенная вышла на лестничную клетку и нажала на дверной звонок соседней квартиры. Женщина лет шестидесяти в байковом халате открыла дверь.

– Что случилось, милая? – спросила она. – Ты белая, как мел.

– Валя, мне плохо, тошнит, живот болит. Я не знаю, что делать, – тяжело дыша, ответила Вера.

– Идём к тебе, Верочка.

– Мне на работу пора уходить.

– Сегодня ты ни на какую работу не пойдёшь, – решительно сказала соседка. – Возможно, ты беременна. Скажи, последние месячные когда были?

– Месяца полтора, как прошли.

– Думаю, так и есть. Ты сегодня ела что-нибудь?

– Только собиралась перекусить перед выходом.

– Так, иди, ложись на кровать, а я тебе приготовлю поесть. Тебе нужно хорошо питаться, теперь вас уже двое. Ни жаренное, ни острое, ни солёное сейчас нельзя. И кушать надо чаще и поменьше, – деловито произнесла Валентина.

Она зашла в маленькую кухню, открыла холодильник и достала яйцо, сливочное масло, голландский сыр и лимон. Потом зажгла конфорку и поставила на неё маленькую кастрюльку с яйцом.

– Верочка, как ты себя чувствуешь? – спросила она, вернувшись в спальню.

– Немножечко лучше. Спасибо, Валя, – поблагодарила Вера. – А откуда ты всё это знаешь?

– Я всю жизнь проработала в больнице, милая. Кстати, в родильном отделении. Так что тебе повезло. Вот яйцо всмятку, бутерброд и солёные огурчики нежинские нашла у тебя. – Она положила перед ней поднос на одеяло. – Поешь, потом дам тебе чай с лимоном.

– Я всё же не понимаю, ведь рождение ребёнка – подарок для женщины. Почему тогда возникает токсикоз, почему организм как бы отторгает его?

– Понимаешь, милая, ты получила мужские хромосомы, и твоя иммунная система реагирует на них. Ведь это чужие клетки. А потом всё балансируется и организм принимает их, – объяснила Валентина. – Ну, ты ешь, а я тебе чаю принесу.

Вера ела, а Валентина посматривала на неё с любопытством. Болезненное состояние девушки каким-то непостижимым образом подчёркивало её особенную красоту. Каштановые волосы спадали на пергамент бледного лица, на котором пронзительным светом горели серые глаза, лебединая шея гармонично возвышалась над роскошными плечами, маленькая упругая грудь волнующе вздымалась под голубой блузой. «И такая красавица должна страдать? Нет правды под Луной. Куда подевались настоящие мужчины?»

– Скажи, Верочка, а где тот молодой мужчина, с которым я видела тебя месяц назад? Такой симпатичный, черноволосый, интеллигентный, – спросила она. – Он отец ребёнка?

– Мы с ним расстались, Валя, – печально вымолвила Вера. – На нас настучали в конторе, и нам предложили разойтись.

– Да что же это такое! Как сегодня можно бить людей за любовь?! – возмутилась Валентина.

– Ещё как можно! Сталин умер, но его слуги живут и здравствуют.

– Знаешь что? Ты всё-таки сделай тест на беременность.

Когда Валентина ушла, Вера набрала номер телефона секретаря директора.

– Светлана, привет. Я сегодня неважно себя чувствую и на работу не приду. Возьму больничный.

– Хорошо, Вера, я передам в отдел кадров.

Тошнота прошла. Она подошла к зеркалу, поправила причёску, подвела губы ярко красной помадой и придирчиво осмотрела коричневый шерстяной костюм. Потом надела курточку и вышла из дома. Участковый, знающий её много лет, осмотрев Веру, выписала ей освобождение на два дня. Тест подтвердил предположения Валентины.

На следующий день она позвонила Льву Самойловичу.

– Лев Мирский слушает, – прозвучало в телефонной трубке.

– Здравствуй, это Вера. Мне нужно с тобой переговорить.

– Скажи когда и я приду.

– Знаешь скверик возле управления? Там ещё пивной ларёк стоит.

– Да, знаю.

– Сможешь прийти туда в часа два?

– Сейчас загляну в блокнот. Минутку. Да, я смогу. На это время ничего не запланировано.

Она сидела на скамейке, и вскоре увидела его, переходящего дорогу и посматривающего по сторонам. Он ступил на дорожку сквера и нерешительно направился к ней.

– Что случилось, Верочка?

– Я беременна, Лёва. Вчера в поликлинике диагноз подтвердился. Сегодня я ещё на больничном. Но не в этом дело. Хочу узнать, что ты собираешься предпринять? Это твой ребёнок. Я всё равно его рожу. Но как ты будешь жить, зная, что где-то в городе растёт твой ребёнок?

– Я от него не откажусь, Вера.

– И что это означает? Будешь помогать деньгами, покупать игрушки и одежду?

– Пока не знаю. Знаю только, что не могу без тебя жить.

– А я решила уволиться и устроиться на другом месте, пока ещё ничего не заметно и никто не тычет в меня пальцем. Вчера я говорила с другом отца, Сергеем Павловичем. Он поможет мне устроиться на завод. Я сделаю это сейчас, потому что беременных не любят принимать на работу.

– Пожалуй, ты права, – задумавшись на мгновенье, сказал он. –Знаешь, Вера, я счастлив, что у нас будет ребёнок.

До конца дня Лев Самойлович не мог сосредоточиться на работе. Перед его внутренним взором всё время была она, бледная и безумно прекрасная. Он сразу же отверг мысль об обмане, к которому иной раз прибегают женщины, чтобы вернуть покинувших их мужчин. Вера не способна на это, она честный человек. Он убеждён, что и ребёнок его, и она его искренно любит. Известие о ребёнке захватило его врасплох, заставляя принять решение, которого он боялся и которое стремился отложить на потом. Призрак ультиматума витал над его головой, и он сознавал, что Вера ждёт от него ответа.

Холодный вечер конца ноября воцарился за окном кабинета, а он всё ещё сидел за письменным столом, скованный невидимой цепью размышлений. Наконец его рука потянулась к телефону.

– Слушаю. Лёва, это ты? Ты всё ещё на работе? – спросила жена.

– Мне нужно сказать тебе очень важное, – заговорил он. – Лена, я встретил другую женщину. Я прошу у тебя развода.

– Подожди, Лёва, давай поговорим, – всхлипнула она, едва сдерживая слёзы. – Приди домой, мы всё обсудим.

– Лена, милая. Я зайду лишь забрать свои вещи. Квартира останется тебе, Рома тоже. Я буду его навещать и давать деньги, – продолжил он. – Поверь мне – ты ещё будешь счастлива. Пройдёт время, и ты всё узнаешь и поймёшь меня.

Он положил трубку телефонного аппарата и охватил лицо руками. Он не ожидал, как трудно ему дастся этот разговор. Теперь Рубикон перейдён и его ждёт новая жизнь с молодой русской женой.

Елена Моисеевна несколько минут, словно заколдованная, стояла у комода, держа в руке телефонную трубку и не замечая резких сигналов, доносящихся из неё. Слёзы в нежданном изобилии беззвучно катились по лицу, она с трудом сдерживала рыданья. Но Елена Моисеевна взяла себя в руки, положила трубку на аппарат, села на пуфик перед зеркалом, открыла пудреницу и стёрла с лица ещё не успевшие высохнуть следы. Она поняла, что сегодня не в состоянии спокойно поговорить с мужем, и предпочла избежать встречи с ним. Она вышла из спальни и заглянула в комнату сына. Ромка, склонившись над столом и от старанья высунув язык, делал уроки.

– Мама, это папа звонил? – спросил он, повернувшись к ней.

– Да, Рома, – ответила Елена Моисеевна. – Папа скоро придёт. А я выйду на часок, подышу свежим воздухом. Я неважно себя чувствую.

Она одела овчинный полушубок и вышла, закрыв за собой дверь. Лев Самойлович появился через полчаса. Он сразу же вошёл в комнату сына и сел на стул по другую сторону письменного стола. Сын поднял голову и их взгляды встретились.

– Здравствуй сынок.

– Здравствуй, папа. Мне кажется, что-то случилось. Мама оделась и ушла. Ты так странно пришёл, – сказал он, явно ожидая ответа отца.

– Рома, ты уже взрослый человек. Я расстаюсь с мамой. Ничего не поделаешь. Так бывает у людей.

– А я? Что мне делать?