Только с тобой

В его голосе появились металлические учительские нотки, которых боялись самые отъявленные хулиганы. Все в школе знали, что с историком лучше не связываться: заклюёт неугодного. Мстить будет мелко, часто и гадко. От бесконечных троек до удаления с урока по пустяку и долгих бесед с родителями, во время которых Игорь Владимирович с упоением расписывал, какое у них неразумное и невоспитанное чадо. Отработанная система унижения действовала безотказно.

Даже по классу он ходил, постукивая по столам металлической линейкой. Провинившиеся всегда настороженно следили за рукой учителя. Он никогда не бил подопечных. Боже упаси! Это антипедагогично! Однако ударить линейкой стремился так, чтобы она оказалась в миллиметре от ученика. «Держать класс в страхе и повиновении», – этот девиз историка знали все.

Вот и теперь Илья замер. Он наблюдал, как Игорь Владимирович, не торопясь, набрасывает на плечи домашний халат, кивает обеспокоенной жене, мол, все в порядке, и понимал, что момент упущен. Он растерялся, не сумел использовать эффект неожиданности, и теперь враг уже придумал план действий.

– Объясни мне, что ты делаешь? – пошёл в наступление историк.

Видно было, что он уже пришёл в себя. Паника, мелькнувшая на секунду в глазах, исчезла, а появилась уверенность, что ученик, если он, конечно, здоров психически, никогда не нападет на учителя.

– Вы знаете, что случилось с Олей Звонаревой? – тихо спросил Илья.

– Конечно, об этом вся школа знает. Ты решил разбудить меня, чтобы задать этот вопрос?

– Вы были на пляже?

– Нет. Я после выпускного отправился домой. Сам видел, у меня жена вот-вот родит. Шереметов, я не понял, на каком основании ты мне устраиваешь допрос?

– А Димка Белоусов говорит, что вы приезжали.

– И что с того? Заехал на пять минут, чтобы мозги прочистить Белоусову. Совсем обнаглел, моих восьмиклассников к себе в подмастерья взял.

– А жена ваша сказала, что вы до конца оставались. – не отступал Илья.

– Вот курица безмозглая! – историк с ненавистью посмотрел на дверь, откуда выглядывала испуганная женщина. Та мгновенно скрылась.

– И потом, зачем ехать на пляж, чтобы промыть мозги, как вы говорите, когда спокойно можно сделать это в школе?

– Сопляк! Я перед тобой отчитываться не обязан. А если бы твоя Звонарёва не шлялась по кустам, ничего бы не случилось.

– Вы сейчас о ком говорите? – Илья чувствовал, что снова закипает.

– Ты чего дурачком прикидываешься, Шереметов? Твоя рыжая ещё та штучка! Все хвостом передо мной крутила. И так сядет, и эдак. То титьки на стол вывалит, то юбку задерёт. Все бабы шлюхи.

Учитель встал, подошёл к зеркалу, полюбовался своим отражением, потом повернулся к Илье. И столько самодовольства светилось на ухоженном лице, что Илья сорвался. Долго сдерживаемые эмоции потоком выплеснулись, как вода из опрокинутого ведра.

– Ах, ты сволочь!

Он бросился на историка и протаранил его головой. Взмахнув руками, учитель врезался в зеркало шкафа, которое тоненько задребезжало и разошлось от места удара нитями трещин. Опомниться учитель не успел: Илья, ничего не замечая вокруг, как заведённый, бил его кулаками, куда придётся.

– Натка, вызывай полицию!

Услышал он сдавленный крик историка, но не остановился. В душе росло что-то жуткое, звериное и не контролируемое сознанием. Хотелось зарычать, вцепиться в глотку врагу и разорвать его зубами.

Игорь Владимирович не сопротивлялся. Под градом ударов он сполз на пол, и осколки разбитого зеркала посыпались ему на голову. Один чиркнул по щеке Ильи. Он слышал, как где-то рядом кричала женщина. Кто-то тянул его за рубашку, за пояс брюк. Он отмахивался и снова бросался в атаку. Даже когда приехала полиция и наконец оторвала его от историка, он яростно боролся, норовя достать ногами врага.

Закончилось все так же быстро, как и началось. Пелена с глаз слетела, адреналин, бушевавший в крови минуту назад, снизился, и Илья мог адекватно оценить ситуацию. Он сидел на полу, пристегнутый наручниками к батарее парового отопления. Комната была заполнена людьми. Кроме полицейских, здесь же суетились врачи. Илья увидел, что возле кровати, осыпанный осколками зеркала, лежит без движения в луже крови Игорь Владимирович. Рядом – его жена. Сердце всколыхнулось и забилось часто-часто.

– Я ее не трогал, – прошептал он. – Что случилось?

На его голос повернулся один из полицейских, и юноша узнал того лысого мужчину, с которым разговаривал в скверике перед больницей.

– Очухался? Надо было тебя ещё у больницы в кутузку забрать. Ишь, разбушевался! Согласен, ты женщину не трогал, только она, как преданная жена, бросилась спасать мужа, вот и получила кулаком в живот. Начались схватки. Не дай бог с ребёнком что случится! Натворил ты дел, парень!

– Я даже не знал, что он женат. Видел его несколько раз с разными женщинами под ручку, вот и решил, что он дома один, – оправдывался Илья. – Простите меня, простите!

Его губы задрожали, уголки рта скорбно поехали вниз. Илья с трудом сдерживался, чтобы не разреветься, как мальчишка. Осознание содеянного ужасом наполнило грудь, он с трудом втягивал воздух и никак не мог надышаться.

– Одним прощением не открестишься, пацан, – покачал головой полицейский.

– А с учителем что? Я его не убил случайно? – Илья похолодел. Только что он понял, что его безумная вендетта могла закончиться ещё более плачевно.

– А ты его как бил?

– Просто. Кулаками.

– Тогда жив будет твой учитель. Кулаками убить нельзя, если, конечно, ты не занимаешься восточными единоборствами. За что ты его так, расскажешь?

Илья кивнул. Теперь в душе образовалась звенящая пустота. Он с тревогой наблюдал, как положили на носилки жену историка. Как же так получилось, что за один день от него пострадали две молодые женщины?

– Простите меня! – прошептал он, когда носилки пронесли мимо него. – Простите.

Когда он повернулся, Игорь Владимирович уже сидел возле кровати. Выглядел он, как помятая груша: под глазом расплывался синяк, шею и тело покрывали мелкие порезы, из которых сочилась кровь. Врачи обрабатывали ему раны, но в целом обошлось без сильных повреждений.

Историк с ненавистью посмотрел на Илью.

– Все, Шереметов, ты попал. Я тебе этот разбой не спущу с рук.

– Что, петухи, не хотите рассказать, что здесь произошло? Кто начнёт? – приготовился записывать показания по горячим следам лысый полицейский.

– Я вернулся после выпускного бала, – заторопился Игорь Владимирович, – слышали, что случилось у озера? – полицейский кивнул и с интересом уставился на историка. – Пропала девушка. Мы ее разыскивали, потом приехала полиция. Допросы, осмотры места происшествия, доставка детей домой заняла не менее двух часов.

– Он врет! – выкрикнул Илья. – Он не искал Олю! Он мне сказал сначала, что вообще на пляже не был, потом, когда я его припер к стенке, что приехал на пять минут. Врет он все!

– Так, погоди, – остановил его детектив. – Давай по порядку. Скажи, зачем учителю врать?

– Это он Олю изнасиловал, вот и выкручивается.

– Ты совсем сбрендил, Шереметов! – завопил историк. – Думай, что несёшь. Нападавших двое было. Хочешь сказать, что в напарники я взял физрука, так?

Вид у историка был такой ошарашенный, что лысый полицейский с укором посмотрел на Илью и покачал головой.

– У тебя доказательства есть?

– Нет. Но я точно знаю, что этот гад или сам все сделал, или нанял кого-то.

– Парень, ты такими обвинениями не бросайся, не надо. Оболгать человека легко, а как потом ему отмыться? – упрекнул лысый полицейский. – Поехали в участок, там и поговорим. Господин учитель, вы заявление о нападении писать будете?

– Обязательно! И все побои тщательно зафиксируйте и сфотографируйте, – обратился он к приехавшему криминалисту и медикам. – За каждую царапину с него спрошу.

Он, постанывая и опираясь на руку врача, встал и пошёл к шкафу. Медленно, как будто преодолевая сильнейшую боль, достал одежду. Слабым голосом попросил ему помочь и выглядел несчастной жертвой, подвергшейся несправедливому обвинению.