Вик Разрушитель 2

Но мы шли совсем в другую сторону, ориентируясь на странные всполохи, которые то и дело вспыхивали сквозь листву кустарников. Оказалось, это были костры, разожжённые нашими противниками по периметру большой поляны, на одном конце которой толпились купчики, готовясь к бою.

Азамат спокойно стоял в сторонке, засунув руки в карманы шорт, и рассматривал построение Федькиного воинства. Откуда-то сбоку зашуршали кусты, стали появляться люди и сливаться с нашим отрядом. Димка-кощун был вместе с ними; он подошел к Азамату и возбужденно сказал:

— Двадцать человек со мной приехали. Полиция, кажется, что-то заподозрила. Пока сюда гнали, три тачки с мигалками стояли. Мы поодиночке прорывались, связь через амулеты держали.

— Ладно, надеюсь, никто не стуканул про свалку, — пробурчал Азамат и махнул рукой. Сразу же от купеческого отряда отделилась долговязая фигура, в которой угадывался Федор Ефимов.

Главари сошлись на середине и о чем-то переговорили. Казуров вернулся и пояснил:

— Нас сорок шесть человек. С их стороны будет столько же. Бьемся без правил с применением любой рукопашной техники. Магию, кастеты и прочее железо использовать запрещено. Хитрость приветствуется. Победа за тем, кто не побежит с поля или по соотношению сил. Кровь — не причина останавливаться. Хоть с расквашенным носом бейся, но повали противника. Если совсем невмоготу и хочешь выйти из боя — просто присаживаешься, прикрывай голову. Ясно?

— Понятно, — вразнобой заговорили парни.

— Строимся в две линии, — продолжил Азамат. — В первой пойду я и старшие братья. Молодежь держится позади и не дает прорваться купчикам по флангам. Кто побежит — я потом все равно узнаю и сделаю так, что его репутация опустится ниже канализации. Не шучу. Мы все в одной лодке находимся.

Думаю, Азамат излишне нагнетал ситуацию. Все и так понимали свою ответственность не только за себя, но и за тех, кто стоял справа и слева. Мы по команде Казурова выстроились в две шеренги. Рядом со мной оказался тот паренек, с которым я сидел за одним веслом. Он подмигнул мне и протянул руку:

— Михаил Кочубей. Из свободных дворян.

— Викентий Волховский, — пожал я крепкую ладонь, и подумав, добавил: — Мелкопоместный дворянин.

— Тот самый? — подмигнул новый знакомый? — «Механик»? Смотрел я ваш с Великой княжной бой.

— Получается, я и есть, — улыбнулся в ответ. От Мишки исходила настолько сильная волна доброжелательности, что сразу захотелось ему довериться.

— Будем вместе держаться, — кивнул Кочубей. — Главное, не мешай первой шеренге разбивать атаку, гаси каждого, кто прорвется.

— Ты уже был в «свалке»?

— Один раз, — кивнул Мишка. — Весной дело было. Ты не бойся. Здесь никто никого не убивает. Но кровь пустить могут запросто.

— Вперед! — раздался зычный голос Азамата.

Наши ряды дрогнули и двинулись навстречу колыхающейся толпе купеческих задир. Никто не спешил сближаться. Шаги были редкие, осторожные, словно каждый набирался смелости и храбрости для первого удара. Первая шеренга слегка подалась вперед и остановилась в нескольких метрах от противника. Потрескивали уголья в кострах, освещавших поляну, причудливые огромные тени то вырастали на кронах деревьев, то опадали до крохотных фигурок. Наступила звенящая тишина, а где-то на границе слуха ввинтился странный шум. Мне показалось, что гигантская стрекоза нависла над землей и беспрерывно машет крылышками. Ощущение нереальности происходящего на какое-то мгновение завладело мною, но зычный рев Азамата разбил это очарование.

Купеческая команда рыкнула что-то звериное, и плотная шеренга убыстрила шаг — и произошло столкновение. Я ничего не мог понять в мельтешении рук и ног, тщательно следя за правым флангом, куда нас определили с Кочубеем и еще парой ребят моего возраста, крепких и задиристых. Кто-то из купчиков умудрился прорваться, и тут же получил пару крепких оплеух. Мишка, чуть пригнувшись, шагнул навстречу противнику, и шатаясь из стороны в сторону, кому-то здорово вломил через плечо впереди стоящего напарника.

Первые волны, схлестнувшиеся друг с другом, отхлынули назад, оставляя на небольшом пятачке несколько лежащих и сидящих человек. Как их еще не затоптали.

— Вы, двое, в первую линию! — из уха Азамата сочилась черная струйка, похожая на кровь. Да это и была кровь, в темноте сразу не поймешь.

Я с Кочубеем оказался на передовой, и не скажу, что мне это понравилось. Против лосей, стоявших напротив, у нас шансов не было. Сметут враз. Заполошная мысль мелькнула и пропала, как только сплотившиеся ряды снова пошли навстречу друг другу.

Выбывшие уже успели покинуть ристалище, поэтому под ногами никто не мешался. Купчики снова ухнули по-звериному — и я едва не пропустил удар какого-то высокорослого плотного парня, чей лоб был обвязан косынкой, как у пирата. Он мгновенно почуял, где можно пробить брешь, и на меня с Кочубеем обрушился град ударов. Я прикрыл лицо руками, нагнулся и провел двойной в корпус «пирата», как мне показалось, довольно сильно. Но противник даже не покачнулся. Кажется, для него мои удары — комариный укус. Ладно, черт с тобой. Пока ты скалишься, я боковым выбиваю из игры какого-то шустрого паренька, мелькнувшего слева. Н-на! Тот брыкнул ногами и оказался на земле. Появляется место для маневра. Азамат дал четкий приказ: не распыляться на одиночные бои. Ломим шеренгами.

В воздухе стоит многоголосый мат, уханье, глухие удары, стоны. Вокруг как подрубленные валятся все новые и новые бойцы. Кочубей отбивается от двоих, а я пытаюсь поставить блок против длинных ног «пирата», пытающегося ударами в корпус свалить меня. Ребра трещат, но я держусь, огрызаясь редкими ударами. Один раз я все-таки достал купчика. Прямой в подбородок, да такой, что костяшки разом обожгло огнем. Содрал кожу, наверняка.

Неожиданно для себя увлекся этим древним, чарующим и диким действом, когда адреналин просто вскипает и не дает ни мгновения на здравую мысль. Вбитые в подкорку уроки Сидора на полигоне помогают мне держаться. Как-никак, учил не теоретик, а боец, прошедший через многочисленные смертельные схватки.

Я не понял, как оказался на земле. Меня достали сбоку, сшибив как ненужную вещь. Перед глазами вспыхнул разноцветный звездопад, в голове образовалась гулкая пустота. А еще я почувствовал дикое жжение в солнечном сплетении. Дар проснулся и стал рваться наружу на защиту своего носителя.

— Магия! — заорал я хрипло. — Кто кастует, гады?