Вик Разрушитель 2

Конечно, никто не будет затевать войну из-за меня. В первую очередь проблемы возникнут, как ни странно, у тех, кто переманит Разрушителя на свою сторону. Потому что первая же пуля прилетит в его голову, а клан, сделавший ставку на антимага, разотрут в порошок. Куцыми мозгами подростка я понимал это, как нельзя лучше. Но о предостережениях взрослых не забывал. Допустим, при достижении совершеннолетия я захочу жить с родителями. Как отреагирует император? Те же Булгаковы? Они будут давить на тот факт, что Мамоновы сами отказались от ребенка, бросили его в приюте, и не имеют никакого морального права воспитывать его и дальше. По мне, это чушь несусветная. Кровное родство куда сильнее всяких правил и законов, придуманных слабыми людьми. Отец не отступит, и скорее всего, заплатит огромную виру Булгаковым. Но вот какая она будет, эта вира?

А еще меня чрезвычайно интересовал вопрос, кто положил письмо в мою комнату? Вариантов здесь было всего два: или сам опекун, или Людмила Ефимовна. Я бы поставил на нее. Мама Светланы очень тактичная женщина, поэтому не стала заводить разговор за столом о загадочном конверте для приемыша, доставленном аж из самой Императорской Канцелярии. Я не обольщался: Иван Олегович все равно попытается узнать о содержимом письма. И вот здесь нужно что-то придумать. Или сказать правду?

Задумавшись, я запнулся о мелкий выступ неровно положенной плитки и едва не полетел носом вперед. Из беседки, погруженной в мягкую ночную тьму, раздался смех. Кому это там весело?

— Эй, братец, топай сюда! — я узнал голос Артема. Он еще раньше смылся из-за стола вместе с Димкой-кощуном. Неразлучная парочка идиотов. Насчет «братца» я не обольщался. Мы так и не смогли притереться друг к другу, и недолгие моменты перемирия заканчивались, как только на горизонте появлялся Димка. Мало его дядя Володя порол за художества.

— Чего хотели? — я не стал заходить в беседку и облокотился на перила с улицы.

— Что ты как неродной? — дружелюбным голосом произнес Димка. Его силуэт, едва освещенный уличными фонарями, просматривался в глубине беседки. Только алый огонек сигареты замигал. Терпкий запах табака долетел до моих ноздрей. — Заходи, потрещим.

— О чем?

— Рассказал бы, что в императорской ложе случилось, — снова заалел огонек. — Интересно же.

— Да по всем визорам уже болтают, кому не лень, — ответил я. — Поляки, скандинавы, немцы… Открывай любую страницу и читай.

— Не… Это неинтересно, — Димка пошевелился, давая прикурить от своей сигареты Артему. — А тут живой участник, спаситель династии…

— Мне запретили говорить об этом, — без зазрения совести солгал я. — Лично цесаревич приезжал в госпиталь и намекнул, чтобы язык не распускал. Так что мимо.

— Жаль, — сплюнул на пол кощун. — Никто же не проверит. Сачкуешь, значит.

— Не сачкую, а проявляю разумную осторожность. Я расскажу, а ты разболтаешь, где не следует.

— За языком следи, приемыш! — вызверился Димка. — Не погляжу, что тебе Старейшина благоволит, устрою проблему на ровном месте.

— Ты сам себе эти проблемы устраиваешь, — меня тоже закусило. Сколько можно испытывать на себе подобные выпады? Не хочешь дружить — не лезь. А этот придурок продолжает подначивать. Правильно Света говорила. Из всех младших родовичей Димка самый тяжелый по характеру. Может, связь с Навью отравляет его разум?

— Дерзок стал, — завелся и кощун. — Давай, на полигоне встретимся, обсудим наши разногласия?

— Э… Дима, — опасливо произнес Артем. — Хорош дурью маяться. Прошлого раза мало было? Вик, мы чего тебя позвали… Хочешь с нами на вечеринку смотаться? Завтра.

— Куда? — удивился я сделанному предложению. — В «Алмазный двор»?

— Да ну его, — отмахнулся кощун. — Нас туда не пустят. Возрастом еще не вышли, да и не охота со снобами связываться. Есть места попроще. Пляж в Химках, например. Там павильон летний поставили, танцпол шикарный. Человек на триста, не меньше. Мы там частенько зависаем.

— А с чего вы меня приглашаете? — с подозрением спросил я, хотя сразу просек задумку братьев. Наверное, какие-то разборки намечаются. Наши приютские старшие всегда так делали: подтягивали малышню для «затравки», и только потом сами вступали в бой. Но здесь, подозреваю, другое. Боевое (настоящее, без дураков) крещение в императорской ложе серьезно повысило мой статус среди молодых дворян, если верить просачивающимся слухам от моих одноклассников. И Димка со своей изощренной логикой решил использовать меня в качестве наживки. Но с кем Булгаковы и их союзники решили выяснять отношения? Ладно, если на кулаках. Станется с них еще и магию использовать. Тогда все кланы на уши встанут, в столице и так неспокойно.

— Самому не надоело под присмотром старших в имении сидеть? — усмехнулся кощун. Он затянулся последний раз и вдавил окурок в перила. — Ни разу не видел, чтобы ты по Москве гулял.

— И здесь неплохо, — возразил я. — Все есть.

— Да ничего здесь нет! — фыркнул Димка. — Обычный поселок с парой сотен жителей-вассалов. Старейшина, если ты не знал, строго-настрого запретил строить на наших землях жилые высотки. А где новостройки — там жизнь начинает кипеть.

— Жилье — это доход, — кивнул я.

— Соображаешь, — хмыкнул кощун. — О чем и речь, Викентий. Скучно здесь. Вся движуха в центре, в Москве. Поверь, там очень много шансов завести нужные знакомства.

— С кем мне из высокородных заводить дружбу в пятнадцать лет? — усмехнулся я, прибавив себе год не лукавя. Впрочем, до дня рождения оставалось не так много времени. По метрике сиротского дома я родился в июле, но один из клановых магов, умевший считывать по ауре настоящий возраст, уверенно сказал, что я старше на три-четыре месяца от заявленного. — Недостойно для них знакомиться с приемышем.

— Ты даже не представляешь, из каких семей с тобой желают познакомиться, — хохотнул Артем. — В Москве только о загадочном молодом маге и говорят. Завидуют, что Булгаковы откопали где-то такой самородок.

— Ненужные разговоры, — буркнул я. — Императорской семье это не понравится.

— Да брось! — кощун раздраженно вскочил. — Может хватит, чтобы тебя за ручку везде водили и пальчиком грозили, что этого делать нельзя, а вот это — разрешено!