Полусолнце

– А ты откуда знаешь? – спросил Шиноту.

– Все, кто знает про хого, знают, что Сугаши – самые сильные. – Рэйкен подняла голову и задумчиво уставилась в темную листву.

– А Такимару ты знала? – не унимался Шиноту.

Но Рэйкен уже погрузилась в свои мысли. Мне безумно захотелось в них проникнуть. Она сразу поняла, кто я, увидела то, над чем я бился большую часть своей жизни. Может быть, именно в этом таилась моя одержимость ею и подобными существами? Может, я просто хотел понять, кто же я на самом деле?

Такимару Сугаши, отец Мидори и Коджи, был моим кровным братом. Он исчез, когда мне было семь. Растворился, словно его никогда и не было. Но я был уверен, что он погиб. Потому что Такимару, которого я знал, никогда бы не оставил меня одного, не сказав ни слова.

Брат был гораздо старше меня – на двадцать лет – и заменил мне отца. Его забрали так рано – он не успел поведать о мистической силе хого, о том, как мне с ней жить и как защитить своих племянников.

Когда Рэйкен посмотрела на меня – пронзительно и с толикой узнавания, – я сразу заподозрил, что она могла знать Такимару. Мы были очень похожи: те же каштановые локи по пояс, упрямый взгляд карих глаз, квадратные лица с острыми скулами и волевыми подбородками. Одного телосложения – высокие и крепкие. Только Такимару был первоклассным бойцом и двигался ловко и уверенно, а моя поступь была неуклюжей.

Но что, если мне показалось? Рэйкен – единственный демон в моей жизни, но не в мире. И все же было легче думать, что она может быть причастна к бедам моей семьи. Я не верил в такие совпадения, но больше винить было некого.

Блондинка в поношенной синей одежде, в которую она так внезапно превратилась, надолго ушла в свои мысли, и вопреки нашей цели у меня не было желания ее торопить. Этот день длился бесконечно долго. Я не знал, сколько времени мы провели в лесу, не знал, наступило ли утро, или, может быть, снова ночь. Темнота вокруг была непоколебимой, свет от костра тускнел, и желтые цветы под ногами поблекли.

Мы все очень устали. Кацу подпирал дерево, задумчиво всматриваясь в пустоту. Я заметил, как мой друг несколько раз вздрагивал и озирался по сторонам. Наверное, прислушивался к голосам. То, что мы узнали о его матери, было ужасным. Если ее душа действительно застряла в этом лесу и представляла для него опасность, сколько времени ему понадобится, прежде чем броситься ее искать?

Помню, как мы с ним впервые встретились. Это случилось за несколько недель до исчезновения Такимару. Кацу был старше меня почти на четыре года и выглядел совсем взрослым. Он пробрался к нам в поместье и сражался на ножах с невидимым соперником. Меня поразил его суровый взгляд и воинственность, с которой он размахивал оружием. Я тогда испугался и, натянув косынку на голову, затаился за деревьями, но в какой-то момент не выдержал и спросил его, зачем он сражается. «Чтобы однажды найти тварь, убившую мою маму!»

Когда исчез Такимару, дружба с Кацу стала для меня спасением. Его ненависть к демонам подпитывала мою собственную. Мы чертили на земле иероглифы, воображая, что это заклинания, которые навеки скрепят нашу дружбу, и обещали всегда помогать друг другу. Если он когда-нибудь узнает, кто виновен в смерти его матери, я отправлюсь мстить вместе с ним.

Правда, со временем наш запал поутих. Кацу все реже говорил о своих планах и все чаще гулял с крестьянскими девчонками, а я втайне радовался, что больше не слышу о демонах.

Но сейчас, глядя на своего друга, я впервые задумался о том, что он мог никогда не оставлять мыслей о мести. Да, дедушка хорошо натаскал его. Кацу должен понимать, что если его мать стала мононоке, то больше она ему и не мать вовсе. Она лишь злобный дух, демон, и вряд ли сможет рассказать о том, кто ее убил. Да и какое это теперь имеет значение, ведь столько лет прошло!..

Но тут же я подумал о другом: а если бы моя мать, или Такимару, или Мидори… Если бы их души оказались здесь, что бы я сделал? Уже бежал бы на их поиски, чего уж врать.

Коджи сидел на одеяле и затуманенным взором смотрел в огонь, изредка бросая в нашу с Рэйкен сторону хмурые взгляды. Я дивился переменам в его внешности. Когда мы отправились на поиски демона, он смотрел воинственно, заражал нас энтузиазмом. Коджи был младше меня на семь лет, ростом чуть ниже, скромнее комплекцией. Но когда мы приближались к храму, он вырвался вперед, шагал уверенно, размашисто, твердо сжимая рукоять вакидзаси, и я видел в нем взрослого, настоящего воина. А сейчас… Он выглядел потерянным – таким, каким был два года назад, когда у нас забрали Мидори.

– Расскажи мне о ней, – раздался голос Рэйкен, протяжный и обволакивающий.

Я распахнул глаза, с ужасом осознав, что опустился на землю и готов был задремать. Она соскользнула с ветки и присела напротив меня. Задумчивость покинула ее лицо, и рыжие глаза вновь горели любопытством.

– Не считаешь же ты, что мы останемся в этом лесу навеки? – хмыкнула она в ответ на мое замешательство. – Мне бы хотелось понять, куда идти. Здесь много сторон. Так что давай, говори, что тебе нужно от меня. И кто она, эта Мидори?

Я машинально взглянул на Коджи: племянник в упор смотрел на меня, сжав губы.

– Сестра Коджи, моя племянница. Два года назад она пропала, и я хочу знать почему.

Реакция Рэйкен была непредсказуемой: она вытаращилась на меня, губы затряслись и вдруг раскрылись от тихого смеха.

– Ты издеваешься? – рявкнул я.

– Прости-прости, – сквозь смех выдавила она и выдохнула с показным облегчением. – Я не смеюсь над твоим горем. Просто… я не ищу пропавших людей.

– А она и не пропала вовсе! – воскликнул Коджи, да так громко, что даже задумчивый Кацу подскочил. – Мидори покончила с собой! Да, Шиноту, она покончила с собой! А ты никак не можешь это принять! – Племянник уставился на Рэйкен. – Он хочет, чтобы ты провела нас в Ёми. Мы должны найти Мидори и узнать, почему она это сделала.

– Провести вас в мир мертвых? – Губы Рэйкен снова дрогнули, но на этот раз она сдержала смех. – А с чего вы взяли, что я знаю туда дорогу?

– Но ты же демон!

– Но я не мертвая, как ты мог заметить. Вот пришли бы лет через десять, когда мое тело окончательно бы высохло, тогда и поговорили.

– Ты – Странница. Разве нет? – спросил я и удивился сомнению в своем голосе. А если я ошибался? Когда вина за случившееся с Мидори окончательно раздавила меня, дедушка Кацу рассказал мне о Страннице – редком существе, которое способно проходить в другие миры и касаться человеческих душ. И я два года искал ее. Два года, черт возьми!

– Странница. Но я не водила души в ад. Я лишь заключала контракты.

– Но куда они попадали – те, кто продал свои души? Разве не в Ёми?

– Понятия не имею. – Рэйкен откинула прядь волос с лица и облизала губы. Казалось бы, простой жест… Я стиснул зубы: почему она, демон, выглядит и ведет себя как обычная женщина! – В Ёми, куда-то еще, а их тела… В общем, я не водила никого в мир мертвых.

– Что их тела? – тихо спросил Кацу.

– Когда человек лишается души, его тело становится желанной будкой для демонов.

– Ты, видимо, отхватила самую желанную, – хмыкнул я.

– Мне льстит, что ты так оцениваешь мою внешность, тем более что это тело мое. Истинное от рождения.

К щекам прилила краска, и я мысленно выругался.

– Но… но ты же демон, – сказал Кацу.

– Кицунэ, лисий демон, – подхватил Коджи.

– Я – ханъё, полукровка: мой отец – кицунэ, а мать – смертная.

Рэйкен сказала это так, словно вынесла себе приговор. Было похоже, что такая наследственность неприятна ей. Но какая мне, в конце концов, разница, что ей приятно, а что нет? По крайней мере, теперь понятно, откуда в ней столько… человеческого.

– Но разве кицунэ заключают контракты? – осторожно спросил Коджи.

– Если очень хочется, – отрезала Рэйкен. – С чего ты взял, что твоя сестра покончила с собой? А ты, – она повернулась ко мне, – с чего ты взял, что она горит желанием видеться с вами, раз уж сама приняла решение проститься с жизнью?