Полусолнце

– Он, конечно, не первой свежести, но вкусный, – торжественно объявил племянник.

– Ерунда! – с энтузиазмом откликнулся Кацу. – Жрать хочется – сил нет. Давай…

Но Коджи уже подошел к дереву, на ветке которого устроилась Рэйкен.

– Ты… ты любишь яблоки?

Кацу выругался сквозь зубы. В другой ситуации он бы уже набросился на Коджи и отобрал вожделенную еду. Но сейчас с нами был демон, и мой друг, как и я, и Коджи, не знал, как себя вести.

– Яблоки? – удивленно переспросила Рэйкен, спрыгивая на землю.

– Ага. Это пирог. Ты ведь так и не сказала, чем питаешься.

Коджи вел себя как идиот. Даже в темноте на его щеках был виден румянец, а глаза светились от восторга, словно глаза влюбленного юноши. Он протягивал ей несчастный кусок черствого пирога, и руки его заметно тряслись – то ли от волнения, то ли от нетерпеливого желания сделать для этого опасного существа что-то приятное. Я подавил улыбку и тут же отругал себя: Коджи – дурак, и как только мы немного отдохнем, я вправлю ему мозги.

– Я не ем человеческую еду, – холодно ответила Рэйкен, шагнув к нему. – Кости. Есть они в твоем мешке?

Коджи отступил, растерянно хлопая глазами. В воздухе повисло напряжение. У меня даже застучало в висках. Кацу потянулся к оружию, но я предупредительно выставил руку. Рэйкен не сводила с бедного Коджи глаз. Потом острые черты ее лица резко смягчились, и она звонко рассмеялась.

– Давай сюда, идиот! – И, не дожидаясь реакции, выхватила из рук кусок.

Все немного расслабились. Кацу развел огонь и установил котелок, чтобы нагреть воду и заварить чай. Я расположился на одеяле рядом с другом, жуя пшеничный хлеб и исподлобья наблюдая за Рэйкен и Коджи.

– Если демон любит яблоки – это хороший знак? – шепнул Кацу.

– Это не значит, что она не любит кое-что другое, – буркнул я.

Тем временем Рэйкен заняла место у подножия ствола, подтянула ноги к груди и принялась обнюхивать кусок пирога, а Коджи сидел напротив и завороженно пялился на нее. На ум пришла сцена из далекого прошлого. Анда, покойная мать моих племянников, принесла домой щенка. Мидори налила ему миску молока, и пока тот обнюхивал ее, дети, затаив дыхание, рассматривали его во все глаза. Я ухмыльнулся и засунул в рот остатки хлеба.

– Рэйкен, – донесся тихий голос Коджи, – а можно к тебе прикоснуться?

– Нет, – отрезала она, в последний раз обнюхала пирог и наконец откусила.

– Почему?

– А ты что, всем даешь себя трогать?

– Н-у-у, – смутился Коджи, – я не против, чтобы женщины ко мне прикасались. Если хочешь…

Рэйкен резко подалась вперед, почти уткнувшись носом в его лицо, и поддела пальцем за подбородок. Я моментально вскочил на ноги, но даже шагу ступить не успел. Она выплюнула резкое «нет» и снова откинулась на ствол дерева, возвращаясь к пирогу.

– Коджи, иди сюда, – позвал я.

Племянник разочарованно вздохнул и присоединился к нам, заняв место между мной и Кацу.

– Что на тебя нашло?!

– Прости. – Коджи потупил взгляд и принялся размешивать воду в котелке.

Мы поели в молчании. Кацу разлил чай. На этот раз никто не предложил Рэйкен угоститься. Она сидела под деревом, скрестив ноги и укрывшись своим меховым плащом, и внимательно наблюдала за нами. Взгляд рыжих глаз изучающе скользил по каждому. Мы с Кацу завели тихую беседу, намеренно игнорируя ее. Коджи насупился. Растянувшись на одеяле и подперев голову рукой, он хмуро смотрел в пустоту перед собой.

Тревога в груди росла, и тишина этого леса давила со всех сторон, сжимая легкие. Предчувствие чего-то нехорошего щекотало темечко. Я не знал, что будет дальше. Еще вчера был уверен во всем, а сейчас совершенно не понимал, как вести себя.

Покончив с чаем, Кацу вытянулся на одеяле. Его веки стали смыкаться, и я потряс друга за плечо. Он вскочил, озираясь по сторонам:

– Слышали?

– Успокойся, это жрицы, – равнодушно протянула Рэйкен.

Все навострили слух. Откуда-то из недр леса доносилось мелодичное пение. Слов было не разобрать, но голоса были такими тонкими, такими пронзительными… Голова стала тяжелой. Кацу медленно поднялся на ноги и уставился в темноту. Волевой подбородок подрагивал, хвосты чешуйчатой повязки шевелились от призрачного дыхания. Он весь напрягся и уже выставил вперед ногу, но Коджи резко схватил его за руку и потянул вниз.

– Жрицы вас не тронут, пока вы не будете обращать на них внимание, – на этот раз голос демона звучал сурово.

Кацу удивленно моргнул и посмотрел на меня.

– Она сказала… сказала, что я могу принять участие в бою. Могу помочь, потому что больше некому.

– Хватит юлить, Рэйкен, – недовольно произнес я. – Давай выкладывай, что это такое. И что нам с тобой делать дальше.

– Вам со мной? – ухмыльнулась она, поднимаясь. Белоснежные волосы вспорхнули следом, осветив ствол дерева, на которое она опиралась. – Ох, маленький хого, ты оказался заложником собственного плана.

Рэйкен проплыла в сторону Кацу и внезапно обняла его за плечи, легко, одной рукой прижала к себе и… запела, касаясь губами его уха. Слова звучали тихо, как перезвон колокольчиков в деревне, которая осталась далеко позади.

Я ошарашенно уставился на них. Ее волосы танцевали у нее в ногах, словно были живыми, а лицо Кацу, мгновение назад переполненное тревогой, сейчас выражало безмятежность.

Наконец Рэйкен отпустила его и повернулась к нам. А Кацу растерянно хлопал глазами и растирал ладонью ухо. Меня охватило волнение. Я не хотел, чтобы она подходила ко мне близко. И чувство это было таким сильным, что я с трудом мог устоять на месте – лучше уж убежать или взяться за стрелы. Но Кацу кивнул мне, давая понять, что все хорошо.

Рэйкен подошла. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но в рыжих глазах застыл вопрос. Она спрашивала разрешения!

Я колебался. Теперь она стояла совсем близко – можно было протянуть руку и зарыться пальцами в искрящийся мех ее плаща. Внезапно я понял, что больше не слышу манящего пения жриц – только смотрю на нее и растворяюсь в мистическом облике белых одежд.

– Давай, – выдохнул я.

– Но не смей трогать меня, – предупредила Рэйкен.

Ее ладонь была холодной и мягкой. От прикосновения шею пронзили тысячи мелких осколков и рассыпались по всему телу. Меня словно вырвало из гипнотического сна. А потом горячее дыхание коснулось уха, и я снова провалился в необыкновенную дрему, ведомый лишь голосом, который наполнил меня изнутри.

Стан твоей подруги манит. Речи ее сладки и безбрежны.

Ты желаешь стать ее защитником, спасти от смерти лесной.

Слушай мой голос. Слушай меня. Я страшнее, я опаснее.

Вспоминай мой голос, Шиноту, а иначе сгинешь навек.

– Ты опаснее, – прошептал я, не осознавая, что Рэйкен уже давно молчит. Она все еще держала мою голову прижатой к своей щеке. И я впервые уловил ее запах – резкий, приторно-сладкий, от которого слезились глаза. А потом, сам не ведая, что творю, схватил ее за горло и сжал изо всех сил.

Лес исчез, а с ним – мои друзья. Мы остались на поляне вдвоем, залитые блеском ее белых одежд, утопая в желтых цветах. Я душил ее, а она просто смотрела на меня. Без гнева, не предпринимая попыток вырваться или защититься. Ногти на моих пальцах удлинились и проткнули ей кожу. Я увидел кровь и удивился: подумать не мог, что под кожей у демонов тоже кровь – такая же красная, с металлическим запахом.

– Не борись со мной, Шиноту. Слушай мой голос. – Слова Рэйкен зазвучали вокруг нас, обволакивая пронзительным эхом. – Я нужна Мидори.

Имя прозвучало так тихо, что я даже не сразу осознал его. Растерялся и почувствовал, как напряжение постепенно уходит из пальцев. В следующий миг я очнулся, все еще прижатый к Рэйкен, с ее холодной ладонью на шее.

– Что случилось? – донесся взволнованный голос Кацу. – Почему так долго?

– Мидори? – удивленно шепнула Рэйкен мне в ухо, а потом отступила.

Коджи и Кацу выжидающе смотрели на нас, а я задумчиво растирал пальцы, пытаясь очиститься от невидимой крови. Что это было? Видение, которое наслала Рэйкен? Но откуда она узнала о Мидори?