Опасный синдром

3.1

Марию раздражали слова доктора о том, что она ничего не смыслит в медицине. Конечно, доктор был прав – ее познания ограничивались редкими просмотренными сериалами вроде «Клиники», но даже их хватало, чтобы понять, что лечение не соответствует ее пышному букету болезней. Больше всего она боялась, что мышцы превратятся в желе. Ей не назначили ни аппаратную стимуляцию, ни обычный массаж, решив, что с нее будет довольно двух инъекций по вечерам. Причем одно из лекарств было простым снотворным.

– Расскажите, как вы собираетесь меня лечить?– спросила она, как только доктор появился в дверях с очередным ненавистным пакетом питания.

– Мария, продолжаем лечение в том же духе.

– То есть и дальше ничего не делаем?

– Вы получаете всё необходимое, – пакет шлепнулся на поверхность тумбочки, доктор развернулся, показывая, что не намерен продолжать беседу с пациенткой.

– Одна инъекция! Снотворное я не считаю. Не слишком ли интенсивно вы меня лечите?

– Мария, не ёрничайте, – широким шагом он подошел к койке. – Вам не к лицу. Вы получаете прекрасное лекарство, очень дорогое, я бы сказал, бесценное.

В дороговизну и бесценность лекарства Марии верилось слабо. Судя по обшарпанности палаты, дела с финансированием больницы шли совсем туго. А значит, на квалифицированность персонала и обеспеченность медикаментами и оборудованием особо надеяться не приходилось.

– Вы ведь доктор и прекрасно понимаете, что без массажа мои мышцы окончательно атрофируются.

– Вот в этом вы правы, Мария, здесь я доктор, и я прекрасно знаю, какие способы лечения эффективны, а какие будут как мертвому припарка.

– Знаете что, я совершенно не уверена в вашей квалификации, поэтому требую заменить мне лечащего врача.

Ее воинственный тон позабавил доктора, его губы расплылись в широкой улыбке. Он сунул руки в карманы халата и довольно покрутился на каблуках.

– Знаете что, Мария. Это не в моей компетенции. Такие вопросы решает главный врач. Так что вперед и с песней, – он указал рукой на дверь.

После этого он не стал задерживаться в палате, оставив Марию наедине со своими эмоциями. Невысказанные едкие слова крутились у Марии в голове. Он посмел издеваться над ней! Над ее болезнью. С таким отношением к пациентам его не возьмет ни одна уважающая себя клиника, ему самое место в больнице для бедняков. Хотя, по всей видимости, именно там он уже и работает. С мстительной улыбкой Мария представила, как первым делом посетит главврача и накатает жалобу на Кларка. Еще и в попечительский совет больницы напишет, чтоб жизнь ему медом не казалась. А еще сделает щедрое пожертвование больнице, чтоб хватило на хороший ремонт и на оплату профессионалам. Одна загвоздка – с методами лечения Кларка она встанет с постели только к глубокой старости, и то если повезет.

На везение ей никогда рассчитывать не приходилось, вся надежда была только на себя. Полная решимости как можно скорее поставить этого отвратительного докторишку на место, Мария скинула простыню на пол и тут же залилась слезами. Ее ноги, синюшные, исхудавшие, безжизненно покоились на простыне. Раньше простыня была цветной, но от многочисленных стирок выцвела, и по бледным розоватым и желтоватым округлым пятнам было совершенно непонятно, что за узор был на ней до того, как она превратилась в застиранную тряпку. На этом фоне выделялись своей почти неестественной белизной едва прикрывающие щиколотки по-детски трогательные кружевные носочки. Фокус, удавшийся с пальцами руки, повторить не удалось. Ноги не слушались, будто чужие. Устав бороться с ними и уже рыдая в голос от собственного бессилия, Мария хлопнула ладонями по бедрам. Раз. Другой. Третий. Ноги не чувствовали ничего. И Мария принялась молотить по ним кулаками, всё сильнее и сильнее, до тянущей боли в кистях, надеясь пробудить их чувствительность. Внезапно сбоку раздался насмешливый голос доктора:

– Вы серьезно полагаете, что ваши методы лучше моих?

Руки застыли на бедрах, застигнутые врасплох. Пальцы смяли тонкую ткань сорочки. Мария мысленно прокляла суперспособность доктора появляться не вовремя. Она вперила взгляд в серое полотно сорочки, раздумывая, как долго он наблюдал за ней. Ей было стыдно смотреть на него, и она с надеждой ждала, что доктор так же быстро испарится, как и возник. Но он испаряться не собирался.

– Я пришел сказать, что с завтрашнего дня вам назначен массаж, – наконец произнес он. – Но вижу, вы и сами неплохо справляетесь. Не так ли?

– Не так, – огрызнулась Мария, но потом, так же не поднимая головы, добавила: – Спасибо.

3.2

На следующий день утренний обход плавно перетек в процедуру массажа. Без лишних церемоний доктор задрал подол сорочки Марии и начал активно разминать переднюю часть бедра. Перед этим он не смазал руки кремом, не разогрел их и даже не помыл.

– Что вы делаете?– Мария возмущенно одернула сорочку и прижала ее руками к телу, не пуская Кларка выше. Она ожидала увидеть настоящего массажиста, а не дилетанта.

– Это называют массажем, Мария, – как умственно отсталой пояснил он.

– Сомневаюсь. Почему вы не разогрели руки? Даже не помыли их!

– Вам-то какая разница? Вы всё равно ничего не чувствуете, – усмехнулся Кларк.

И действительно, Мария ровным счетом ничего не чувствовала. Только то, что она внимательно следила за его движениями, давало ей уверенность в том, что доктор на самом деле разминает ее ногу, а не поглаживает простыню рядом с ней. В эффект от действий Кларка Мария не верила, так мог массировать любитель, а не профессионал.

– Кто вы такой?

Доктор на мгновение отвлекся от своего занятия. Видимо, вопрос пациентки оказался слишком неожиданным.

– Мария, вы меня пугаете. Я ваш лечащий врач. Ну же, вспоминайте.

– Врач? Какой? – задумчиво произнесла Мария. – Невролог? Психиатр? Терапевт? Массажист? Неужели вы такой уникальный? Или в вашей больнице настолько всё плохо с кадрами, что по ночам вы еще моете коридоры?

О том, что в этой дыре каждый день убирают, свидетельствовали стойкий запах хлорки по утрам и высохшие разводы от тряпки на полу.

– Вообще-то, я нейрохирург. Но для вас я всё то, что вы перечислили. С коридорами только не угадали.

– Если вы остальные обязанности выполняете так же, как делаете массаж, то мне искренне жаль ваших пациентов. Как только Джеф заберет меня отсюда, мы найдем самого лучшего массажиста, который будет ответственно подходить к своей работе, а не бестолково водить ладонями.

– Мария, я смотрю, у вас сегодня сильно чешется язык. Давайте извлечем из этого пользу. Расскажите о своих друзьях. Если вы открыли рот, чтоб отказаться, закройте и дослушайте меня. У меня есть кое-какие новости о них. Так что предлагаю обмен информацией.

Мария мысленно поблагодарила Бога. Ну наконец-то! Неудивительно, что с подобным отношением к работе, Кларку понадобилось два дня, чтобы дозвониться Люси и Джефу, и теперь друзья наверняка готовятся к выписке и, может быть, даже сегодня к вечеру заберут ее из этой отвратной лечебницы.

– Хорошо. Спрашивайте.

– Расскажите мне о друзьях детства.

– О, у меня их было много! Ровно восемьдесят восемь друзей.

– Серьезно?– Кларк приподнял брови, и его лоб прочертили несколько продольных складок.

– Серьезнее не бывает. Тридцать шесть черных и пятьдесят два белых друга.

– Вы сейчас явно не о людях.

– О клавишах рояля. Кроме них, у меня никого не было. Да, я играла с Корой, дочерью кухарки. Но она проводила время со мной только потому, что ей приказывала мать.

– Если у вас и в детстве был такой же характер, то я понимаю Кору.

– Да нет же. Дело в том, что я опасалась других детей и взрослых и совершенно не знала, как вести себя с ними. Пока другие дети развлекались на аттракционах в парке и ели бургеры в кафе, я учила ноты. Пока мои сверстники тайком пили пиво на школьных вечеринках и зажимались в темных углах, я играла Бетховена. Всё мое детство и юность занимала музыка.