Обагрённые

— А вот я убивал, — заиграл желваками Бор.

— Так ты ж врагов наших убивал! Гнид поганых, которые твою дочку жизни лишили.

— Врагов, — усмехнулся Бор. — То просто отморозки были, чужаки, для которых на нашей земле ничего святого нет. Враги не они, а те, кто тысячами привозят их сюда из-за жадности своей скотской, от которой местный люд теперь с голоду мрёт. Но и отморозков убивать страшно, а уж остальных и подавно.

— Не бойся. Я не струшу, — заверил Рой. — Вот самолично пришью сегодня эту лживую сволочь, И Еня, и глазом не моргну. Уж поверь мне.

Рой достал из-за пазухи нож, широкое лезвие которого было снабжено специальными пластинами-чешуйками, так чтобы его невозможно было вырвать из тела без внутренностей.

— Страшно людей убивать, страшно, — повторил Бор, качая головой.

— Не люди они вовсе, — промолвила Киран, глядя на острое лезвие ножа, грозно блеснувшее в свете фонаря. — Нелюди они все… Все как один!

— Хороший ты человек, Бор, — сказал Рой, пряча нож за пазухой. — Люблю я тебя как отца. Честно. Но какой из тебя «Серый Ангел», в самом деле? Ведь они на то и «серые», что не знают никакой пощады, не признают всех этих сантиментов. Противодействие должно быть равно действию. Только так. Немедленное противодействие любому злу — всем этим палачам, карателям, продажным сановникам и судьям. Жестокость за жестокость, кровь за кровь, смерть за смерть! Вот что такое правосудие — правосудие быстрое, суровое и непреклонное.

— Это террор, самый, что ни на есть, — заметил Бор. Спросил: — А как же народ?

— Что народ? — не понял Рой.

— Ну вот убьём мы сегодня этого лжеца, злопыхателя И Еня. Да, он заслужил справедливой кары, потому что его ложь это такой яд, что отравляет души тысячам людей, тысячам калечит жизни. Я так думаю, ложь вообще самое страшное зло на свете… Но что эта смерть даст всем остальным, всему народу? Вместо одного И Еня власть вытащит из своих запасников сотни таких как он. Возможно, кто-то из них и испугается нашей кары, но в других обязательно заговорит жадность или банальная глупость. Ведь все они поголовно больны жадностью и глупостью, как и наши правители, породившие их.

— Ничего, — потёр руки Рой. — И до остальных доберёмся когда-нибудь. Всех вычистим под корень!

— Вычистим, — невесело усмехнулся Бор. — Силёнок-то хватит? Ну, допустим, вычистим, а что потом? Что это даст народу Гивеи? Свободу? Правду?.. Так ведь многие из гивейцев до сих пор верят в величие и благодетельность Чой Шо, как верили до этого в Чой Чо Рена. Слепой у нас ещё народ, неразумный. Каждый о себе думает, да за свою шкуру трясётся.

Бор сокрушённо покачал головой.

— Вот, допустим, перебьём мы всех продажных сановников и вельмож, уничтожим палачей озаровцев, возьмём силой оружия и страха власть в свои руки… А такой народ пойдёт за нами? Будет нас уважать и верить нам? Или станет бояться нас так же, как прежнюю власть?

Бор вопрошающе посмотрел на товарищей.

— Нет, прав Вир, сто раз прав! Когда люди перестанут бояться смерти, а будут бояться жизни в рабских условиях, тогда всё и изменится. Только тогда! Разве нет?

— Вир! Вир! Тоже мне глас богов небесных! — раздражённо махнул рукой Рой. — И вот ты тоже нашёл проблему — бояться будут. Будут бояться и хорошо!

— Да что же в этом хорошего? — возмутился Бор. — Пойми же ты, наконец, дурья твоя башка, что нельзя приучать людей к страху! Их отучать от него нужно, — всех и каждого, с младенчества, с молодых ногтей. А то ведь потом и не разберёшь, где страх, а где, правда.

— Ох, Бор! Не то ты говоришь, не то, — упрямо замотал головой Рой. — И Вир твой туда же! Я больше Чаду доверяю. Он дело говорит. Террор на то он и террор, чтобы исправлять мир силой страха. Я вот долго в страхе жил, но теперь всё, хватит! Пускай они страшатся меня и моего гнева!

— Перешагнуть нам всем нужно через личное, — вразумительно заметил Бор, осуждающе глядя на товарища. — Об общем думать прежде. Нас власть и так по прутику разобрала и ломает каждого об колено. Потому соединяться надо в одну силу, — Бор сжал увесистый кулак. — И твой террор в этом нам не подмога. Он путь в никуда. Тут программа действий нужна понятная всем. Если народ не поймёт наших целей, мы сами превратимся в олигархов, с которыми боремся. Но ведь нам этого не нужно?

Бор строго посмотрел на товарищей.

— Нет, конечно, — замотала головой Киран.

— Программа это хорошо, — хмыкнул Рой. — Только что там в этой программе должно быть? Ты знаешь?

— Я? — удивился Бор и насупился. — Это, брат, вопрос сложный. Его вот так вот сходу и не решишь. Вир вот говорит, что нужно, прежде всего, создавать справедливые законы. И я думаю, правильно он говорит. Законы нам нужны и не для охраны власти, собственности или привилегий. Нам нужны свои законы — для соблюдения чести, человеческого достоинства, для величия души человеческой — твоей, моей, вот её! — Бор показал на Киран и ободряюще улыбнулся девушке. — Для всех остальных гивейцев, наших братьев и сестёр. Да, мы можем держать в страхе вершителей беззакония, но для этого нужен не террор. Диктатура нужна — диктатура простого рабочего люда по всей планете. Мы здесь власть, мы сила! Не олигархи и их прихвостни, а мы — народ Гивеи!

— Диктатура! — присвистнул Рой. — Для диктатуры, брат, силёнок у нас маловато.

— В том-то и дело, — согласился с ним Бор. — Поэтому и надо научить народ верить в себя, а затем поднимать его на борьбу под багряным знаменем свободы и равенства против этого преступного режима. А это, мне думается, куда сложнее террора твоего будет. И вот когда победит революция, то тогда никакой свободы врагам свободы! Только суровый, но справедливый суд народа над всеми злодеями сможет очистить эту планету. Согласен?

Рой ничего не ответил. Слова товарища заставили его глубоко задуматься, но тут на ноги поднялась Киран и, отряхивая с коленей кирпичную пыль, сообщила:

— Хватит уже спорить о будущем. Пора подумать о настоящем, а то ещё упустим гада.

Она повернулась к Рою.

— Где тот самый колодец?

— Там. Метров двести в ту сторону, — указал тот направление в темноту.

— Тогда вперёд! Давай, показывай дорогу.

Рой пружинисто вскочил на ноги, закинул ранец со снаряжением за спину и поправил ремень на штанах.

— Оружие проверьте, — напомнил Бор, надевая на плечи свой рюкзак. — И смотрите у меня! Без надобности не палить. Делаем тихо и быстро своё дело и уходим тем же путём. Думаю, брать его нужно на крыльце, когда будет выходить из дома.

— Главное под камеры не попадаться, — согласно закивал Рой.

— А гипнотические очки тебе на что? — Бор постучал себя по лбу.

— Точно! Забыл совсем, — развёл руками Рой. — Тогда охрану нужно ещё нейтрализовать.

— Нейтрализуем. У меня на такой случай электрошоковые пули припасены.

— Вот ты ж! А я их забыл, — чертыхнулся Рой, шаря по карманам. — Только боевые взял.

— Вот и пойдёшь первым, чтобы в следующий раз не забывал, — подтолкнула его Киран, передёргивая затвор своего двадцати зарядного «Вектора» и пряча его под курткой. Тяжеловат, конечно, он для девичьих рук. Ну, ничего, она справится. Не в первой. Да и Бор строго наказал не палить без особой надобности, хотя в их деле всякое может случиться.

Они двинулись по длинному сводчатому коридору, служившему когда-то канализационным коллектором, каменное дно которого местами было завалено тлеющим мусором, грудами осыпавшихся с потолка кирпичей и какой-то рухлядью, неизвестно как попавшей сюда. Городские бездомные спускались в такие места только на окраинах города. В центре же смотровые люки обычно наглухо заваривали.

— Вот здесь, — сообщил Рой, перепрыгивая через чёрную лужу, маслянисто блестевшую в свете фонарей, и остановился около шахты колодца.

— Ты уверен? — на всякий случай уточнил Бор.

— Да точно он! Я сейчас. Ждите.

Рой взялся за ржавые скобы ступеней и принялся ловко карабкаться наверх.

— Ну что там? — через некоторое время спросила Киран, задирая голову.