Страница 3 из 3
Есть и другой аспект этого принципа подобия. Техники супервизии, как правило, подобны техникам терапевтического подхода, который супервизант использует в собственной терапевтической работе.
Однако наряду с этим в классической системной логике сохраняется ситуация, когда описание взаимодействия в клиентской системе принципиально отличается от подхода и понимания терапевтической или супервизионной системы.
В клиентской системе, с точки зрения системного подхода, действуют равно вовлеченные субъекты[3], чьи действия подчиняются не причинно-следственным, а круговым (взаимообусловленным) зависимостям, которые тем самым вовлечены в целостную взаимосвязанную систему отношений. В такой системе изменение одной ее части не может не привести к изменению в другой. Однако очевидно, что это не так для системы «терапевт(-ы) – клиенты».
Дело в том, что функциональной (нормативной) позицией терапевта продолжает выступать (как и в исходной медицинской модели) невовлеченность во взаимодействие с семейной системой. Ведь в ситуации вовлеченности будет невозможен правильный «диагноз» (гипотеза) – необходимое для преодоления симптома терапевтическое воздействие.
Именно эта позиция позволяет говорить о подобии «воздействия на болезнь» в медицинской логике и логики воздействия на симптом – в классической семейной терапии, поскольку сохраняется рациональная схема контролируемого, прозрачного для терапевта и имеющего понятные последствия терапевтического воздействия на клиентов.
Тогда задачей супервизии терапевтической системы, в свою очередь, становится обеспечение точного воздействия терапевта, на деле взаимодействующего с взаимодействующими между собой в своих семейных отношениях клиентами.
Тем самым в классической системной теории супервизии терапевтический процесс, с одной стороны, обнаруживает свою «плотность» (или небесплотность) в смысле признания реального, практически осуществляющегося взаимодействия терапевта с клиентами (как, кстати, и супервизора с терапевтом-супервизантом). С другой – в ней сохраняется рационалистский и по-своему безусловно стройный логически идеал «бесплотного», свободного от реального эмпирического процесса взаимодействия (и взаимовлияния) и полностью контролируемого терапевтом воздействия на живую клиентскую систему (рис. 2).
Феноменология взаимодействия между терапевтом и клиентами (и между терапевтом и супервизором), с одной стороны, выделяется и описывается. С другой – это описание с последующей систематизацией направлено прежде всего на то, чтобы в процессе супервизии эти эффекты взаимодействия были скорректированы или вообще нивелированы. Решается нормативная задача обеспечения нейтральности системного ви́дения терапевта и, тем самым, снятия разнообразных, порождаемых реальными эмпирическими эффектами взаимодействия с клиентами «блоков» на пути выбора им адекватных методов и техник воздействия, а также их продуктивной реализации.
Рис. 2. Классическое представление о супервизионном процессе, где: 1. К – семейная система; 2. Т – терапевт(-ы) – супервизант(-ы); 3. С – супервизор(-ы)
Это понимание профессиональной супервизии, как имеющей дело с «плотностью» процессов взаимодействия, которые должны учитываться и быть скорректированы в ней, представлено, например, в известной «шестифокусной» модели Э. Уильямса, появившейся на рубеже XX–XXI веков и, в свою очередь, опирающейся на модель Ховкинса и Шохета (Уильямс, 2001).
Согласно этой модели супервизор вынужден иметь дело со сложностями, которые возникают в каждой из трех систем. Он может фокусироваться на анализе самой клиентской системы; на способах действия терапевта с ней и на том, как можно описать систему взаимодействия «терапевт – клиенты»; наконец, на состоянии и субъективно переживаемых трудностях супервизанта или на собственных впечатлениях. Имея тот или иной «фокус», он может далее осуществлять воздействие из четырех основных ролей супервизора.
Так, супервизор-учитель сосредоточен скорее на инструктаже супервизанта как терапевта. Он буквально помогает своему супервизанту выбирать инструментарий и правильно реализовывать технические приемы, дает ему прямые предписания, как бы стоя у него за спиной и усиливая, достраивая видение самого терапевта своим дополнительным и нейтральным видением.
Супервизор в роли консультанта, по классификации Уильямса, осуществляет не прямой инструктаж, а стратегическое воздействие. Например, он исходит из того, что «застопорившаяся» терапия – результат таких действий терапевта, которые неосознанно поддерживают дисфункциональную систему клиентов вместо ее направленной трансформации. Предполагается, что в данной ситуации нужны не прямо инструктирующие, а «проблематизирующие» обсуждения, которые должны «включить» вероятность новых относительно уже использовавшихся креативных действий терапевта с клиентами. Именно здесь может быть адекватным использование терапевтических техник в работе с самим супервизируемым (например, Selman, Dimmock and Barber, 2018).
Как правило, такой процесс в меньшей степени может быть четко структурирован и предполагает «нелинейное движение» за супервизантом. Уильямс прибегает тут к хорошо известному в классической системной терапии различению изменений первого и второго порядка. Если обучающую супервизию можно видеть как адаптацию уже имеющих теоретических знаний супервизанта к реальности конкретного взаимодействия с семьей, то трудности, с которыми супервизор имеет дело в этом случае, предполагают обеспечение им изменений второго порядка и такое преобразование возможностей су-первизанта, которые смогут обеспечить необходимую эффективность и функциональность действий с клиентами супервизируемого-терапевта.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
3
В самом общем виде это верно и для понимания функциональной роли детей в семейной системе – с небольшими уточнениями, касающимися детско-родительской иерархии.