Дочь врага

– Ух ты! Ты фея из сказки? – неожиданно раздался голос Егора от двери. Мы оба, словно застигнутые за чем-то постыдным, резко поворачиваемся к сыну.

– Нет, к сожалению, я самая обычная. И имя у меня простое – Ева. А ты, наверно, Егор?

– Да, очень приятно познакомиться,– важно, словно он уже давно взрослый, отвечает сын.

– И мне.

– Пап, ну, мы пошли тогда заниматься? – Кажется, мой Егор только что принял фею с лавандовыми волосами на работу без моего участия.

И тут Ева впервые за все время поворачивается ко мне лицом, вопросительно глядя на меня, а я отшатываюсь от нее, как от прокаженной. Потому что смотрю в глаза, что являются ко мне во снах каждую ночь и смотрят с укором…

Глава 3

Ева

Наконец-то с чувством выполненного долга я захлопываю последнюю тетрадь. На часах полтретьего ночи, контрольные проверены, а мне вставать меньше, чем через четыре часа. Но я не жалуюсь, потому что люблю свою работу, и осознанно выбрала профессию учителя английского языка.

Я из обычной неполной семьи, и поэтому выбор профессии у меня был небольшой. Я хотела после девятого класса пойти учиться в колледж, чтобы в дальнейшем помочь моей мамочке, что трудилась на двух работах всю мою сознательную жизнь, но она не позволила.

– Ты – девочка, Ева, и ты должна вырасти самодостаточной и независимой, и у тебя обязательно должно быть высшее образование! Чтобы в случае чего ты могла на себя рассчитывать. И я жизнь положу, но у тебя будет «корочка».

К сожалению, все вышло так, как «хотела» мама. По ее настоянию я поступила в ВУЗ. Я очень люблю детей и всегда хотела, чтобы моя жизнь была связана с ними, поэтому выбрала профессию учителя осознанно. Каждый день я была благодарна мамочке, что позволила мне немного прикоснуться к мечте.

Гром грянул, когда я училась на третьем курсе. Прямо во время пары раздался звонок. Я скинула, но абонент оказался настойчив и набрал меня снова. Когда телефон зазвонил в третий раз, я поняла, что случилось что-то серьезное.

Выслушав говорившего мужчину, я, не обращая на косые взгляды сокурсников и окрики преподавателя, рванула к двери, на ходу набирая номер такси. Несмотря на то, что была глубокая осень, я забыла пальто и выбежала прямо в рубашке и юбке, совершенно не чувствуя холода.

Уже в больнице я слушала врача, что смотрел на меня с грустью и обреченностью в глазах:

– Ева, ваша мама сегодня упала в глубокий обморок, а потом у нее открылось носовое кровотечение. Мы взяли у нее анализы, и пока оставим в отделении под наблюдением.

– Она поправится? – это все, что я хочу сейчас услышать. Мне важно знать, что с моим самым близким и дорогим человеком все будет в порядке, что у нее банальное переутомление или что еще бывает в таких случаях.

– К сожалению, я не могу дать никаких гарантий. Надо наблюдать и дождаться результатов анализов.

– Я могу ее увидеть?

– Да, конечно, только недолго. Ваша мама себя неважно чувствует и устала.

Сердце сковывает болью, когда я вхожу в палату. Там четыре койки, мама лежала, прикрыв глаза, на той, что у окна. Она действительно выглядит неважно: темные круги под глазами, впалые щеки и болезненная худоба. Я давно говорила ей, чтобы бросала вторую работу, потому что с каждым днем мама выглядела все более уставшей и таяла буквально на глазах. Но разве с моей упертой мамой можно спорить, если она что-то вбила себе в голову?!

– Кроме меня тебе, Ева, никто не поможет. И я смогу спать спокойно, если буду знать, что сделала все ради твоего благополучия.

Правда в ее словах действительно есть. Мама – единственный близкий мне человек, как и я для нее. Отца я никогда не видела и не знала. Он был старше мамы на одиннадцать лет и бросил ее, когда она сообщила ему о беременности. Вернее, они даже и не встречались, он просто воспользовался моей мамочкой и свалил от ответственности.

Мама даже не допускала мысли, чтобы сделать аборт, за что я ей была безумно благодарна. Она была на втором курсе института, когда узнала, что в положении. Конечно же, университет пришлось бросить и искать работу, чтобы прокормиться. И с тех пор вкалывать ради нас вошло у нее в привычку. Я помогала ей, чем могла, выполняя курсовые и дипломные, но это мой максимум, потому что мамочка строго следила, чтобы я не вздумала устроиться на работу в ущерб учебе. И ее хоть и молодой, но уставший и ослабленный организм не выдержал.

Врач, что вчера осмотрел мою маму, сегодня толкнул меня в преисподнюю, лишь назвав диагноз.

– Какие у нее шансы, доктор? Что мне нужно сделать? Только скажите, я землю переверну, но моя мамочка должна жить! Она должна увидеть, как я получу свой красный диплом, как выйду замуж, в конце концов, она ни разу не была на море!!

– Мне очень жаль, Ева, но все, что вы можете сделать – обеспечить ее медикаментами, чтобы хоть как-то облегчить боли…

Но я не сдалась. Не хотела сдаваться. Не могла себе позволить. Женщина, что родила меня, дала все в этой жизни, наизнанку вывернулась, чтобы я ни в чем не нуждалась, просто ОБЯЗАНА жить! Потому что больше смерти я боюсь остаться одна в этом жестоком мире.

И я, скрыв от мамы, помимо учебы устроилась на работу и набрала учеников на репетиторство. Потому что медикаменты, которые необходимо было принимать, стоили тоже баснословных денег. Помимо всего прочего я искала клинику заграницей, способную если не вылечить мою мамочку, то хотя бы приостановить развитие болезни. Но, к сожалению, все только разводили руками. Но я не собиралась сдаваться. Моя же мама не опустила руки двадцать три года назад, и благодаря ее силе духа и смелости на свет появилась я.

Но в день, когда у меня появилась призрачная надежда, все рухнуло.

– Мам, привет! – радостно воскликнула я, разгружая продукты из пакета. – У меня просто сногсшибательные новости!

Но моя мама не откликнулась. Она лежала, прикрыв глаза, с полуулыбкой на губах.

– Мам…– страх начал сжимать мое сердце своими стальными щупальцами. Я коснулась ее руки, она оказалась холодной. – Мама! Мамочка, очнись!! – уже кричала я, отчаянно тряся ее и ничего не замечая из-за слез. – МАМА!

Кто-то из медперсонала оттащил меня за плечи, а мою маму, осмотрев, накрыли простыней с головой.

Я проиграла. Проиграла в этой игре со смертью, где у меня заведомо был плохой набор карт и ни одного козыря. И всю жизнь мне придется нести крест из-за того, что я не смогла помочь человеку, который отдал за меня жизнь в буквальном смысле…

Глава 4

Матвей

Фея с лавандовыми волосами заняла все мои мысли. Не столько из-за внешности, хотя тут не совру, если скажу, что она довольно-таки необычна для девушки ее возраста. Все дело в Егоре.

После смерти Лены сын очень замкнулся в себе. Он был очень близок с матерью, поэтому тяжело переживал ее утрату: какое-то время даже отказывался от еды и говорить с кем бы то ни было. Но потом все же общими усилиями нам, мне и Марине Владимировне, удалось вывести Егора из почти депрессивного состояния. Но прежним он уже не был.

Нет, каких-то серьезных отклонений, что бросались бы в глаза, не было, но мне, как отцу, понятно, что смерть матери все же отразилась на поведении сына.

В первую очередь он никого не подпускал к себе. Егор общался со сверстниками, дружил, но закадычных друзей не заводил, соблюдая дистанцию. Очень часто я видел сына задумчивым, но своими мыслями он поделился лишь однажды.

– Папа, помнишь, ты обещал мне собаку?– спросил шестилетний Егор.

– Помню. Хочешь, мы завтра съездим и выберем щенка? Извини, раньше не получалось, я был немного…

– Я не хочу больше. Давай никого не будем заводить?

– Почему, сынок?

– Я боюсь, что однажды он уйдет на небо, как мама…– ответил тихо Егор, разрывая сердце на куски своими словами.

Я старался, как мог, чтобы со временем боль от утраты притупилась хотя бы у ребенка, но стоит признать, что удавалось мне это из рук вон плохо. В детском саду, в который я отдал Егора по настоянию Марины Владимировны, тоже пытались обратить внимание, что ребенок тяжело сходится с коллективом. Я объяснил причину, воспитатели вроде бы поняли, но психолог все же продолжала следить за моим ребенком.