Ассорти(р)

Ну, а если она была уже разведёнкой с ребёнком и не торопилась пока что искать серьёзных отношений, желая немного отдохнуть от тягот брака, то Влас-ловелас становился для такой девушки просто идеальным вариантом отдыха. А она – для него. Так Маша с ним и познакомилась. И залипла.

«Мал золотник, да дорог!» – шутили о нём девушки. И некоторые, услышав об этом, даже брали у подруг номерок его телефона. И как только у них появлялся небольшой профицит бюджета, приглашали его в кафе или в ресторан.

«Очень дорог!» – понимали они подруг, как только им выставляли счёт.

А иногда и – из ресторана. Когда без умолку болтавший Влас заставлял их, развесив уши (и порхая ими у себя в мечтах), позабыть обо всём на свете!

Хотя, было уже темно. Как и у них в душе, когда они мучительно пытались занять денег, чтобы расплатиться за ресторан.

Поэтому Влас, с тех пор, предпочитал встречаться с девушками у себя дома. Сразу. И никогда не говорить им о любви. Чтобы они больше не пытались занять у него денег (даже – на ресторан), намекая ему о том, чем за всё это шоу ему предстоит сегодня расплатиться. У него же дома, так как денег на номер в гостинице у них уже нет.

– Ой, кто-то у нас сегодня договорится и полу-у-учит, – вальяжно растягивал он, доставая деньги. – И не просто по шейке, – усмехался он, – а – по шейке матки!

И вот разве к такому можно было относиться всерьёз? К такому непутёвому? Тем более что квартира у него была съемная, мебель – тоже.

«Неужели и меня он тоже… снимает? – размышляла умная Маша. – На вечер. Просто – не на один, чтобы я не подумала о себе так низко. А наоборот, каждый раз питала себя надеждой на продолжение этого сериала, предвкушая то, что он обязательно должен будет окончиться нашей свадьбой. Пока не появится та, что возьмёт его в оборот. Серьёзно!»

Тем более что её ребёнка Влас не хотел даже видеть и постоянно находил всё новые поводы оставить его «у потенциальной тёщи», улыбался он, с которой Маша ютилась в «трёшке». И постоянно терпела сальные намёки отчима, периодически угрожая «сдать» его матери, если тот начнёт наглеть.

– Если я начну наглеть, то нам обоим от неё придётся съехать, – усмехался отчим. – Причем, тут же!

Заставляя её краснеть и уходить в детскую, делая оскорблённое лицо. С возгласом в дверях:

– Даже не надейся!

Но когда отчим покупал ей чуть более дорогие, чем это положено было дарить на столь незначительный праздник вещи, Маша делала вид, что это вполне нормально – для внутрисемейных отношений. И не более того. И уходила в свою комнату их примерить. Пока мать выговаривала мужу за несанкционированную растрату бюджетных средств, и без того весьма скромных. Появляясь обратно в зал уже в них, и заставляя спор утопать во всеобщем восхищении.

– Как тебе идёт! – завистливо цокала языком мать.

– Да ты красавица! – улыбался довольный собой отчим.

И все садились за стол, переключаясь на еду и горячительные (воображение отчима) напитки.

Заставляя его на балконе прижиматься к ней чуть ближе, когда они в перерывах между блюдами и напитками выходили покурить, делая вид, что нагибается к ней только лишь для того, чтобы она чуть лучше слышала то, что он ей рассказывает. Обычные глупости, убеждалась мать, что разговор «ни о чём» и, выкидывая окурок в банку, возвращалась в комнату.

Впрочем, ненадолго:

– Ну что, вы там скоро? А то остынет всё!

Маша, конечно же, как девушка умная и наблюдательная, иногда замечала в съемной квартире Власа неизбежные следы женского присутствия. То на кухне в раковине на кружках – следы недоотмытой губной помады другого цвета, то длинные волосы на подушке, появившиеся здесь, пока она отсутствовала. Но Влас тут же уверял её в том, что это неожиданно приходила в гости его сестра, о которой он ей уже рассказывал.

– Снова расставшись с парнем?

– И искала утешения. И – поддержки.

– И опять покрасила волосы в другой цвет? – саркастически усмехалась Маша, поднося длинный волос к его лицу.

– Именно поэтому я и сказал тебе в тот день по телефону, что очень занят. Помнишь? И напившись у меня «в хлам», завалилась спать, не желая «сдаваться» и возвращаться – так быстро. Мол, путь помучается и поизводит себя ревностью. А я опять уходил ночевать к приятелю.

А то и просто уверял Машу, что ей только показалось.

– Опять?

– Да у тебя мания преследования! Ты что, ревнуешь? – улыбался он и целовал Машу в губы, щёку, шею…

Ей, конечно же, очень хотелось Власу верить, пока он опускал свои поцелуи всё ниже. И ниже.

Очень-очень!

Причём, снова. И снова.

Но она уже – просто не могла!

И изнемогала, когда он не звонил вечером.

Поверить Власу было для Маши очень и очень тяжело.

Не верить – ещё тяжелее! И она… верила. А что ей оставалось? Не сходить же из-за него с ума?

И однажды, неожиданно для самой себя, Маша стала сомневаться вслух в объективном существовании приятеля, к которому Влас то и дело уходил ночевать, избегая с ней встречи. И попросила её с ним познакомить, чтобы развеять у себя в голове этот – уже терзавший её – миф.

Влас стал спешно искать приятеля с отдельным жильём, наперебой обращаться к своим знакомым, но тем было явно не до него. Мол, обстоятельства, пойми.

И тут он случайно встретил Лёшу. Который тоже как раз снимал жилье у знакомых своей матери. И периодически – девиц. Цепляя их не с улицы, как все, а по знакомству. Так сказать, рабочие варианты – многоразовых. И Влас рассказал ему свою историю, в которую он влип, благодаря Маше. Уверяя Лёшу, что он купит на вечер фруктов и спиртного, но тот не должен даже пытаться соблазнить – его – Машу.

– Всё должно быть чин-чинарём! Иначе может пострадать моя репутация. В её глазах. Мол, раз у тебя такие распутные приятели, решит она, то и ты такой же – конченный.

И Лёше пришлось уверить Власа, что всё будет строго официально. Максимум – гламурненько.

– Так, слегка. Чтобы это не походило на отмазку.

– И она не почувствовала подвоха, – согласился Влас.

У самого же Лёши из своих вещей был только ноутбук с подключённым к нему саунд-буфером на две колонки, по которому можно было как смотреть кино, так и работать. Над своей книгой (которую вы читаете). Но обычно, когда ноутбук стоял без дела более пяти минут, запускалась заставка. И по экрану начинали скользить во все стороны фотографии полу-, а то и полностью обнаженных девиц, объясняя девушкам это тем, что в детстве он увлекался фотографией. И это именно то, что и называется «профессиональная деформация». Мол, полюбуйтесь! Но не более того. Что девушки почему-то расценивали у себя в уме, ни то ещё где, как предложение раздеться. По мере того, как за окнами всё сильнее сгущалась тьма, делая поход от него домой сквозь такую высокую, как на Сатурне, плотность тёмной антиматерии, кишащей ужасами, уже абсолютно невозможным. Особенно, если они выпивали горячительные (воображение) напитки, и им становилось слегка жарко – на его кровати. Сидеть без дела, выслушивая его бесконечную тарабарщину:

– Только Красота и её волшебный «Волшебный Мир» могут сделать из тебя настоящую героиню исторических событий уже в этой жизни, какой бы до этого она ни казалась тебе ужасной. Так как всё – это только кажимость, и зависит только от твоего собственного взгляда, если он у тебя уже есть. То есть если ты уже не смотришь на мир глазами окружающих тебя уродов. Весь мир – театр, и люди в нем – вместо режиссеров – актеры, часто – плохие, а потому и – на вторых ролях. Режиссер – это идеальный зритель. И для актеров они нередко становятся богами. Мейерхольд, Станиславский… Каждый из них оставил нам свое Учение, помогающее идеально выполнять свою роль (на Земле), будь то подмостки театра или какой-либо другой реальности, что проецируется в голове индивидуума. Совершенный – тот, кто, научившись полностью воплощаться в свою роль, что подсунул ему «Голливуд» Реальности в данном ему воплощении, благодаря достигнутому совершенству накапливает такой запас духовной энергии, что он превращает его носителя в настоящий золотой запасник мировых шедевров! Картин, на которых мы можем лицезреть, как он в совершенстве исполняет любую роль на подмостках разлюбой реальности! И пытаясь научить этому других, придумывает для каждого индивидуальный способ для повышения их потенциала, расширения их возможностей, проявляя талант как духовного учителя, так и педагога. Наученный борьбой с собственными инстинктами, он мало-помалу узнает о строении человеческой психики из мифов и легенд и может дать оригинальный выход их любой ситуации, если ты захочешь из неё выходить. Если же ты так и не захочешь из нее выходить, то и не найдешь выход оригинальным. И вообще его не найдешь. Ибо раздувшийся в тебе эгоизм не позволит тебе пролезть в найденный для тебя выход – за ворота ситуации и станет на их защите отличным голкипером, постепенно научившись стоять на воротах выхода из любой ситуации. Что приведёт тебя к тому, что принято называть самооправданием. Истинный выход из любой ситуации только один, поэтому его и называют истинным. И вся так называемая Свобода Выбора заключается в том, чтобы ты сам – методом проб и ошибок – смог принять истинный выход из ситуации за единственно возможный – способ перетащить себя из эго-центра в Высший Центр Человеческого Сознания. То есть, дана нам не для того, чтобы человек оперировал ею в качестве одного из атрибутов самооправдания, а как один из инструментов на пути к своему духовно-душевному Совершенству.