Восемь ступеней силы

Обратив внимание, что Сатий всё время идёт босиком и в лёгкой одежде, добродушные незнакомые женщины предлагали ему обуться и одеться, но тот лишь упрямо качал головой, говоря, что уже давно привык к холоду. Закалённому Сатию куда труднее оказалось справиться не с осенним промозглым ветром, а с холодной вьюгой тоски, поселившейся в сердце – тоски, что сжимала его грудь всякий раз, когда он вспоминал погибших родителей: настойчивого, но добродушного Эймела, и нежную, ласковую Ирель. Парень сильно страдал от утраты первые несколько дней, но затем вспомнил одно из наставлений отца: «О погибших не стоит долго скорбеть, излишнем горем можно лишь отягчить их души, что возносятся к светлому Ирию». И с того дня Сатий вспоминал о родителях только с теплотой, любовью и лишь лёгким оттенком грусти.

Дорога постепенно расширялась. На третий день они прошли мимо широкой поляны, где каждую осень проводили Лесную Ярмарку. Но по всеобщему запустению и одиноко стоящим брошенными торговым рядам становилось ясно, что в этот раз она не состоится. Всем стало не до весёлой и разудалой торговли – люди, услышав рассказ путников, спешили укрыться в столице, за её мощными каменными стенами.

Путешествие длилось не очень долго – всё-таки восточные дебри не бескрайни. На седьмой день они вышли за пределы огромного леса, и оказались на равнине. Дорога вывела их к широкому тракту, мощённому булыжником. Идти стало намного проще. И вскоре странники достигли цели.

– Вот это красота! – воскликнул Фирри.

И действительно, было чем поразиться. С вершины небольшого пригорка, где стояли путники, открывался вид на огромный город, раскинувшийся у берега моря. Улицы и изящно выстроенные дома столицы удивительным образом гармонировали с зеленью парков и скверов. Вдали, в центре Хостока, виднелся утончённый шпиль башни Солнцепоклонного, а в паре кварталов – изящное здание хранилища рукописей[7], где к каменному корпусу искусный архитектор приделал белоснежные крылья и красивую лебединую шею. Чуть в стороне раскинулся знаменитый на весь мир парк, где под тенистыми кронами деревьев били невидимые издалека фонтаны. А дальше, дальше – раскинулась синяя гладь моря, и там, в гавани, сгрудились бесчисленные лодки, шлюпки, корабли с огромными парусами самых разных цветов. И единственное, что несколько контрастировало с общим видом – огромная каменная стена, выстроенная вокруг столицы.

– И эту неземную красоту хотят уничтожить троллеорки? – ужаснулся Фирри. – Не выйдет – всё, что прекрасно, должно быть вечным!

– То, что создано с любовью и гармонией, разрушению не подлежит, – подтвердил Сатий.

– Мальчики, вы такие умные вещи говорите, словно закончили столичные центры обучения, – шутливо сказал Весельчак. Впрочем, он прекрасно знал: Эймел и Ирель многому научили и родного сына, и приёмного, в том числе умению видеть и ценить красоту.

Сатий глубоко вдохнул чистый морской воздух, пропитанный солью, и, широко раскинув руки, встал на вершине пригорка, будто паря над городом.

– Ух, как захватывает дух! – восторженно произнёс он. – Здесь отовсюду идёт потрясающая энергия!

Он ещё не знал, что на вершине пригорка находится природный источник магии, куда Эймел и другие часто приходили восстанавливать силы.

Фирри тоже раскинул руки, словно птица.

– Ой, я лечу! – удивился он. – Но… я ведь стою на месте?

– Да, перед нами воистину прекрасный и необычный город, раз он так на вас действует, – заметил Веслер. – Но даже я чувствую, как становлюсь здесь бодрее и сильнее. Не могу передать словами, но ощущаю небывалый душевный подъём!

Все трое постояли ещё несколько минут, любуясь лазоревой синью моря Каэланнэ – или, с эльфийского, Моря Страждущих Счастья. Поражённые величием и красотой открывшегося вида, путники не сразу решились двинуться с места. Но, как бы не хотелось остаться подольше на вершине, они осознавали, что нужно как можно быстрее попасть к Солнцепоклонному и рассказать ему обо всём. К сожалению, трём странникам предстояло нарушить гармонию Хостока, принеся чёрные вести.

Подойдя ближе к каменной стене, Весельчак, Сатий и Фирри увидели, что тут и там на ней отстраиваются защитные бастионы и оборонительные редуты. Впрочем, рук явно не хватало: здесь трудились в основным женщины да пожилые мужчины.

– Страшно подумать: могла случиться бойня, если бы отряд троллеорков прошёл через все восточные дебри, как нож сквозь масло, – хриплым и дрожащим голосом сказал Веслер. – Здесь просто не смогут дать отпор, да и кто встанет на защиту стен? Женщины, старики и дети?

Вместо стражи у северных ворот столицы стояла хрупкая девушка. Она спросила у путников, кто они, откуда идут и с какой целью. «Окажись тут вражеский отряд – и бедная девчушка лежала бы у ног троллеорков сломанной куклой», – подумал Весельчак, покачав головой.

– Мы из далёкой деревни Лесная Земляничка. Меня зовут Веслер, а это Сатий и Фирри. Мы выжили после нападения отряда троллеорков. Если бы не неизвестный маг и храбрость двух отчаянных парней, враги так и прошли бы дальше, разрушая всё на своём пути к столице. Их отряд повержен, но не идут ли следом за ними другие? У нас срочный доклад к Солнцепоклонному.

– Воистину страшные вести вы принесли, – с дрожью в голосе произнесла девушка. – Идите по центральной улице, не сворачивая, пока не увидите главную башню.

Трое путников торопливо вошли в город. Они заметили, что на улице и в скверах многие дети и их матери беззаботно играют и веселятся, даже не думая о войне. Впрочем, кое-где виднелись дома, обнесённые частоколом и даже окружённые вырытыми рвами – но это была забота аристократов только о себе, никак не о других. Веслер заметил, что у подобных «замков» есть и охранники – дюжие парни, которым, по-хорошему, сражаться бы сейчас на заградительной стене, а не изнывать от безделья в столице.

Да, дома аристократов были изящны и красивы, улицы чисты, но внутренне ощущалось совсем иное. Сатий, научившийся от Эймела читать по лицам, видел не только равнодушие к войне, но и непонятную, жестокую озлобленность. «Не зря, видать, отец говорил, что аристократы в городе слишком кичатся своим богатством и положением, да ещё и ненавидят Солнцепоклонного за то, что тот не сдаётся и продолжает войну с троллеорками, – подумал Сатий. – Но неужели они надеются договориться с врагами или уцелеть в бойне, если те пойдут на столицу? Неужели они не знают истории войны, которую не раз рассказывал мне папа? Люди не раз пытались заключить мир с троллеорками, но те продолжали агрессивно наступать, уничтожая послов».

Примерно через час Веслер, Сатий и Фирри подошли к центру города и остановились, поневоле залюбовавшись башней Солнцепоклонного. Внизу, у входа, красовались резные колонны с изображением удивительных эльфийских деревьев, вовсе не похожих на привычные берёзы, сосны и ели (густая крона начиналась уже у корней, при этом листва и ветки были похожи на жёлто-зелёное кружево). А на фасаде башни искусный художник изобразил множество величественных кораблей.

Подойдя ближе, трое путников узнали, что добиться аудиенции у Солнцепоклонного не так-то просто, как им казалось. Придворный у ворот башни («На вид сильный мужчина, такому бы встать на стену и сдерживать напор врагов», – подумал Веслер) заявил им, что желающих поговорить с владыкой немало, и их очередь придёт только через семь Коловратников.

– Но у нас важные и срочные вести! – возмутился Веслер.

Придворный придирчиво осмотрел их (порты с заплатами у Весельчака и кое-где протёртый до дыр свитер; босоногий мальчишка в нищенской одежде; ещё один парень, одетый немногим лучше) и спросил:

– Куда прёте, деревенщины? Какие могут быть важные вести у простонародья? К Солнцепоклонному без очереди приходят только знатные люди.

– И что же они делают – разрушают его мозги лестью? – возмутился Веслер. – У нас важная новость о вражеских замыслах, потому что троллеорки нашли способ проникнуть в восточные дебри и дотла спалили нашу деревню! – тут он немного покривил душой: сгорели только несколько домов. – Поэтому мы должны пройти на приём немедленно!

7

Так называется местная библиотека.