Минни

Гермиона гневно развернулась к Люциусу.

— Им было хорошо здесь! У них было всё, что нужно!

— За исключением отца, — кивнул Малфой.

Гермиона вдруг сощурилась.

— Грейс, выйди, пожалуйста! У меня будет приватный разговор с нашим гостем.

Официантка, бледная как смерть, сглотнула и попятилась к двери. Едва раздался щелчок закрытого замка, Гермиона рявкнула:

— Ты ведь всё это выдумал, так?! Наплёл про несуществующий закон, лишь бы детей выкрасть!

Она рассчитывала, что Люциус хотя бы смутится или съязвит в ответ, но тот только улыбался, будто услышал что-то необычайно забавное.

— Отвечай, пока я не применила магию!

Малфой мягко усмехнулся, мысленно восхищаясь маленькой разгневанной гордячкой: её пунцовыми губами и покрасневшими щёчками.

Он прекрасно понимал, что рисковал вызвать материнский гнев, но Гермиона сама попалась на его уловку, согласившись вернуться, и теперь нельзя было терять ни минуты.

Взгляд снова остановился на её полной груди, и Люциус почувствовал, как желание наполняет жаром всё тело, отдаваясь в паху.

Голос его стал хриплым и низким.

— Ты так и не прислушалась ко мне тогда, Гермиона.

— О чём это ты?

Она заметила, как потемнели его глаза, и отступила к столу.

Люциус медленно подходил, поглаживая гладкий бок чёрной трости. Гермиона сглотнула, не в силах оторвать взгляд от его длинных белых пальцев: от одной мысли, что они вот так же ласкают её, всё внутри сжималось. Движения мужчины завораживали, отвлекая от желания вытряхнуть из него всю правду.

— Ты в тот день делала мне массаж… малышка, — протянул Люциус. — О, если бы я тогда знал, что ты без белья! Помнишь, я помог тебе застегнуть лифчик? И не давал разрешения ходить без него.

Гермиона удивлённо распахнула глаза. Он вёл себя, как мистер Люциус, хозяин Минни.

«Злой колдун», — вспомнилось его прозвище.

Но от такой знакомой тягучей интонации перехватывало дыхание, и женщина стояла, как загипнотизированная, судорожно ощупывая сзади столешницу и совершенно забыв, что палочка в кармане джинсов.

«Не сделает же он этого здесь, прямо в моём кабинете!»

Люциус облизнул тонкие губы.

— Итак, ты не послушалась меня. Думаю, стоит наказать тебя за это!

Он взял её на руки и отнёс на диван. И только тут словно спали какие-то чары, Гермиона толкнула его и рванулась, чтобы встать. Но не учла, что он намного сильнее. Малфой сдёрнул с волос золотистую ленту и моментально стянул тонкие женские запястья, заведя руки за спину. Гермиона успела только взвизгнуть:

— Пусти меня, негодяй!

А в следующее мгновение уже была переброшена через колено. Уткнувшись лицом в подушки, она яростно крутилась в безуспешной попытке скатиться на пол, но Люциус крепко держал её, сжимая упругие ягодицы. Он запер дверь и наложил заглушающее заклинание.

— Ты всегда была такой строптивой, малышка… Диффиндо!

Гермиона сдавленно вскрикнула, почувствовав, как съехали разрезанные шорты вместе с трусиками, и воздух холодит оголённую кожу. Женщина забилась сильнее.

— Прекрати немедленно! Чистокровный мерзавец! Когда я освобожусь, тебе мало не покажется!

Люциус склонился, и шёлковая прядь щекотнула ухо.

— Но сначала попросишь меня об этом…

— Не дождёшься! Ой!

Ладонь опустилась на кожу так резко, что Гермиона не удержалась от гневного крика.

— Да как ты смеешь?! Ай!

— Как ты смеешь разгуливать перед посетителями без белья?! — шипел он. — Как у тебя хватает наглости дразнить мужчин тем, на что имею право любоваться исключительно я? За одно это тебя стоит выпороть, глупая девчонка!

Люциус не останавливался и не жалел сил. В кабинете раздавались громкие шлепки, женщина извивалась и постанывала, сквозь зубы обещая экзекутору все казни египетские.

Малфой не мог оторвать голодный взгляд от упругих ягодиц, которые покраснели от ударов. Они были такими аппетитными, что хотелось укусить. И он не сдержался. Гермиона взвизгнула и закрутила попой.

Люциус рассмеялся. Он плотоядно облизнулся и запустил руку между её ног. Благодаря экзекуции кровь прилила к низу живота, и клитор под его пальцами пульсировал, твёрдый и распухший. Гермиона закусила подушку, стараясь не выдать ни единого звука, чтобы Малфой не думал, будто её завело это унизительное избиение. Щёки пылали от возмущения и злости, хотелось проорать, что она без лифчика потому, что кормила их детей и спешила именно к нему, к Люциусу! Но гордость не позволяла оправдываться, и Гермиона яростнее дёргалась.

Малфой с удовольствием отметил, какая она мокрая у самого входа. Розовые складки и тёмные завитки соблазнительно блестели от влаги. Он сглотнул.

— М-м-м… А говорила, не хочешь иметь со мной ничего общего… Обманщица!

— Ох!

Его длинные пальцы проникли внутрь, и Гермиона потеряла над собой контроль. Он снова играл с ней, как искусный музыкант на послушном инструменте: входил изощрённо медленно, так, что приходилось тереться сосками об рубашку и обивку дивана, чтобы хоть как-то сбросить напряжение.

Женские стоны становились всё громче, всё отрывистей, и Люциус нетерпеливо поднялся. Он поставил Гермиону на колени и повернул лицом к спинке дивана. Она попыталась слезть на пол, но Люциус вклинился между её ног и освободил налитый кровью член.

Гермиона не понимала, когда он успел расстегнуть свой пиджак и сорочку. Она почувствовала, как Люциус прижался к ней сзади: с нестерпимо горячей плотью, глубоко дышащий от нетерпения. А Малфой уже рванул её рубашку, и пуговицы брызнули во все стороны, застучав по полу.

Ноющие от нехватки ласки груди сами легли в его широкие ладони, и женщина хрипло выдохнула.

— Освободи меня!

— Я ведь говорил, что ты попросишь меня об этом…

— Да чтоб тебе провалиться, Малфой! — из-за рук, стянутых за спиной, ей приходилось выгибаться.

— Будут ещё пожелания? — деловито осведомился Люциус и провокационно потёрся членом о ложбинку между её ягодицами.

Признавая своё поражение, Гермиона сквозь зубы простонала:

— Ты — дьявол, Люциус!.. Возьми меня…

Люциус только того и ждал. Он резким толчком глубоко вошёл в неё и замер.

Гермиона вскрикнула. Она распахнула глаза и шумно выдохнула от долгожданного ощущения заполненности.

— Кажется, ты была недовольна тем, что не чувствуешь меня… — его хриплый голос доносился словно сквозь толстый слой ваты, так оглушающе пело всё тело. — Теперь чувствуешь?

Гермиона только сдавленно всхлипнула, подаваясь назад, чтобы плотнее насадиться на член. Но Люциус удержал её за талию, чтобы она не могла этого сделать.

— Я жду, малышка!

Его жаркое дыхание обожгло ухо, а зубы прикусили мочку. Гермиона застонала. Она ощущала Люциуса внутри без возможности шевелиться и чувствовала, что вот-вот обезумеет.

— Чувствую! О да, чувствую! Только двигайся, пожалуйста! Мерлина ради!

Люциус усмехнулся. Он и сам едва сдерживался.

Ощущение Гермионы, такой горячей и тесной внутри, сводило с ума, оставляя одно желание: вбиваться ещё и ещё. Люциус брал её жёстко, будто стараясь наказать за побег или оставить клеймо внутри, и её сладкие стоны только распаляли ещё больше.

А осознание того, что они занимаются сексом в кабинете Гермионы, а за стеной ужинают волшебники, добавляло пикантности. Люциус сжимал тонкую талию, насаживая женщину на себя, а другой рукой ласкал полную грудь.

Он схватил Гермиону за один хвост, заставляя выгнуться, хотя, казалось, дальше уже невозможно.

И прошептал на ухо:

— Мне нравятся твои хвостики! Тебе стоит почаще их делать!

От смены угла проникновения Гермиона вскрикнула: так он входил настолько глубоко, что мышцы струнами напряглись в предвкушении оргазма. Люциус почувствовал это и ускорился, с рычанием вбиваясь в податливую плоть. Он словно сквозь туман услышал громкий неконтролируемый крик Гермионы, а потом она сладко сжала его изнутри, и взмокшее обнажённое тело задрожало в его объятьях.