Страница 91 из 107
Никто не говорил этого напрямую. Никто не выказывал это действиями, явно. Однако с того момента, как об предназначении метки, что носил каждый воин Альянса стало доподлинно известно, они стали с завидной частотой попадать в госпиталь с серьёзными ранениями. Из-за чего многие реже стали появляться на стене, что в свою очередь только добавляло желчи в слова окружающих.
После очередной неудачной смены Мэган оказалась в госпитале. Целители обработали её раны, хотя даже в их глазах, она видела то презрение, с которым к ним стали относиться на Анатрее. Иногда ей казалось, что только страх перед Элимом сдерживает остальных от того, чтобы сбросить их за стену.
После Хеля были ещё двое. Двое всего за пять лет. Их отряд существенно сократиться к концу срока призыва, если такая тенденция продолжиться. А она продолжится. Мэган знала это также хорошо, как и то, что пока её отрезанная рука отрастает, за стенами о ней всё больше шепотков. Она решила пройтись перед очередным сеансом восстановления.
На неё старались даже не смотреть пока она бродила по коридорам. Её внимание привлёк слишком знакомый и неуместный для этой планеты звук — детский плач. На Антрее очень редко появлялись дети, несмотря на то, что воины зачастую снимали стресс самым благоприятным для того образом.
Она сама не зная зачем вошла в палату, откуда доносились детские крики. Внутри на кровати лежала женщина-такэнси с вопящим комочком плоти, бережно завёрнутым в ткань. Она плакала, глядя на ребенка, совсем не скрывая свою грусть и тоску.
— Почему ты грустишь? — спросила Мэган, глядя на молодую мать, которая кажется уже прощалась с только появившимся на свет ребенком.
Женщина-такэнси подняла голову, только сейчас заметив вошедшую землянку.
— Уходи отсюда, неумирающая, — бросила женщина и вновь обратила взгляд на ребенка.
Мэган, несмотря на враждебность с которым было брошено последнее слово, уже ставшее на Анатрее оскорблением, не ушла, а подошла ближе. Родиться на Анатрее считалось проклятием. Мэган слышала об этом раньше, но она никогда не думала, что это воспринималось так серьёзно.
— Ты дала ей имя?
Мэган стоило только взглянуть в лицо ребенка, чтобы понять, что это девочка.
— Нет, землянка. А теперь убирайся пока я сама тебя не вышвырнула.
В этот раз Такэнси упёрлась взглядом в человека, продемонстрировав своей аурой, что больше не потерпит её присутствия. Мэган это нисколько не озаботило. Она смотрела в глаза маленькой девочке, успевшей успокоиться в её присутствии.
— Хоуп. Тебя зовут Хоуп.
И на глазах удивленной Такэнси на груди девочки появилась метка Поглотителя. Точно такая же как у Мэган.
— Убирайся отсюда, неумирающий. Она не хочет тебя видеть.
Двери казармы так и не разошлись в стороны. Он уже потерял счёт тому сколько раз эти двери закрывали ему путь внутрь. После смерти Хеля всё изменилось и, хотя его Наэрд пыталась поддерживать с ним отношения, её соплеменники были против этого, будто он был прокажённым.
Полковник развернулся, сделал пару шагов и остановился. С этим нужно было разобраться. Этот раз будет последним, когда он сюда пришёл. Мужчина снова развернулся и направился к двери.
— Тебе же сказали убираться отсюда, землянин.
Человек проигнорировал донесшийся из динамика голос. Он шагнул вперёд и со всей силы ударил по дверям казармы, напрочь выломал обе створки. Под удивлённые взгляды находящихся внутри нотоганцев, Полковник зашёл внутрь.
— НАЭРД!
От крика человека задрожали даже стены. Не было ни единого шанса чтобы она его не услышала.
Вокруг него быстро собралось несколько нотоганцев. Это была похожая по строению на людей раса. Внешне отличная лишь большим ростом, цветом кожи и нетипичными для людей чертами лица.
— Тебе было не ясно сказано? Тебе здесь не рады, человек.
— Твоё мнение, Лаграм, меня не колышет. Я уйду только если она скажет мне уйти.
— Да что ты? — губы Лаграма, командира отряда нотоганцев, сложились в животный оскал, — может проверим?
Лаграм уже долго был Высшим Существом и считался входящим в верхнюю треть этого дивизиона. Его высвобожденная аура заставила соратников отступить.
Человек, однако не сделал ни шага назад. Перед Полковником замысловатым узором выстроилась целая колода карт, а на теле начали выступать символы.
— Вперёд, — сказал человек, чья аура раздулась до немыслимых размеров, сровнявшись с аурой Лаграма.
Схватка точно состоялась бы не появись между двумя воинами Наэрд. Нотоганка повернулась к человеку.
— Уходи, Саш. Ничего не получится.
Наэрд сказала это глядя ему на грудь, не осмеливаясь встретиться с ним взглядами.
— Слышал, неумирающий? Вали отсюда, пока ещё больше проблем себе не заработал, — гаркнул из-за её спины Лаграм.
— Не-а, — весело ответил человек.
Удивленная Наэрд подняла глаза, осмелившись посмотреть человеку в глаза. Александр улыбался, глядя на неё.
— Ты не хочешь, чтобы я уходил. Это они этого хотят, — аура картёжника продолжила усиливаться. Все его карты выстроились вокруг него, ярко пылая начертанными на их символами. Ярче всех горела карта в руке человека с символом души на ней, — Я люблю тебя, Наэрд! И даже если вся эта гребаная планета будет против, ты будешь со мной!
Голос человека громовым раскатом разошелся на много миль вокруг. Подпитываемая силой души аура заставила всех кроме Наэрд отступить назад. Тогда женщина почувствовала жжение на шее. Это загорелась её метка, так же как горела сейчас метка на теле человека.
— Все наши дети. Все, кого мы полюбим. Все, кому мы дадим имя. Их души будут сохранены Поглотителем, — повторил условия Элима, улыбающийся картёжник.