Колыба

Еще, перед тем как раздался резкий хлесткий хлопок, успело промелькнуть: «Когда же все это наконец закончиться?!» Что-то пекущее, словно раскаленное жало, оцарапало висок и ухо. Невидимое сверло, сильным ударом, впилось в левое плечо. Тусклый огонек страдании в тумане этого мира погас одновременно с криками: «Снайпер!»

***

Солнышко ласково гладило всегда ноющую спину. После знойного лета, первые осенние деньки казались раем. Прохладный ветерок приятно ласкал лицо, шею, руки. Медитативное состояние пассивного наблюдателя грозилось перейти в полудрему, или даже полноценный сон. Чем не курорт в бархатный сезон? Не хватало лишь соленного морского воздуха, терпкого коктейля и ленивого трепа отдыхающих на пляже.

Вместо курортников беспрерывно докучал Сеня.

– Повезло с погодой, да? Прям как под заказ. Неделей раньше мы бы и часа здесь не пролежали. Зажарились. Все равно на следующий раз сетку надо взять. И лежку углубить. Нет, конечно, можно под кушнарек нырнуть, но оттуда не видно ни шиша. Вот тот, глянь …

– За позицией смотри, – одернула Катя болтливого «штурмана». – У левого фланга, между плитой и мешками видишь проем?

От напряжения глаз совсем «прокис», но на такого «второго номера» как Сеня надеяться нельзя. И «ходка» его не первая. И в батальоне плохого о нем не говорили. Но Кате он казался … несерьезным. Но делать нечего. Выбирать не приходилось. Надежная, проверенная – перепроверенная Ксю нынче не в теме. И не будет с ней еще много-много месяцев. Или лет. А может больше никогда не вернется «на охоту» Наверно, все-таки правы те, что говорят, мол, война не женское дело. Семья, дети – вот оно настоящее бабье счастье. «Бред, – отогнала Катя несвоевременные мысли. Думки прошли по спирали и вернулись обратно. – Тфу! Верно тренер говорил: «Или у тебя яйца, или манда. Независимо мужик ты или баба!» А Ксю, все-таки, оказалась мандой. Залетела, шлендра!»

– Видишь? – раздраженно переспросила она, возвращаясь в реальность.

– Где? – «штурман» долго наводил бинокль. – А, да. Вижу.

– Что там у них?

– Да фиг его знает. Говорю же, за два дня никаких особых движений не наблюдал.

– Маскировка торчит. Видишь?

– Ну вижу. И что? Катюх, нет у них минометов. Зуб даю. Если «гасить», только пулеметами огрызнутся. А тут, – боец оторвался от бинокля и махнул сначала влево, затем вправо, – там на склоне «лежку» соорудил. И там две. Одну внизу, вторую повыше. Да здесь неделю можно «охотится», патроны бы только подносили.

– Если не минометы, – задумчиво сказала Катя, разглядывая в «оптику» вражеские позиции.

Действительно, место у них отличное. Растительность умеренная, то, что надо. Пригорок удобно возвышается. К тому же перерыт овражками. В случае шухера не парясь можно перекинутся на обратную сторону. А там и наши пулеметами достают. Прикроют. И все равно, под ложечкой ныло – что-то не то. За час наблюдения, Катя не заметила никакого явного движения. Судя по всему, окопные ходы глубоки. А открытые пространства укрыты железобетонными плитами и мешками с песком. У пулеметных точек, Катя насчитала таких две, можно было заметить шевеления, но для прицельного выстрела этого явно недостаточно. Да и стрелять она не спешила.

– Нет минометов. Отвечаю. До меня Паша Зубр наблюдал. Неделю. Мины не подвозили. Только жрачку и «легкое».

– Зачем подвозить, если не расходуют.

– Что не расходуют?

– Мины, придурок.

Катя сползла вниз. Аккуратно накрыла оптику и отложила винтовку. Перевернулась на спину. Солнечные лучики приятно облепили лицо. Сквозь закрытые веки, как в калейдоскопе, танцевали бурые пятна.

– Катюха? – позвал ее Сеня. Он тоже отложил бинокль, и сполз от края овражка.

– Что? – неохотно ответила она вопросом.

– Ты, это … – начал боец и замялся.

Катя догадалась, о чем тот заговорит. Кобель. Все мужчины одинаковы.

– Ну, короче … давай трахнемся? А? Чего там, жизнь коротка.

– Триста, – лениво ответила девушка, не открывая глаз. Мышцы напряглись. Правая рука незаметно нащупала на «разрядке» рукоятку ножа. – Если презик есть.

– Презик? – задумался Сеня.

«Туповат, – справедливо решила Катя, – любовничек»

– Где я его возьму? – обиделся боец.

Катя, не меняя позы, пожала плечами. Тем временем, незадачливый кавалер лихорадочно соображал. Ничего путного не придумав, попробовал взять чертовским обаянием.

– А если нет? А? Может так? Не пожалеешь.

Посчитав аргумент достаточным, перешел к действию. Не успел моргнуть глазом, как к небритому горлу приложилось невесть откуда появившееся лезвие. Штык 6х5 начисто сбил любовный настрой.

– Ты чего?

– Я тебя не сразу зарежу, – прошипела Катя. – Предложу на выбор: либо глотка, либо радикальное обрезание. Хм! Обычно выбирают второе. Знаешь, чего майор из 57-ой в больничке «отдыхает»?

– Какой майор?

– Не тупи, Сенечка. Сколько майоров из 57-ой в больничку переехали?

– А! – боец сглотнул. Под острым лезвием кадык тяжело поднял и опал. – Я все понял.

Лезвие продолжало обжигать смертельным холодом. «Прирежет, – отчаялся мужчина, – как пить дать прирежет. С нее станется. Одним больше, одним меньше. А в бригаде скажет, что …, – мысли зашли в тупик. Он вдруг понял, что не хочет знать, что подумают о его смерти сослуживцы. И вообще, зачем ему знать как он умрет. Жизнь слишком коротка чтобы думать о смерти. Сеня хотел лишь одного – жить. Хоть минуту, хоть час, хоть день. Еще один долбаный день.

– Не убивай, – аккуратно, чтобы не порезать горло произнес он, – я не прав. Извиняй …

Катя улыбнулась, но ее глаза резали несчастного не хуже штык-ножа.

– Бинокль взял! – приказала девушка.

Не веря, что так легко отделался, Сеня поднял прибор. Пополз вверх.

Катя вернула нож в разрядку. Закинула освободившуюся руку за затылок и, как не в чем ни бывало, продолжила изучать ясное осеннее небо.

«Что-то не то! – размышляла она. – Холмик- то наш, слишком сладкий. На стороне тоже не дураки. Оставить неприкрытой серьезную точку обстрела? Что-то не то»

В одной из прошлых «командировок» самоуверенность чуть не стоило им с Ксю жизней. Такая же, на первый взгляд, идеальная позиция оказалась банальной ловушкой. Огнемётчики насквозь прожгли весь подвал. Ксю умница. Движение в последний момент заметила. Спас канализационный люк. Двое суток в говне барахтались. Потом еще сутки через минные поля продирались. Тогда просто повезло. А сейчас? Сейчас Ксю рядом нет.

– Катя? – осмелел «наблюдатель» – А че так дорого?

Она медленно повернула голову и буквально испепелила любвеобильного напарника презирающим взглядом.

– Не, ты нее подумай. Я не то, чтобы торгуюсь, – промямлил Сеня, пряча глаза в бинокль. – Просто за три сотни на гражданке бордель телок снять можно. И на вискарик еще хватит.

– Тебя зачем сюда послали? – пренебрежительно поинтересовалась девушка.

– Как зачем? Наблюдать, – обиделся Сеня, предугадывая следующее указание.

– Ага, – обманула его ожидания Катя. – Зафиксировать мои премиальные.

– Ну да, – пробурчал Сеня. – Двести – офицер, полтос – рядовой.

Девушка, довольная ходом разговора, констатировала:

– Одна «палка» – шесть душ. Круто?

– У меня контракт – штукарь. Не то что у тебя! Хм! – усмехнулся догадке «штурман» – Черт! Вот вы бабы стервы. Почти пол зарплаты за какой-то быстрый перепих. Жаль, что я не баба!

– Так ты не кисни, Сеня! – Катя смотрела в ясное небо. – Предложи своим. Может кто и захочет твое говно помесить!

– Заткнись! – обиделся вояка, и замолчал сам. Но ненадолго. Не успела Катя и пяти минут насладится тишиной, как озабоченный заныл снова.

– Кать, слышь? Может это … хоть сиськи дашь помацать? Жалко, что ли?

Не отрываясь от созерцания, и ленясь придумать что-то пооригинальнее, девушка ответила:

– Говно себе в сраке помацай.

Тяжело вздохнула. Трудно иметь дело с дураками. Перевернулась на живот. Подползла к краю овражка.