Страница 14 из 46
Мои нерастраченные эмоции требую выхода, и я опять начинаю нарезать круги. Дорохина снова канючит:
- Я же извинилась.
Со вздохом возвращаюсь к ней. Похоже, это не лечится.
- Гхм, ладно.
Кладу руку ей на плечо, приобнимая:
- Свет, пойдем. Только имей в виду, если этот словоблуд сейчас чего–нибудь ляпнет…
Тычу в себя пальцем:
- Я могу не сдержаться, ты меня знаешь! Пойдем.
Дорохина стаскивает свою сумку с раковины и мы, цокая каблучками по плитке, гуськом, отправляемся обратно в зал.
***
Возвращаемся к столу, и я, придерживая сзади подол платья, как это делают женщины, усаживаюсь на свое место возле Сергея.
- Ну что мужчины, у вас все нормально?
Сергей кивает:
– Все в порядке.
Мы с ним переглядываемся, и я тихо интересуюсь:
– Ну, как вы?
Он старается говорить еще тише:
- Я думаю, что пора уходить, потому что он еще заказал водки.
Повышаю голос, чтобы слышали все:
- Ну, что дорогой, мы наверно пойдем уже, да?
- Конечно, дорогая.
Сергей берет мою руку и целует ее. В другое время я бы, наверно, ее отдернул. Не привык я, чтобы мужики мне руки целовали. Но сейчас не до этого и я как-то слишком спокойно реагирую, как будто, так и надо…. Ленчик пытается нас задержать:
- Как, а десерт?
- О нет, нет, мы в следующий раз! Спасибо.
Этот придурок, видимо, не может жить без пошлостей:
- А-а-а… Дома десерт. Свет, а может, заберем и тоже к ним? А чего – десерт вчетвером, а?
Шепчу Сергею:
- Попроси счет, попроси счет.
И тот кричит в зал официанту:
- А, будьте добры, рассчитайте нас, пожалуйста!
***
Покинув ресторан, мы с Пригожиным пытаемся поймать такси, но безуспешно. Приходится идти пешком по ночному проспекту, благо не очень далеко до дома… Город живет своей жизнью, шумят проезжающие машины, а мы не торопясь идем и идем…. В голове начинают копошиться всякие мысли... О себе, о жизни…. Что же со мной творится-то? Может, Машкино туловище колобродит? Не знаю… Гормоны там всякие… Слишком легко я поддался всяким бабским штучкам… с этим ресторанно - жениховским походом, с нарядами, с этими кудрями, которые, кстати, уже растрепались. Сергей видит, что мне зябко и стягивает с себя пиджак:
- Слушай, накинь пиджак, а то прохладно.
М-м-м, заботливый… Я не возражаю, так, действительно, теплей и уютней.
- Спасибо.
- Да, на здоровье…. Да, прикольный вечерок. Хэ-хэ.
- Действительно, я думала, знаешь, он никогда не закончится…. Слушай, откуда такие мужики берутся, а? Гондольер, вообще, редкостный!
На ходу поправляю рукой волосы. Кошусь на Сергея, он идет рядом, засунув руки в карманы.
- Ну, если, честно говоря, таких хватает.
Вот и наш подъезд, пора прощаться. Но обида за Светку, продолжает меня точить:
- А она, тоже, умница. Вцепилась в него, - «Он хороший, он чуткий, только ему пить нельзя». Великая русская чушь!
- Ну, у нас эта великая русская чушь зовется любовью.
Я не согласен.
- Ой, да прямо!
- У тебя есть какое-то другое объяснение?
Конечно, есть - бабское упрямство. Вбила себе в башку – любовь, любовь и чуть ли не на рельсы готова лечь. Почему, отчего и сама не знает. Но Дорохину обижать не хочется. Отворачиваюсь:
- Я… Не знаю. Я пока над этим не думала.
- Маш.
Поворачиваю голову и натыкаюсь на взгляд Андрея:
- Что?
- Э-э-э… Ты сама, когда-нибудь любила?
- В смысле?
Смотрю на него и не знаю, как ответить. То, что Машка меня любила – уверен и я ее наверно тоже. Во всяком случае, меня к ней влечет. Но это на текущий момент, не будешь же рассказывать о своих любовных победах в прошлом, тем более, что к Филатовой они не имеют никакого отношения.
- А разве у любви есть какие-то смыслы? Ну, если ты не хочешь отвечать, можешь не отвечать.
- Да нет, ну, почему же….
Отвожу взгляд в сторону. А ты Пригожин еще и романтик... Может сегодня ночь откровений? Может быть, именно сейчас, именно он меня и поймет?
- Знаешь, у меня вообще такое впечатление, что я начинаю пересматривать свою жизнь заново, свои чувства, свои принципы.
Не знаю, чего хочу услышать. Ответных признаний? Смотрю ему в глаза, но в них, только новые вопросы:
- То есть?
Наваждение спадает, и я отворачиваюсь.
- Ну, я не могу тебе объяснить, ты не поймешь, это слишком внутреннее…. Скажем так, пока у меня на это было мало времени.
- А разве на это надо время?
Одни вопросы. Зря я это все начал. Вопросов я и сам могу задать тысячу. Поправляю волосы, выигрывая время, и снова бросаю взгляд на Сергея:
- Ну, как выяснилось надо.
- Когда выяснилось?
Мне эта игра в вопросы и ответы уже неинтересна. Пытаюсь закончить разговор:
- Я же тебе говорю. Ну, я не могу тебе сказать, это слишком внутреннее умозаключение.
Пригожин вздыхает:
- Маш, я ничего не хочу сказать, хорошая ты или плохая. Просто констатирую факт, что раньше я таких женщин, как ты, еще не встречал.
Это точно. Никто не встречал. Я отворачиваюсь, мне нечего ответить. Пригожин продолжает топтаться рядом.
- Фу-у-ух, вот…, спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Пока!
Мы смотрим друг на друга… Смотрим в глаза… Я чувствую его взгляд, я чувствую его запах.. И словно начинаю проваливаться куда-то… Слабость разливается по всему телу, а ноги словно наполняются тяжестью… Я не могу двинуться…, да и не хочу… Просто плыть по течению… Сергей вдруг чуть наклоняется ко мне и тянется губами... Это отрезвляет и заставляет очнуться, сбросить наваждение, отшатнуться – я не гей! Растерянный, я не могу сейчас смотреть Сереге в лицо и отворачиваюсь. Моя реакция для Пригожина оказывается неожиданной и, кажется, расстраивает.
- Что-то не так?
Но мне не до сантиментов – я в панике, мне нужно срочно собраться с мыслями:
- Все, не так!
- В смысле?
Глупо бормочу первое попавшее в голову:
- А… В смысле я пойду, мне пора.
Он все равно быстро наклоняется и целует меня в щеку. Потом стремительно делает шаг назад, собираясь уходить. Окликаю:
- Сергей!
Тот разворачивается, и я, скинув с плеч пиджак, протягиваю его ему.
- А … Да, пока.
Он забирает пиджак из моих рук, машет рукой и уходит не оглядываясь. Смотрю вслед с легкой грустинкой. Ну вот, как и предполагалось, принц все же поцеловал в полночь Золушку, только не превратилась она от этого ни в жабу, ни в мужика, ни в принцессу. Какая-то моя сказка неправильная. Вздыхаю и поднимаюсь по лестнице в подъезд.
И что это было? Я конечно стараюсь соответствовать женскому поведению - это в первую очередь необходимо Филатовой, для ее существования без проблем, когда я вернусь в свое контуженое туловище. Но не до такой же степени!
***
Дорохиной дома нет, наверно уехала к своему недоделанному кавалеру. Прихватив бокал и недопитую бутылку красного вина, отправляюсь в ванную расслабляться - главное при этом не уснуть и не утонуть. Раздеваюсь, стараясь не смотреть вниз, перелезаю через край ванны и погружаюсь в айсберги пены. Улегшись, беру бокал с вином и делаю большой глоток – хочется побыстрее отвлечься от происходящего кошмара. Смотрю на плавающее в пене туловище и совершенно не могу увязать его с собой, со своим существованием, со своими ощущениями. Словно я в дурном сне… или компьютерной игре… Голова профессора Доуэля... Любопытство пересиливает... Я даже не уверен, мелькает мысль - вот сейчас дам команду руке - и ничего не произойдет…. Но она послушно тащится к туловищу и тыкает пальцем в мягкую проминающуюся плоть… Я трогаю сосок и тут же отдергиваю руку, испуганный новым ощущением… Черт, что я делаю? Лучше воздержаться от таких исследований… То что сегодня произошло на пороге дома шокировало и сильно меня озадачило…. Вот Пригожин тянется ко мне своими губами…. И я вроде бы и не против… Господи, какой ужас! Поднимаю ногу из пены и пристраиваю ее на краю ванны. Какая она непривычно маленькая и гладкая… Нет, нужно выпить еще! Глотаю остатки винища из бокала и погружаюсь с головой под воду… А потом выныриваю… Смотреть на эти чужие изгибы, на эту колышущуюся чуждую плоть, почему-то тоже называемую «грудь» и связывать все это с собой дико и невероятно. Дальше изучать и экспериментировать не хочется… Господи, когда же закончится этот ужасный день?