Последний в своём роде

Казалось, прошла целая вечность, когда кто-то дотронулся до меня. Не в силах подняться, я шевелил губами, выговаривая одно и тоже слово. «Помогите». Вокруг всё мелькает – чёрные огни сменяют белые и наоборот. Чувствую, будто тело совсем перестаёт подчиняться мне.

Приятная прохлада напоминает о том, что я всё ещё жив. Задыхаясь, хрипло кашляю. Мрачные краски кабинета вызывают внутренний дискомфорт. С трудом поворачиваю голову и вижу ненавистного мне эльфа-вампира. Он выливает жидкость на тряпку, а после прикладывает к руке.

– Ничего не говори, – сказал он, заметив краем глаза, что я слежу за ним.

Вновь ощущаю лёгкость. Кажется, он знает, как устранить боль. Вспомнив его клыкастую ухмылку, меня пробивает дрожь. Закрыв глаза, слушаю учащенное сердцебиение. Мне страшно, и я не отрицаю этого.

Слышу, как тот громко фыркнул. Он не проронил ни слова. Боль ушла, будто её никогда и не было. Открыв глаза, вижу, как его силуэт отдаляется к столу. Поднявшись, опускаю голову.

– Как… что вы сделали? – кое-как выдавил из себя.

Молчание, словно невидимая тень, заполняло пространство кабинета.

– Профессор Байрон… вы что-то знаете?

– Ого, да ты время зря не терял, – проронил он с сарказмом, игнорируя вопрос.

Я закусил губу. И чего он хочет? Чтобы я упал перед ним на колени и молился на него?

– Ты боишься меня, не так ли?

Снова этот ядовитый взгляд. Ощущаю себя запертым в клетке. В голове как на зло мелькают слова Нортона.

– Я… н-нет, – как-то неуверенно отозвался в ответ.

Профессор сделал ложный выпад, опрокидывая стул и скаля клыки. Я машинально отпрыгнул в сторону, насколько хватало мне сил, и поднял руку, готовясь защищаться. Он держится за лоб и от души смеётся, а моё сердечко уже прощается со мной. Смущённо смотрю в окно, сжав кулаки.

– Мальчик мой, я ни при каких обстоятельствах не пью кровь учеников коллегии, – сказал так, будто это давно всем известно, кроме меня.

– Я… извините.

– Итак, ты сейчас ломаешь голову над тем, почему же тебе становится хуже, – он провёл ладонью по книге в кожаном переплёте. – И ждёшь теперь ответов от меня.

Я посмотрел на него и не произносил ни слова.

– Ты знал, что на своей руке носишь часть печати войны и мира?

– Вы… про дракона? – тот кивнул головой. – Нет, не знал.

– Древняя печать доставалась достойнейшим в своём роде. Её создали боги для сохранения баланса во всём мире. Белый дракон отвечает за мир. Чёрный дракон за войну, – голос равномерно отражался эхом, будто мы находимся не в кабинете, а в пещере. – Печать проверяет носителя на прочность и силу духа. Если он мог справиться с ней и превосходил мощь, что сокрыта в ней, тогда он жил. Если не мог справиться, то умирал. Печать разделялась на двух носителей, и, отдаляясь друг от друга, они нарушали баланс в смертном мире. Обладатели печати наделены особенной силой, которую она передаёт. Никто точно не знает, что это за способность. Это тайна.

Я нахмурился, разглядывая чёрного дракона. Профессор Байрон узнал про печать из книги?

– Ты носитель чёрного дракона… где же белый?

– Я не знаю.

– Тебе нужно найти его, иначе в долгой разлуке вы можете умереть. Тогда ваше предназначение исчезнет, так и не исполнившись в нашем мире.

Я сглотнул. Такой исход мне явно не по душе. Профессор нахмурился, обдумывая что-то про себя. Я могу ему доверять? Даже не так, верит ли он всем моим словам? Или вражда между родителями затмит его разум? Он долго молчал.

– Тебе необходимо найти второго носителя. Это ради твоей же безопасности.

Чёрный дракон с разинутой пастью будто взирал на меня, проверяя на твёрдость. Иногда кажется, что это вовсе не красивая татуировка, а живое существо, вшитое в моё тело. И с каждым днём оно разрасталось, становилось сильнее.

– Думаю, это невозможно, – совсем тухло ответил я. – В нашем мире много рас, много неизведанных земель…

– Не опускай руки раньше времени, – тот развёл ладони. – Как пойдёшь, захвати на столе мазь. Она смягчит боль.

Я поблагодарил его и вышел. Флакон небольшой, на долгое время его не хватит. Убрав в карман, направился в общежитие. Нортона в комнате не было, так даже лучше.

Внезапный порыв гнева охватил разум. Что за чушь?! Парная татуировка, воссоединение, предназначение… почему от этого становится только хуже? Не знаю, что я сделаю с тем, кто нарёк на меня это. Скинув со стола все тетради и учебники, замахнулся на стул и отшвырнул его в сторону. Раскидав все книги, упал на пол и схватил себя за волосы. Покачиваясь из стороны в сторону, пытаюсь успокоиться. После гнева всегда приходит отчаяние.

– Эй! – в дверь громко стучат. – У тебя всё в порядке?! Что за шум?!

Я быстро вдыхаю и выдыхаю.

– Всё в порядке! Я просто запнулся!

– Помощь нужна?

– Нет!

Шаги удаляются, и я остаюсь в полной тишине. Тёплый воздух душит меня. Срываюсь с места и открываю настежь окно, впуская вечерний воздух в комнату. С запада идут огромные чёрные тучи, предвещая скорый дождь. Веки наливаются свинцом, усталость сваливается на меня мёртвым грузом. Сонливость не даёт разложить мысли по полочкам, не позволяет ясно мыслить. Переступая с трудом через разбросанные учебники, падаю на кровать и моментально засыпаю, чувствуя покалывания во всём теле.

Волнение сковывает грудь. Я вижу во сне родителей. Они работают, оборачиваются и вглядываются. Разговаривая между собой, лица выражают беспокойство. Мама закрывает лицо ладонями. Её плечи вздрагивают.

– Что же мы наделали…

Отец подходит ближе и прижимает её к себе.

– Марго, тише-тише… всё будет хорошо…

Я протягиваю к ним руку, но не могу ухватиться. Между нами невидимый барьер, который отдаляет их всё дальше и дальше. Проваливаясь в бездну, зову их, но они меня не слышат.

Вскочив на кровати, оттираю пот со лба. Вечерние сумерки окутывали Национальную Коллегию, небо сделалось тёмно-синим, близилась ночь. Приобнимая себя за плечи, быстро закрываю окно и щелкаю пальцами. Комната озаряется неярким светом, и я наблюдаю за тем беспорядком, что учинил ранее.

В коридоре слышен топот и возгласы. Выглянув в проём, замечаю общую панику.

– Вы слышали?!

– Вокруг Коллегии возводят купол! Говорят, в городе начались беспорядки!

– Какой кошмар!

Накинув на себя куртку, пробираюсь мимо других студентов, стараясь не поскользнуться на ступеньках, и выбегаю на улицу. Со стороны города тонкими струями тянется дым от пожара. Дойдя до ворот территории, ничего не могу разглядеть – толпа учащихся закрывает весь кругозор. Кто-то подхватывает меня за локоть и тянет за собой.

– Заберёмся на стену, оттуда всё видно! – раздаётся знакомый голос из-под капюшона.

Взбежав по ступенькам, сначала не могу разобраться, откуда именно идёт дым и как обстоят дела в городе. Парень отпускает мою руку и садится на выступ. Я устраиваюсь рядом. Увидев картину целиком, ужасаюсь. Дома полыхают алым пламенем, по улицам шныряют жители с факелами. Взбунтовавшаяся толпа собирается в большое безобразное месиво и направляется в сторону башни алхимиков. Шум, крики, сопротивления, убийства, льётся кровь невинных… красные огни переплетаются с ночной мглой и блеском молний.

– Как… что… – бормочу себе под нос и дотрагиваюсь ладонью до головы.

– Это произошло час назад, – ответил силуэт. – Заражение крови происходит за считанные часы.

– Но зачем… зачем они сжигают друг друга? – слова застревают в горле.

– Вирус похож на вспышку чумы. Если не избавиться сейчас, потом будет поздно.

Животный крик нарушает тишину, становится жутко. Мурашки покрывают тело, как только представляю себе горящую заживо плоть, как кожа пузырится и лопается.

– Мне нужно выбраться из Коллегии.

– Спятил? Ты заразишься!

– У меня там родители!

Я уверенно направляюсь к ступеням, вырисовывая план в голове. Силуэт хватает меня за руку и крепко сжимает, не желая отпускать. Пытаюсь скинуть его ладони, но он так сильно держит!