Наследство Ньютона

Довольный своему очередному, едкому замечанию, Марлин снова изобразил нечто в виде ухмылки. Корнев был обескуражен.

– Значит, у многих из нас присутствует духовное начало или, можно сказать, Божественное, и более примитивное, животное?

– Ну, не совсем так. Вопрос гораздо сложнее. Не надо было грешить.

– А как же быть с теорией Дарвина? – Андрей попытался защититься от неумолимой логики изложенного материала, тем самым сохранить хоть какие-то остатки своих познаний о происхождении человека.

– Здесь все просто. Человек не произошел от обезьяны. Глупости и еще раз глупости.

Марлин был явно раздражен вопросом.

– Чарльз Дарвин был глубоко верующий человек. Главным его достижением была не обезьяна с ее длинным хвостом, а систематизация всех видов, как подтверждение единства природы. Это разумная, даже блестящая мысль была с успехом им доказана. Теория естественного отбора скорее отражает вероятностный характер программы развития форм жизни на Земле. Почитайте его Автобиографию. Представить, что для Дарвина наша Вселенная, как и человек, есть результат слепого случая, было бы крайне опрометчиво.

Здесь Марлин быстро схватил одну из лежавших на соседнем столе раскрытых книг.

– Вот послушайте: «Есть величие в этом воззрении на жизнь с ее различными силами, изначально вложенными Творцом в одну или незначительное число форм». Не правда ли, чудесные слова! – На лице Марлина играла улыбка триумфатора. Он закрыл книгу. На обложке было название: «Происхождение видов». Чарльз Дарвин.

– Творцом! – Повторил он. – Но, конечно, сформулировать, что на нашей планете были «запущены» биологические программы в их современном понимании, было сложно. Хотя, как сказать?

Старик начинал опять заводиться и говорил с все большим напором, продолжая сверлить Корнева своими покрасневшими от напряжения глазами.

– Ваш русский ученый Дмитрий Менделеев блестяще сформулировал свою знаменитую периодическую таблицу, которая, кстати, пришла ему в голову во сне. Но он не пытался утверждать, что один элемент природы с прибавлением его атомарного веса происходит от другого. Хотя почему нет? Если человек, по-вашему, произошел от обезьяны, почему бы атому хлора не произойти от атома фтора? Или наоборот. Близость их атомарного строения также не велика, или даже допустима, как и природная близость обезьяны и человека.

Довольный своей шутке, Конклифф, наконец, расслабился и в приступе беззвучного смеха откинулся спиной назад в кресло так глубоко, что при слабом свете был почти не различим.

От всего услышанного Андрею стало как-то не по себе. Картина, которую нарисовал Марлин, казалась скорее безумной, чем правдоподобной. Впрочем, старик и не просил сказанному верить.

Мысленно Корнев согласился. Его мозг устал от рассуждений Марлина, и он чувствовал, что пора завершать визит. Расстались они уже за полночь. Уходя, Андрей без лишних слов выложил на край стола перед Марлином кругленькую сумму. Старик сладко улыбнулся и смахнул деньги со стола жестом опытного шулера. Настроение Конклиффа передалось и Корневу. Теперь осталось лишь ждать. Только, вот, чего? Это пока было совершенно не понятно. Машина стояла вымытая, словно только что сошла с витрины магазина. Кто отчистил ее от уличной грязи, так и осталось загадкой. Улица оставалась, как и по приезде, совершенно безлюдной. За руль сел темнокожий парень и отвез Андрея до самого крыльца его дома. Расставаясь, он пожелал Корневу спокойной ночи. На улице было темно. Единственный фонарь давал возможность видеть только силуэт парня, укутанного в длинный, в складках плащ.

– Сейчас уже около двух часов ночи. Как Вы доберетесь? Хотите, я вызову такси? – Предложил Андрей.

– Нет, нет. Не беспокойтесь. – Сверкнув своими огромными белками глаз, впервые заговорил помощник Марлина. Его низкий баритон немного грассировал. – Доберусь домой раньше, чем Вы подниметесь к себе на четвертый этаж.

Было удивительно слышать такой ответ, и к тому же, откуда он знает, на каком этаже жил Корнев? Слова о быстром возвращении домой показались бахвальством или шуткой. Поднявшись на свой этаж, Андрей подошел к окну и попытался увидеть уходящую фигуру провожатого. На улице никого уже не было. Только где-то вдалеке, над домами мелькнула странная птица, размах крыльев которой казался неправдоподобно большим, если не сказать огромным. По всей вероятности, ночные тени на фоне яркой луны, и доза алкоголя были истинной причиной видения.

Ночью Корневу снился Марлин с темнокожим парнем, и Николь, которая почему-то просила Марлина играть на своем инструменте. Альт в руках старика звучал по-человечески, удивительно теплым и глубоким звуком. Казалось, что сам Маэстро разговаривает приятным, мягким баритоном. Постепенно старик преобразился и стал похож на Маэстро. Слушая волшебные звуки инструмента, Андрей подумал, что Николь права, когда говорит, что он лучший альтист мира. Неожиданно над головой Маэстро возникла фигура в длинном, темном плаще с капюшоном, из-под которого поблескивали красноватые огоньки, напоминавшие глаза старика. «Так вот, чью фигуру я видел на сцене!» – Просыпаясь, подумал Корнев. Была глубокая ночь. Выпив успокоительные капли, он вновь лег спать.

Утром Андрей встал с совершенно ясной и чистой головой. В памяти из того, о чем вчера толковал старик, практически ничего не сохранилось.

Глава 10. Сербия. В горах. Выстрел

«Дождь никогда не кончится». – Не без раздражения подумал Божидар. – «Хорошо, что Ивица не стала дожидаться. Мокнуть ей было бы совсем ни к чему».

Пора было собираться.

Последнее время, как ему показалось, Ивице нездоровилось. У Божидара в голове мелькнула мысль. – «В горах слишком сырой климат. У моря ей будет значительно лучше». Впрочем, об этом не то, что говорить, но и думать было рано. Он и для себя самого пока ничего не решил. Приезжая, Божидар всегда что-нибудь привозил Ивице в подарок. Вот и сейчас он подарил ей красивую бижутерию. Вещь была не дорогой, но изысканной и произвела на нее впечатление. Как всякая молодая женщина, Ивица искренне радовалась этой блестящей побрякушке, но особенно ей было приятно, что он вспомнил о ней, находясь далеко от нее, от их гор, от их селения. «Надо бы в России купить теплый платок». – Решил про себя он, аккуратно закрывая входную дверь дома.

Видавший виды, довольно потрепанный, 1968 года выпуска джип Crauzer, стояла поодаль, метрах в пятидесяти между домом Ивицы и церковью. Сразу за дорогой начинались густые кусты, затем молодняк и только потом, вверх по склону горы рос настоящий хвойный лес. Божидар бросил взгляд в сторону леса. Ему показалось, что там, впереди, в кустах что-то блеснуло, отражая бледный, только нарождающийся рассвет. «Наверно, какой-то лесной зверь в поисках пищи вышел поближе к домам». – Подумал он и неспешно направился к автомобилю. В этот момент дождь почти стих, утро обещало хороший день.

Подойдя к автомобилю, Божидар открыл дверцу джипа и забросил на сидение свою сумку. Потом еще раз повернулся посмотреть на окна дома. Света не было видно. «Значит, она спит». – Подумал он. Ему вдруг захотелось вернуться обратно к Ивице, лечь рядом с ней в теплую постель, ощутить запах ее кожи, погладить разбросанные на подушке черные волосы, а потом целовать ее смуглые щеки, едва открывающиеся, после сна глаза, и горячие, чувственные губы. Однако надо было ехать. Божидар медлил, и прежде чем садиться в машину, рукой ощупал образок со святым Георгием, который Ивица одела ему на грудь. «Конечно, я должен, как и обещал, вернуться». – Решил он и, привычным движением взявшись рукой за открытую дверь автомобиля, сделал резкое движение вверх, чтобы подняться на подножку джипа, а затем уехать, увозя с собой отснятые документальные материалы. В этот миг, одновременно с его движением, раздался хлопок.

«Снайпер» – Последнее, что пронеслось в его угасающем от боли сознании. От удара пули тело Божидара бесшумно рухнуло со ступеньки джипа на каменистую, мокрую почву.