Наследство Ньютона

Старик расплылся в улыбке. Ему явно не хватало нового собеседника, перед которым он мог бы выстраивать свои умозаключения. Корнев чувствовал себя жертвой.

– А что же касается всяких глупостей о прогрессе и цивилизации, то это полная чушь. – Почти весело продолжил он. – Нельзя жить в цивилизации, как в автомобиле или вагоне поезда. Удаляясь от самой природы, мы получаем новые болезни, и реальный шанс загубить планету ужасающей экологией. Нельзя забывать, что всякий прогресс всегда имеет выхлопную трубу, дорогой мой, вред от которой наносится всем, и тем, кто внутри автомобиля, поезда или самолета. Ресурсы Земли не бесконечны. Кстати, прогресс, цивилизация, культура, все эти понятия придуманы человечеством для того, чтобы тешиться надуманными иллюзиями. Политики, философы жонглируют словами, мешая ясно видеть суть вещей. Шпенглер в книге «Закат Европы» утверждает, что всякая культура порождает свою цивилизацию. – Здесь Марлин опять ехидно сгримасничал своей и без того сморщенной в многочисленных складках физиономией. – Глупости. С таким же успехом можно сказать, что всякая цивилизация порождает свою культуру. Какая разница? По мне это, все крайне сомнительная игра слов.

– Почему же? – Возразил Корнев. – По Шпенглеру, цивилизация – это следующая стадия развития человечества после варварства, которая возникает при разделении умственного и физического труда, и судьба культуры всецело зависит…

– Вот! – Остановил его Марлин. – Именно зависит, но не есть цивилизация. Человечество стало рациональнее, и в этом смысле, выражаясь молодежным языком, более продвинутым. Хотя, следует ли называть прогрессом то, что повсеместно мы наблюдаем на Земле?

Тут он неожиданно замолчал.

– Что Вы имеете в виду? – Спросил Корнев.

– А то, что мы мало отличаемся от сообществ, которые были до нас. Не надо думать, что варвары не имели своей культуры. Шумеры, эллины, скифы, египтяне, как и ацтеки, конечно, все имели свою цивилизацию и культуру. Да, они приносили человеческие жертвы, но в абсолютном исчислении это смешные величины в сравнении, например, с жертвами, которые принесли современные войны. Даже нельзя сопоставлять. Мы не изменились. Бросьте! Человек не меняется, а значит, и не умнеет. Человек был и остался стадным существом. Просто накапливается опыт. Создатель скроил нас прочно и изменения человеческой природы, если и идут, то со скрипом. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.

Марлин опять изобразил свою крайне неприятную улыбку.

– Другое дело, логика событий. Личность, как и популяция людей, подвержена влиянию судьбы, иначе говоря, реализации харизмы собственной программы. По-другому вразумительно объяснить невозможно. Культура, цивилизация здесь не причем. Вспомните, как конкистадоры расправились с инками, европейские переселенцы с индейцами во вновь открытой Америке? А разве не так поступал, к примеру, Чингисхан? Почитайте, мой друг, историю исчезновения народа тангутов, имевших тысячелетнюю культурную традицию. От них ничего не осталось. Великий Монгол, уничтожил всех под корешок. Но, покорив полмира, он остался первобытным кочевником, варваром. Он любил девственную природу и не любил города. Это естественно для человека.

У старика потеплели и заслезились глаза, ему явно вспомнилось что-то ностальгически близкое и дорогое. Неловким движением Марлин, как бы смахнул влагу с ресниц. Корнев продолжал молча его слушать.

– Другой успешный завоеватель, великий Аттила, привел из азиатских степей в Европу гуннов и также испытывал панический страх перед нагромождением городских строений. Благодаря чему не в последнюю очередь был сохранен Рим. Хотя, конечно, и взятка папы Римского этому дикарю сыграла свою роль. Как видите, деловые отношения были во все времена.

Вид старика говорил, что он доволен своими рассуждениями.

– Или, вот еще один пример неизменности человеческой природы, Карл Великий, объединитель Европы, который был просветителем. Он буквально заставлял всех учиться грамоте, осваивать элементарную математику, в чем и сам старался преуспеть. Но! В одночасье вырезал взбунтовавшихся саксонцев, притом всех без разбора, в том числе, женщин, стариков и детей. Вот вам и «цивилизованный» правитель! – Воскликнул Марлин и вопросительно посмотрел на Корнева. – Изучайте историю, читайте книги – это всем полезно!

Корнев молчал. Не получив никакой реакции, старик продолжил.

– Хваленые византийцы в одну ночь, словно слепых котят, коварно перерезали, так называемых, печенегов, еще вчера беззаботно праздновавших с ними победу на поле брани! Как вам это нравится? – Марлин саркастически усмехнулся и, наконец, успокаиваясь, сделав паузу, довольно мрачно добавил. – Впрочем, в ХХ столетии одни люди без колебаний отправляли других людей в газовые камеры. Это что? Пример прогресса человеческой природы, её эволюции? Но не будем трогать современный век, чтобы не впасть окончательно в уныние. Пока человечество полностью свою программу не выполнило, еще остается надежда на её лучшее завершение.

После сокрушительной тирады Конклифф, наконец, замолчал, предоставляя Андрею возможность осмыслить сказанное. Оценка человечества и его истории, представлений о достижениях, культуре, показалась Андрею не совсем убедительной, если не странной, как и фразы Марлина о его родстве с Ньютоном. Корнев со многим никак не мог согласиться, так как именно благодаря собственным усилиям люди избавились от многих болезней, научились преодолевать природные катастрофы. В конце концов, в истории человечества были гениальные художники, изобретатели, поэты, философы.

– Согласен. – Как бы прочитав его мысли во время затянувшейся паузы, уже довольно спокойно продолжил Марлин. – Человечество многому научилось. Так сказать, продвинулось. Особенно в медицине. Но старания были не на том пути. Вылечить зуб и назвать это прогрессом? – Старик затрясся от своей остроты в беззвучном смехе. – Вот-вот, фельдшерская психология. Хватит кичиться зубами из металлокерамики. Великие умы прошлого были заняты, конечно, более серьезными проблемами. Но в глазах общества все они были алхимики, если не авантюристы. Но надо признать, что вдохновение и рутинный заказ бывают близкие родственники.

– Вы о загадочной «Джоконде»? Но разве Леонардо да Винчи писал ее на заказ?

– Если бы он создавал ее под заказ, то давно бы расстался с её портретом, получив горсть золотых. Но Леонардо не расставался с ней до последнего мгновенья своей жизни. – Марлин отмахнулся от замечания Корнева, как от жужжания надоедливой мухи. – Нельзя прирабатывать великим искусством!

– А Моцарт? Он, ведь, работал только под заказ.

– Ах, милый Моцарт! – Марлин прикрыл рукой глаза, то ли от усталости, то ли что-то вспоминая. – Согласен. Это уникальный случай. Гений и духовное рабство не совместимо. Вольфганг первым отказался от зависимости от сильных мира сего, этих придворных вельмож, князей, епископов. Так называемой, «просвещенной» элиты. В Вене он дрался, как лев, за личную свободу и независимость! И доигрался. Дразнить общество всегда опасно!

Они оба замолчали. Было слышно, как потрескивают в камине поленья.

– Нет, нет, это другой случай. Да к тому же, он не был ученым. Просто гений. – Более спокойно продолжил Конклифф. – Поймите, наука и искусство – это нонсенс. Они не совместимы. Нельзя объяснить тайну очарования музыки Моцарта. Нельзя! Все попытки равны нулю. Иначе каждый бы мог повторить опыт музыкального гения. В искусстве ученость чаще всего одежда не мудреца, а хитреца, которая прикрывает отсутствие таланта. Не согласны? – Марлин весело захихикал. – Настоящие ученые, всегда тщательно скрывали дарованную им мудрость познания. Великий Нострадамус заложил основы инфекционной вирусологии, но на хлеб себе зарабатывал врачебной практикой, приторговывая предсказаниями, тем самым расширяя свою клиентуру. Можно сказать, занимался бизнесом. Леонардо закладывал своими рисунками основы медицинской анатомии, зарабатывая на хлеб тем, что придумывал хитроумные, гигантские механизмы-игрушки для праздничных карнавалов, устраиваемых домом Медичи. Тот же Ньютон прослыл эдаким чудаком, который, якобы, уснувши под деревом, получил удар по голове яблоком, после чего сделал великое открытие. Чушь! Полная чушь. Люди искренне верили, что все законы пришли к нему в голову именно тогда. Не свались яблоко, ничего бы он так и не открыл? Всё просто и всем понятно. Ньютон с удовольствием поддерживал эту легенду. Сам её, можно сказать, и придумал. Так гению легче жить среди людей, которые чаще всего принимают их за лжецов. Великие осознавали будущее, но посвятить современников в то, что их волновало, было невозможно. Отсюда вполне понятный и естественный жизненный практицизм. «Мы алхимики, мы ищем философский камень, чтобы разбогатеть». Вот, чем они закрывались от общества, иначе бы их сожгли, разорвали в клочья и повесили на самой плодородной яблоне городского сада.