Заповедник "Неандерталь". Снабженец

Подошли остальные бетонщики, поцокали языками, выказывая свои одобрения. Потом со своими хотелками выступили.

- А бетономешалка будет?

- Будет, - отвечаю. – Ручная. Дачная.

- Ну-у-у-у… - огорченно подвыли.

Но тут мне на помощь вступил Жмуров.

- Не вам же ее вертеть. На эту работу кого посильнее найдем. И потупее. Ваше дело бетонные работы и монтаж со сваркой.

- А сварочный аппарат, какой есть?

- Пока никакого, - отвечаю. – Вот вы мне и дадите список нужного, и обоснуй к нему. И готовьтесь, снег там почти сошел. И балок вам на четыре спальных места с печкой я уже пригнал.

И повернулся к инженеру.

- Нивелир и две рейки в кузове пикапа забери к себе.

- А теодолит? – спросил он как мальчик, которому не досталась обещанная деревянная лошадка.

- Тебе же не топосъёмку делать, а только площадку под строительство отнивелировать. Так что подчищай хвосты. В первой партии на плато пойдёшь. А теодолит подгоню. Ничего, что он будет американский?

Василиса сделала мне идеологический выговор.

- Зачем ты натащил сюда эти бесовские махины. Человек своими руками должен добывать свой хлеб в поте лица своего.

- Успокойся, милая, у работающих на этих машинах пот будет ручьем течь не только с лица, но и с жопы тоже.

Принес белорусам в их вагон три блока сигарет ««НВ»» из своих запасов.

Сидели ребята, чистили разобранные кавалерийские карабины ««Манлихера»» образца 1895 года, полученные от Тарабрина. Один из охранников Василисиной команды, сидел рядом - пояснял и разъяснял, что к чему и как надо.

- Других нет пока, - сказал я, кладя курево им на лавку. – Напишите, что кому нравится – достану. Будет вам курево в паёк. Но учтите - из зарплаты вычту.

Белорусы устроили перекур. На табачный вычет из зарплаты отнеслись с пониманием. Всё рано купить его тут негде.

- Когда винтовки пристреливать будем? – спросил старший из них. Вроде, его Михаилом зовут.

- Миша – правильно? – спросил я и, получив утвердительный кивок, сказал. – Как в порядок своё оружие приведёте, так и постреляем. Сначала по мишеням, а потом и на охоту съездив к Черному морю – там дичи больше. А в Крыму, особенно на первых порах, работать придется, ружья со спины не снимая. Зверья там много. Людей нет. Потому и хищники в избытке.

- А какие там хищники водятся?

- Видел сам львов, волков и леопардов. Может еще, какие есть…

- А автомат, в таком случае, нам дадут?

- Нет пока автоматов. Но у вас в руках точное и надежное оружие.

- Пачка эта дурная… - протянул Ян. – СКС мне привычней и удобнее будет.

Остальные тоже согласно кивают. Непривычная для них австрийская система Манлихера. Но я читал, что наши казаки ее очень уважали и старались в первую мировую таким трофеем разжиться. И не только казаки. Даже патроны к ««манлихеровке»» ограниченной партией выпускал завод в Сестрорецке.

- Не бухтите, – придал я некоторую властность в голос. - Вооружили вас тем, что сейчас в наличии есть. А пачки надо просто заранее снаряжать. Вот и всё.

- И подсумки всего на четыре пачки, - вставил свою претензию белорус, имени которого я не запомнил.

- Так тебе не в бой с ней идти, – выдал я резон. - А для охоты и защиты двадцати патронов достаточно. Кому мало - шейте себе лифчики, - только и ответил я. – Василиса даст брезент, иголки и нитки. Или берендейки через плечо, как у казаков были в первую мировую.

Глава 7

Прага начала ХХ века мне понравилась. Красивый старинный город, спокойный, очень гостеприимный, располагающий к неспешным прогулкам по набережным в Старом Мясте. Предупредительные вежливые горожане и улыбчивые красивые девушки. А главное - отличное пиво, какового я никогда не пил в других временах. А уж его сортов! И трактирчики уютные на каждом шагу, часто совмещенные с маленькой пивоварней. И всё это очень недорого в перерасчете на русское золото, которое охотно брали везде, но сдачу давали австрийскими кронами – бумагой и серебром. Английского языка не понимали, тут в ходу немецкий, но по счастью неплохо разбирали мой русский.

С удовольствием посидел в воспетом Гашеком трактире ««У чаши»» и лично разглядывал ««засранного мухами Франца-Иосифа»» на стене. В компании разговорчивого толстяка Йозефа Страшлипки, который всё норовил мне продать какого-то непревзойденного кобеля. Может и продал бы, но пришел Тарабрин и меня увёл.

Но оттянулся я цивилизацией по самое не могу. Это вам не московские рестораны двадцать первого века. Тут чувствуется стиль, выработанный веками. И трепетное отношение к каждому клиенту.

А солёные бретцели к пиву! Очень напоминавшие по вкусу солёные сушки моей молодости, что продавали на закуску в московских пивных ««автопоилках»». С перестройкой эти сушки канули в Лету. Как и наследие Хрущева – сами ««автопоилки»».

Тарабрин поймал ««ракообразный»» таксомотор, больше смахивающий на пролётку без лошадей, и отвез меня на окраину города к каким-то кирпичным складам недалеко от вокзала.

- Вот что нам надо, - сказал проводник, когда по его жесту местный служитель в синей хлопковой спецовке сдёргивал бежевый брезент с высокого бортового грузовика.

Очень высокого. Одни колеса были по полтора метра диаметром! Кабина открытая всем ветрам, но уже с нормальной дверцей. И чтобы попасть в эту кабину, надо как в ««БелАЗе»» преодолеть три ступеньки металлической лесенки.

- Что это за монстра? – поднял я брови.

А Тарабрин принял позу прожженного автодилера и запел.

- Армейский артиллерийский тягач от фирмы ««Австро-Даймлер»». Точнее - ««Шкода-Даймлер 80»», но это сейчас подразделения одной и той же фирмы. Четырёхцилиндровый мотор – выдаёт восемьдесят две лошадиные силы при объеме в тринадцать с половиной литров. А главное, это его колёсная формула – четыре на четыре. Все четыре этих громадных колеса гребут одновременно, обеспечивая очень хорошую проходимость при его немалом весе. Почти четырнадцать тонн. И при этом его полезная нагрузка составляет до двадцати четырёх метрических тонн. Одновременно может тянуть прицеп или поезд из нескольких прицепов до пяти тонн. То, что нам надо, как я считаю. Лучшего нам с тобой здесь не найти.

И добавил, подмигивая.

- Для наших целей.

- Скорость-то у него какая? – тупо спросил я, щупая широкие крупно лямелированные шины сплошного резинового бандажа. Бандаж был широкий – сантиметров сорок.

Сами колёса были железные на восьми круглых спицах с дисковыми тормозами.

- При всей полезной нагрузке он развивает скорость до двенадцати километров в час, – продолжил Тарабрин свою лекцию.

-Это не тягач. Это – трактор, - возразил я, перебив лектора.

- И так его называют тоже - ««Шкода-трактор»», - невозмутимо ответил Тарабрин.

- Зачем нам такое чудо? – засомневался я.

Мне в зиму 1917-18 годов надо было что-то более скоростное. Вдруг удирать придётся от превосходящих сил Красной гвардии? А то и ВЧК. А пулемёта у нас нет. Печалька.

Тарабрин был невозмутим.

- Во-первых, проходимость. Во-вторых, на него много нагрузить можно. В-третьих, после своей операции с собаками ты сможешь его использовать не только как лесовоз, но и как пропашной трактор. Для этого в комплект входит запасные две пары колёс со стальными бандажами, на которых наклёпаны стальные же грунтозацепы, как у трактора ««Фордзон»»

- Жрёт он что? – спросил я о главном. Мне же топливо для этого монстра добывать в других временах.

- Самый низкосортный бензин. Почти керосин, – ответил Тарабрин. – Зато всё, что нам понадобиться, мы на нем же отсюда и вывезем. Особенно патроны, которые тут еще довоенного качества выпускают. Пуля в мельхиоровой оболочке.

Патроны – это да. Это нужно. Особенно в свете того, что и себе я тут прикупил охотничий карабин на базе того же ««манлихера»». Как и пару ««маузеров»» в деревянных кобурах для придания зримого революционного колорита операции ««Псарь»». Они тут были дешевле, чем в России, как и родные патроны германского производства.