Страница 2 из 15
– По-моему, шести, – поправила Оля. – Вы лично знакомы хотя бы с одним человеком, которого он вылечил?
– Оля, послушайте, я не очень люблю эти разговоры. Зайдите в онкоцентры и спросите, кого они там вылечили и за что они там берут деньги. Существуют натуропаты, существуют терапевты с медицинскими дипломами, которые занимаются болезнями. Сегодняшняя медицина очень сильно отличается от медицины времени Антона Павловича Чехова или даже медицины середины прошлого века. Так же как и болезни, вирусы тоже уже не те.
– Я знаю, Марк, слишком длинная продолжительность жизни приводит к огромной прослойке пожилых людей-паразитов, которым ничего не надо, кроме мелких мирских радостей. Удивительно, но они даже с внуками не хотят сидеть или, скажем, правильно голосовать. Их надо кормить до девяноста лет, обогревать, охлаждать, развлекать. Обществу тяжело, – она вздохнула от сожаления и сочувствия. – Пусть хоть сидят на лекарствах, с которых не могут сойти, и отдают свои пенсии в хозяйственные руки. Ведь так? А тут появляется какая-то альтернатива медицине со своими теориями восстановления и детоксикации, полезной едой, минералами, тем же магнием. Сейчас в аптеке даже йода нельзя иногда купить. Если ребенок коленку ободрал, ему предложат антибиотичную мазь, а то еще и с каким-нибудь гормоном – так, на всякий случай: может, чем-нибудь заболеет и в аптеку вернется.
У Марка вылезли глаза на лоб от этой Оли.
Степан сидел далековато, и до него долетали только обрывки фраз, но и этого было достаточно, чтобы понять, что у соседки Марка далеко идущие планы.
– Почему я должна доверять свое здоровье каким-то людям с дипломами, их вечным экспериментам по сбору материалов для очередной научной степени и правилам лечения, которые меняют каждые два-три года? Почему нам ничего не объясняют? А тех, кто пытается объяснить, объявляют, видите ли, вне закона. Всех подряд! Почему они меняют одни таблетки на другие, пока не выпишут третьи, которые борются с первыми и ослабляют действие вторых? А последствия четвертых доводят до нервного срыва и требуют борьбы со стрессом и ожирением. А если я спрошу о той самой первой причине, из-за которой начался весь этот прием лекарств, то она никуда не делась – где была, там и есть. И еще букет побочных эффектов в придачу в виде больной печени, например, или диабета с параличом.
– Вы говорите о себе? – Марк посмотрел ей в глаза.
– Люди всегда говорят о себе в той или иной степени, – сейчас она казалась искренней.
– Если я вас правильно понял, вы хотите стать пациенткой Голдинга? – уточнил Марк.
– Может быть. Но сначала я хочу узнать о нем побольше.
– От меня? – Марк как будто не понял.
– Да ладно вам! Вы прекрасно знаете, что я читаю в настоящий момент, – она повернула книгу задней обложкой: «Марк Находкин – один из немногих российских врачей-натуропатов, признанных мировыми сообществами альтернативной медицины, – представляет новую книгу известного Дэвида Голдинга “Природная аллопатия. XXI век”». В левом верхнем углу красовалась его фотография вместе с Голдингом на фоне буйной зелени его тропического сада, сделанная Лючией, второй женой Дэвида, красавицей бразильянкой. Дэвид угощал его тогда шербетом из сока асаи и тростникового сахара. Марку до этого никогда не приходилось пробовать сок этого чудо-растения из дельты Амазонки, самой полезной ягоды на земле или, точнее, природного антиоксиданта номер один.
– Да, знаю – правильная и своевременная книжка. Но на свете много полезных и умных книг. Почему вы остановились на этой, Оля? Откуда такое внимание к Дэвиду? Мне очень интересно, не скрою.
– А если я знаю одного вашего пациента? – полуспросила Оля.
– Кого именно? – не выдержал Марк.
– Того, кто развернулся на 180 градусов на полпути к центральной аллее, – она сделала паузу.
– Какой аллее?
– Одного из московских кладбищ. Введенского, кажется.
– Может быть, это нескромно с моей стороны, но таких пациентов было достаточно. Когда он, как вы говорите, развернулся?
– Он не знает, что я знаю. И я не хочу никого выдавать, – она почему-то не захотела больше разговаривать, опять открыла книгу и углубилась в чтение.
Марк посмотрел на Степана.
– Садимся, слава богу! У тебя как с транспортом? – Его наверняка встречала наконец дождавшаяся супруга.
– Не беспокойся, спасибо большое. Я подготовился, – улыбнулся Степан.
Наши летчики садятся лучше всех: какая-то специальная школа по приземлению. Марк давно это заметил.
Самолет подъехал к рукаву и остановился. Все стали собираться. Марк не спешил, смотрел по сторонам на людей, на свою теперь молчаливую соседку. Она вела себя так, как будто они и не разговаривали полдороги. Взгляд стал потухшим. Взяла сумочку, встала и медленно начала продвигаться к выходу. Марк еще сидел. Потом пошел, следя за ней глазами. Оля шла медленно и, можно даже было сказать, тяжело. Она шла походкой нездорового человека. Он приблизился:
– Я планирую пробыть в Москве до десятого сентября.
– Мне больше не на кого надеяться, Марк.
– Держите, – он протянул ей свою визитку.
У выхода из рукава стояла девушка с табличкой «VIP». Оля остановилась у таблички, видимо, попрощаться.
– Скажите, – обратился Марк к своей бывшей спутнице, почувствовав, что сейчас можно было многое спросить. – Кто вас ко мне направил? – Для него это был очень важный вопрос: он давно уже никого не принимал без рекомендации. Исключений не делал. Старался не делать. И боялся не за себя, как можно было бы подумать, а за пациентов, которые могли оказаться жертвами амбициозных и алчных «профессионалов», отстаивающих бездушный и очень часто губительный официоз от медицины. Особенно в онкологии.
– Вам позвонят, Марк. Было приятно познакомиться. Я примерно таким вас и представляла.
2
За окном усиливался шум от просыпающейся летней столицы. С двадцать первого этажа сталинской высотки Москва была похожа на каменный лес с отдельно стоящими выскочками типа «Swiss-отеля» напротив окон ее квартиры. Москва-река выглядела неподвижной и очень старалась хоть как-то отразить небо, чтобы казаться не серо-черной, а хотя бы серо-синей.
Рядом с банкой капсул «Комплекс контроля над калориями» на столе лежала распечатка ею составленного перевода статьи с тайваньского натуропатического сайта. Сайт был большой, в него, как под одну крышу, собирались с публичных мировых порталов материалы, посвященные позитивным изменениям в сознании человека. Речь шла о здоровье, окружающем мире, обществе, консумации, будущем. С него можно было не выходить часами, информация часто была революционной и диссидентской, а иногда и просто шокирующей. Начитавшись, хотелось всем этим поделиться: с друзьями, коллегами, обсудить, но почти все крутили пальцем у виска, недоумевая, как в этой загнанной жизни можно еще чему-то удивляться и тратить время на рассуждения каких-то там журналистов.
Лена отпила кофе. Сегодня эфиопский. Заваренный по всем правилам. На кухне для кофе была отведена отдельная полка. Обычно там всегда можно было найти девять-десять сортов: кенийский, эфиопский, колумбийский, гватемальский, индонезийский, вьетнамский… Пузатые банки с надписями стояли в ряд на самом видном месте. На полке красовалась старая немецкая деревянная кофемолка с маленьким выдвижным ящиком, когда-то принадлежавшая ее прабабке. Кажется, прадед принес ее с войны. Лена помнила эту вещицу в доме с самого детства. Просыпаясь утром, маленькая, она всегда ловила ноздрями запах свежего кофе. Постепенно научилась различать вкусовые оттенки. Сейчас стала сама придумывать смеси в зависимости от настроения. Аромат и вкус доставляли ей огромное удовольствие. У нее была утренняя чашка кофе и послеобеденная – всё, только два раза в день, но зато со знанием дела. Как ни странно, в огромном мегаполисе мало кто по-настоящему разбирался в приготовлении кофе. Москва считалась чайным городом, в отличие, например, от Санкт-Петербурга.