Страница 9 из 95
«Паладины» от прямолинейных бросков колосса уворачивались, а остальные СЭД-ы встречали чудовище потоком свинца и разрывных снарядов, быстро перегружавших проекцию. Несложно прицелиться и попасть в такую громадину, да еще и предсказуемую донельзя.
…ну разве что вы с ней встретились в болоте чуть ли не один-на-один, а из оружия, что может слегка поцарапать шкуру бога, у вас лишь крупнокалиберный револьвер и гладийный меч. Тогда быстро перестаешь воспринимать беснующуюся и ревущую многотонную тушу как досадную, хоть и опасную помеху. В отсутствие неуязвимого английского силового доспеха ситуация виделась как полный швах.
К моему вящему счастью, я для Ханумана не представлял ни малейшего интереса. Его вниманием целиком, полностью и безраздельно владел Сунь Укун, которому я с легким сердцем бы выдал пальму мирового первенства за умение раздражать кого бы то ни было. Вопя и визжа оскорбления, Царь Обезьян носился по земле и деревьям, колотя своего противника посохом при любом удобном случае. Хануман в ответ ревел, бросался клочьями земли, размахивал лапищами, выдирая деревья, но то и дело пытался подловить юркого противника, выполняя почти неуловимые моим глазом рывки. От них влажная болотистая почва буквально взрывалась в разные стороны, а Сунь Укун заполошно дёргался, успевая увернуться от длинных зеленых лап лишь в самый последний момент.
Мне оставалось лишь держаться поодаль, вновь и вновь выполняя вратарские рывки в стороны, уклоняясь от пролетающих мимо деревьев и комьев сочащейся водой земли. Убегать было нельзя — если огромная скотина сможет убить или покалечить Сунь Укуна, то пустится буйствовать дальше, а от места боя до Хагоне с кучей практически беззащитного против огромной твари народа, всего километров пять! Мысль о том, что вчерашние японские крестьянки, недавно взявшие в руки автоматы, смогут создать достаточно плотную огневую завесу, я отогнал легчайшим дуновением рассудка.
«Берегись!»
Предупреждение Эйлакса пришло вовремя, и я откатился, пропуская мимо все удлиняющийся посох Сунь Укуна, которым тот промазал по своему визави.
— Осторожнее! — гаркнул я, пытаясь выгадать момент, чтобы можно было, приблизившись к беснующемуся Хануману, приложить макаку Тишиной. Много бы сил она от этого не потеряла, но достаточно, чтобы мы с Царем Обезьян смогли бы провести скоординированную атаку. В «гренделе» у меня были самые мощные разрывные патроны, которые только можно было создать с помощью ресурсов Древних. С иными я на «Паладине» в разведку и не ходил…
— Пошёлнафигнемешай! — проорал мне заросший некрасивым волосом бог, зацепляясь хвостом за дерево для красивого разворота и новой атаки. Взревевший Хануман, ударив себя левой лапой в грудь, не менее красиво обманул Сунь Укуна, резко дёрнув правой в сторону. Китайский бог, получив могучего леща, с верещанием ушел по пологой дуге куда-то вдаль, а я, сцепив зубы, начал стрелять колоссу точно в подмышку из «гренделя».
ГРАУММ. ГРАУММ. ГРАУММ.
Гиганта качнуло, а в воздух взвились клочья зеленой шерсти и, кажется, капли крови. Бог начал медленно оборачиваться, а я похолодел с ног до головы, внезапно поняв, что сделал, вероятно, самую глупую вещь в жизни.
И он сейчас разворачивался ко мне. По шерсти из-под левой лапы всё сильнее и сильнее брызгала кровь, но тварь это не волновало ни грамма. Два налитых кровью глаза размером с теннисные мячи уставились на меня, колосс подобрался как кошка для рывка, а я, обреченно подумав, что даже со своей силой не уйду прыжком из зоны его поражения, приготовился хотя бы ткнуть его напоследок фамильным мечом поглубже. Выстрелить еще раз было бы куда сподручнее, но я боялся, что из-за облака пороховых газов вообще не разберу движения бога, от чего шансы выжить из прискорбно низких станут равными нулю.
А какие планы были…
Зеленая громадина уже пригнулась, я, выпустив Тишину на полную, уже почти видел, как обезьяна бросается вперед, чтобы сгрести руками деревья, кусты и меня, ломая и сметая, как внезапно Хануман судорожно замер, выпучив глаза. Мне как будто пинка дали в этот момент, тело поняло, что «сейчас или никогда!», поэтому, поспешно выпустив оставшиеся три заряда прямо в морду монстра, я тут же отскочил назад, затем зайцем сиганул вслепую вбок, едва ли не на пять метров, поскользнулся, упал плашмя, роняя первый и пытаясь выдрать второй «грендель» из кобуры…
А зеленый монстр тем временем, встав на задние лапы, задрал голову к небу и оглушительно взревел так, что закачались верхушки деревьев! Я уже успел подняться, выхватить оружие, приготовиться к бегу, но противнику на меня было плевать даже несмотря на то, что один из моих последних выстрелов то ли выбил, то ли повредил макаке глаз. Она самозабвенно орала в небеса, причем, в голосе бога почти можно было разобрать обиженные и жалующиеся ноты.
Нельзя было упустить подобный момент, поэтому я решился на нечто, что легко можно было посчитать еще большим кретинизмом, чем первое нападение на бога во плоти. Не задери Хануман голову, я бы просто разрядил второй барабан револьвера ему в морду, что, скорее всего, намертво ослепило бы монстра, но в такой ситуации как эта оставалось лишь попробовать ударить его мечом. Пары взмахов острого как бритва лезвия из гладия вполне хватило бы, чтобы выпотрошить даже такого титана. Так я к нему и побежал — быстро, тихо и стараясь удержать мушку «гренделя» на голове зверя.
Планы в очередной раз изменились. Содрогнувшись, Хануман начал падать плашмя прямо передо мной. Тут я уже не тормозил, открыв огонь разрывными по его морде еще в процессе медленного и величественного падения тела. Выстрел, выстрел, выстрел. Жуткий воющий грохот «гренделя», каждый выстрел из которого мог бы пробить насквозь европейский эфиромобиль или разнести на части японский. От морды обезьяны летели клочья шерсти, плоти и крови, но я уже не мог остановиться. Отбросив второй револьвер, я, подбегая к богу, схватился обеими руками за рукоять клинка Эмберхартов, а затем, коротко размахнувшись, со всей силы всадил лезвие меча в ухо зверю по самую гарду. Замер на долю секунды, пытаясь понять, что делать дальше, но руки уже самостоятельно скользили по влажной рукояти, заставляя клинок провернуться в черепе. Затем принять новый упор, и резко налечь всем весом на рукоять, окончательно взбалтывая мозги примата.
Затем? Затем? Что?
Выдох…
Недоуменное моргание. Победа? Серьезно?
«Ну… да. Победа… почти победа, Эмберхарт. Оглянись»