Продолжай стонать

Такой радушный прием после побега любимой жены сшибал с ног. Всего за одно утро я из лоха превратился в лузера.

Перспектива переквалификации в бомжа одиноким парусом белела на горизонте. Более эпическое падение и представить было сложно. Хоть и в самом деле развернись да уйди.

Так бы, наверное, я и поступил. Но в последний момент отец семейства все же решил выглянуть в коридор и спасти самого ценного клиента от своего серпентария.

- Быстро ты. – Он окинул меня придирчивым взглядом с ног до головы. – У Ленки совсем совести нет. Мы на утро эвакуацию на дачу наметили. С ночевкой. До понедельника. Думали, успеем...

Никита перевел взгляд на жену и едва заметно пожал плечами.

- Это скорее у кое-кого другого с совестью беда, - наморщив свой маленький курносый нос, фыркнула она. Но, благо, продолжать не стала и двинулась в гостиную за охреневшим выводком.

Лаевский проследил за ней влюбленным взглядом. Совсем как мои пацаны за новыми роботами. Лишь потом снова обратился ко мне:

- Водка с утра вредна. Чай будешь? - без энтузиазма произнес он, кивая в сторону кухни.

Не друг, а еще один предатель.

- Мне можно чай на водке, - пришлось согласиться. - Главное не кипятить.

***

В уже привычной кухне, за закрытыми дверями стало немного легче. Сорокаградусное успокоительное, как и ожидалось, мне так и не выдали. Но парочка бутербродов с ветчиной приятной тяжестью опустилась в голодный желудок, и мир стал казаться не таким жестоким, как несколько минут назад.

- Значит, крепость с наскока взять не удалось? - друг поставил возле чашки сахарницу и, немного помедлив, выделил ложку.

О том, чтобы изобразить сочувствие, он даже и не подумал.

- Ни с наскока, ни с подскока, - нехотя сознался я.

- Но согласие на развод забрала и против сделки не возражала? – Лаевский задумчиво нахмурился.

- Даже особо не ломалась.

Тут мне реально стало обидно.

- Для обиженной женщины как-то легко...

- Если бы.

- Нет... Ты не прав. - Зеленые глаза друга сузились в щелки. Один уголок губ поднялся вверх. И словно долбаный предсказатель смертельно больному Никита сообщил такое, от чего моя челюсть сама собой отъехала вниз.

___

* Фемка – сокращенная форма слова «феминистка».

8.2

- Похоже, твоя жена сама не верит ни в какую измену. Разводиться она и не планирует, просто мурыжит тебя в целях профилактики. Вот и все.

Произнес это Лаевский на одном дыхании. Будто диагноз. И, закончив, расслабленно откинулся на спинку стула.

Меня от его слов как пыльным мешком по голове ударило. Тут же вспомнил и как волновался вчера, что Лена не приедет. И как первый раз с позором уходил из дома. Жизнь тогда перед глазами пролетела. Думал, что капец, и ничего не будет прежним. Чуть в лифте жить не остался.

- Нет... – Чая больше не хотелось. Теория Никиты тоже не желала селиться в голове. Ей словно места не было между двух моих опухших от проблем верхних половинок.

- Это ж на поверхности, - развел руками умник напротив.

- Бред... – Я тряхнул головой.

- У-у-у... – Никита потер лоб. – Совсем не понимаешь?

- Да как такое понять?! Она прямо развод потребовала.

- Ладно. Как говорят у нас в цирке, следите за руками!

Быстро оглядевшись, Лаевский подвинул на середину стола сахарницу.

- Урок женской логики. Первый класс, - начал объяснять он. – Вот женщина, - указал на сахарницу. – Вот, к примеру, ее любимая работа. - Поставил рядом упаковку с салфетками. – А это начальник. – Наверх на салфетки Никита установил керамическую солонку в виде яйца. – Наглядно?

- Да, но смысла этой пирамиды пока не улавливаю.

- А ты представь, что начальник каждый день дурит ей голову, ни во что ни ставит и заставляет работать сверхурочно.

- Ну и?..

- Что сделал бы мужчина на ее месте? – Никита как для дебила пальцем указал на сахарницу.

- Потребовал бы повысить зарплату или послал бы на хер.

- Отлично. А теперь представь, что директор сам, не дожидаясь заявления, решает ее уволить. Сокращает штат! Чем это будет для сахарницы?

В качестве ответа в голове у меня тут же вспыхнуло слово «облегчение». По-другому и решить было сложно! Но не успел я это сказать, вспомнилась Юля, которая тянула весь питерский филиал, никогда не ныла, а вчера, получив приказ об увольнении, как чокнулась.

Таких слез в трубке я не слышал со времен развода. Она и просила не увольнять, и обещала работать больше, и даже пообещала сказать моей жене все, что я только пожелаю.

Вроде как послать ее нужно было. Именно из-за ее выходки приходилось сейчас снова завоевывать Лену. А жалко стало. Вместо того чтобы отключить телефон, я как дебил успокаивал свою помощницу и даже пообещал выдать нормальную компенсацию за сокращение.

- Так чем такое увольнение станет для женщины? – Лаевский не желал оставлять меня в покое.

- Пиздецом... что б ее!

- Вот! – Никита щелкнул пальцами. – И в твоем случае логика такая же! Не нужен Лене развод. И чтобы ты насовсем ушел из дома, она ни капли не хочет.

Все еще в мыслях о Юле я покрутил в руках сахарницу, снял солонку с салфеток. Понятнее почему-то не становилось. И, судя по выражению лица друга, на лбу появилась надпись «идиот».

- Тяжелый случай, - Никита вздохнул. – Похоже ночка была тяжелая, и примеры нужны попроще.

- Не то слово! – ответил я на первую часть реплики, ту что была про ночь.

- Хорошо... – Вскинув голову к потолку, друг с пару секунд подумал, а затем снова начал: - Тебя бабы когда-нибудь кидали? До Лены! Она не считается.

- Ну не то, чтобы кидали... Но первыми уходили. Было.

- И как? Исчезали с поля зрения, переставали звонить?

- Да... Нет. Сообщения иногда были, - вспомнил я что-то смутное в очень далеком прошлом.

- Отлично. А если ты не отвечал?

- Звонили.

- Очень хорошо. - Лаевский как опытный поводырь вел мою мысль в каком-то лишь ему понятном направлении. Лишь глаза сужал все сильнее, словно планировал превратиться в китайца. – И что говорили, когда звонили? Рассказывали о своей счастливой жизни или, например, что ты трусы забыл, и вернуть хотят?

Стоило поднапрячь память, я вспомнил парочку таких звонков, и лицо перекосило, как от зубной боли.

- Что? Претензии были? – Правый уголок губ друга поднялся вверх.

Вместо ответа я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Жарко как-то стало.

- Обвинения сыпались? – продолжил Никита.

Я расстегнул вторую пуговицу. Одной оказалось мало.

- То-то же! – завершил друг. – А все потому что у них логика кривая. Если во время расставания она не прокричала тебе: «Дурак!», «Ненавижу!», «Ухожу!». Причем все вместе, а не что-то одно! То все эти «Давай расстанемся» или «Будем друзьями» не считаются. Поводок как был у хозяйки, так у нее и останется. На какую бы дистанцию мужик не убежал, в чужого он не превратится.

- А мои чемоданы? – Я посмотрел в сторону своих сиротливо стоящих в углу баулов.

- Должна же она была чем-то руки занять, пока тебя из Москвы ждала. Вот! – Лаевский тоже кивнул на мой скарб.

- А как же то, что согласие на развод забрала? – Печенью, почками, селезенкой я уже принял теорию друга, поверил в нее. Но мозг еще цеплялся за факты.

- А это, Эдичка... – Тяжелая рука опустилась на мое плечо и сочувственно похлопала. - ...военный трофей. В эту бумажку она тебя, как нашкодившего щенка, будет макать до конца твоих дней и надежно держать за яйца.

- И... – я потер лицо. – И как теперь быть? Подскажи, раз ты такой умный.

- А тут и думать нечего. Вариантов у тебя на самом деле всего два. Или ты и дальше трясешься, чтобы рыбка не сорвалась. Или расслабляешься и получаешь удовольствие. Итог будет одинаковый. Разница лишь в нервных клетках, которые, как ты знаешь...

- ...не восстанавливаются, - уже абсолютно спокойный, завершил я мысль друга.

8.3

Лена.

Приглашение от мужа на следующее свидание долго ждать не пришлось. На этот раз мое чудовище обошлось без платья и особых указаний. Он вообще был на удивление нетребовательным.