Страница 57 из 70
– Я не бью ее… – смерил парня перед собой серьезным и холодным взглядом блондин. – В самом же понимании этого слова! И кому как не тебе же это знать… От Никиты или… нет! – Взгляд его потемневших синих глаз тут же метнулся к названному и замер, обдавая того всем спектром мурашащих ощущений от приближающегося шторма. И не от «неуслышанного заранее штормового предупреждения», а от самой же уже наступающей буквально и на пятки и дышащей же в затылок взбунтовавшейся природной стихии. Затем перешел им на Александра. И, столкнувшись уже с ним и его темно-серыми глазами, вступив же тем самым и в неравный же бой камня и воды, вышел из него ни с чем, рассыпавшись фейерверком морских капель о скалы. И уже именно с серым напылением и синей же наледью вернулся к Владу. – Как каждого из нас к небу приучали… Вот так и то, что полгода – слишком малый срок, чтобы прийти в себя и перестроиться. Да еще и так ведь, чтобы и окончательно. Сразу и… Бесповоротно! Или уже забыл свой почти что и именной вклад во все это? Под грифом же: «Покажу… но не расскажу».
– А только ли и… мой? – Приподнял свою правую темную бровь Влад, опуская же тут же и левую вниз, и оскалился в ехидной улыбке, бросив уже и сам и свой же жадный до правды взгляд на Александра. Но и тут же будто бы очнулся и вздрогнул, в удивлении и шоке вспоминая свой недавний диалог с Розой. И как что-то же подобное вменяла ему тогда, но и только же уже именно она. И что за ирония? Что за досада? В отношении же все той же тройки игроков-богатырей. Вот только еще и с параллелями не только и от самого Васнецова и в сторону же Репина с Джеромом: где приплыли же все те же трое, но и не считая собаки. На которую же он сейчас так преданно смотрел. Но и чуть больше же еще и отскакивая, и конкретно же в этом моменте, в сторону Тургенева. И только лишь в одном понимании этого: где бы он не сделал никогда зло на зло. Даже, а и тем более когда бы хоть раз это самое зло им же вдруг и явилось: что и собой, как злом, что и самим же парней. После чего же сразу сглотнул, тряхнул головой и вновь воззрился на все еще молчащего перед ним Егора. Что и все же это время сканировал его своим синим ультрафиолетом – явно недоумевая о причине и столь резкой же смены его настроения.
– Я знаю…
– …А чего ж продолжаешь все смотреть на меня волком и не принимать же как врага народа?
– …как и Никита…
– …А ведь даже и он легче все это воспринял – спокойно и легко продолжает вести со мной диалог, как и несколькими же часами ранее… – фыркнул вновь рыжий, про себя же лишь еще и усмехнувшись, таки и подметив, насколько же нелогично их общение сейчас выглядит и для других, будучи настолько же типично и для них самих: не прерывать же и каждый своей монологичной мысли, при этом всем и продолжая же вести диалог и держать же в голове одну нить-тему самого же разговора на двоих, так еще и понимая же себя и другого. Словно двумя же и реками впадая в океан или отписывая стихотворение, текст и через строчку, как «один-три» или «два-четыре». – Будто ничего не изменилось… А ведь и правда же ничего!
– …от Ксандера! А хотелось бы как бы… и все-таки же… от тебя. Пусть и будучи же в той же все самой форме нашей с тобой… наконец-то и полноценной, спустя же как уже и полгода… переписки и ранее, которая хоть и так же, но и опять же ведь ни к чему конкретному и адекватному не привела. А ведь могла же и… уже… опять-таки, спустя же все еще столько времени…
– …Зачем? Не веришь ему?
– Тебе!
И как резко же оборвалось их парирование-пикировка фразами и меж них же самих, так и снова же резво флешбэк вспышкой-речью ворвался в подсознание Влада. Который и практический тут же, сцепив-стиснув зубы и вновь несколько раз мотнув головой, попытался избавиться от него, но так до конца и не смог. Пока вновь же и внутри не произошло очередное столкновение его тела и головы с одной из поверхностей дома Розы и все вновь же не погрузилось во тьму и тишину. И вроде бы ведь не спал, бодрствовал до сих пор, а мозг будто решил заранее разложить все по полочкам и именно же сейчас, не дожидаясь ночи – каких-то пару-тройку еще часов.
– Да что с тобой?!
– Отходняк от Розы… Не тебя одного, знаешь ли, долго отпускает!
– Перешел на цветы? Хотя после травы… чего-то подобного следовало ожидать! – Влез вдруг с ничего Никита. За что и тут же получил легкий подзатыльник с не менее же легкой левой руки от Александра. Под одновременно же сощуренными и обратившимися к ним взглядами обоих ребят перед ними, замерших друг напротив друга не хуже и статуй. – Я же хотел как лучше! Разрядить обстановку…
– Рано!
– А вот ты и… сам… не хочешь уже и… вмешаться? – Шикнул обиженный и надувшийся вмиг шатен, потирая ушибленное и будто опаленное солнечным жаром место на затылке своей же левой рукой. Правой же, как и прежде, оправляя свои еще и мелированные пряди с челкой. – Они ведь попереубивают друг друга сейчас… И на наших же с тобой глазах!
– Так и вмешался же уже… Вот – разгребаем! И пусть лучше же исправиться и сказать, что: и они, и разгребают… Но и тогда же ведь нам с тобой все равно пока лучше оставаться в этом состоянии и стороне, чем огрести же просто так и не за нас же с тобой, попав под куда более горячую же руку и… их, не считаешь? Пусть разберутся же пока сами и друг с другом… но и на виду… и при нас… чтобы уже и после и мы же сами смогли подключиться, придя же хоть и на что-то… чем же и где-то там и…
– Да-да… Что-то и вроде же: «Кури и пей при нас и здесь, чем с кем-то и в подъезде или за гаражами»! – Спародировал голос «взрослого» Влад и фыркнул, вновь отвернувшись от них и, словно бы до этого привязав Егора к себе, разверзнул за собой еще и его и к себе же. – А как же еще и колоться, да? Никак. Почему? Потому что! Плавали – знаем… Ну так и… что же там за недоверие, м? Еще и ко мне! А не и чуть ли не к главному же инициатору всего и вся? Как минимум же и вблизи же сейчас нас с тобой находящемуся и как никогда же и никто приближенному же все еще к ним – высшим из высших…
– Не он, а ты повел… и ведешь же себя до сих пор, вон… как ребенок! – Плюнул ему в лицо словесно и горько Егор. Да и так, что и даже он перед ним, пусть и стоя рядом, но и не касаясь же губами к губам оценил этот привкус хвои и смолы на кончике своего языке. – Мы замолчали и ты замолчал? Ха! Думаешь, равноценно? Где чьи-то жизни, а где твоя семья, Влад! И где одно же и пока же еще где-то там… на горизонте. А другое – прям вот здесь, сейчас и перед тобой… Тебе и впрямь и настолько же плевать на наше отношение к тебе, как и на твое же – к нам, м? На атмосферу, в которой ты пребываешь… На семью! Вот нам же на тебя, как и на твое…
– Так и быть, переТоретто, правда за правду… Quid pro quo! – Дернул плечами янтарноглазый, перебив жестко его, и глубоко вздохнул, готовясь если не к огромной тираде, то к добротному такому монологу. И пусть не по количеству, что и скорее всего, зато и по качеству. И пусть Роза же в третий раз умоется! – Мне не плевать на отношение. Не плевать и на семью… Настолько же, чтобы… и было же уже именно плевать на не отношение и на не семью… другое и другую… но и не чужое и чужую! Как и на общее же их отсутствие… и конкретно же в твоей голове! И не только же конкретно сейчас… Где как раз и, знаешь, вполне же можно и потерпеть твои, как и Никиты, грозные взгляды в мою… предательскую сторону. В сравнении же все вот с тем же твоим горизонтом… что и где-то же там… и еще ведь может подождать, да? Нет! Как и та, что и будто бы героиня же того же самого чертового… «Черного зеркала» – живет в относительно разблокированном цветном мире… Относительно! Без серого же блюра на ч/с и нелюдях… и ладно! Но и, что интересно же, вместо как раз этого – просто не видит их… никак. Совершенно! А чтоб еще и окончательно же дорисовать этот блюро-сюр – их видят те, кто и как раз таки без него… Без блюра! Как я, например. Ты и… все! Но и кроме же все еще ее! А ходим мы – все вместе… Рядом. И почти же что соприкасаемся… Двумирье в дмумирье, блин! Но вот она и не знает, пока же и не узнает всего, и улыбается. И я, где я же – да. И хочу рыдать от бессилия и несправедливости. А ситуация-то у нас с ней одна… И дело ведь совсем не в мужской жилке и что: «Мужчины не плачут». Плачут! Еще порой и как… Дело как раз таки в морали и совести… А еще и в тех же все заблюренных нелюдях, что… да, как не неожиданно и неприятно… действительно нелюди. Совсем и… не только же по виду… вовсе! Что и прямо же сейчас как раз и оттягивают этот самый горизонт, не хуже и самого же Ксана размывая его на картине водой… По всем же ее краям и граням… Границам! Как и… все. И вся… И… Барахтайтесь, пожалуйста!.. Я был готов рассказать тебе это, как и все же, сам, но и… позже, в первую же очередь рассказать все, и пусть же не все, ей. Ведь то, что происходит сейчас… и с ней, гораздо хуже того, что ты видишь, на самом деле… Все не то, чем кажется, не это ли нам постоянно вменяют, братец? Порой и… без слов. Оглянись – и сам все поймешь!