У костра

– Я б его писанине не шибко доверял. У паренька крышу от любви сорвало. «Небесноокий златовласый ангел». Ха! А на самом деле она небось кареглазая рыжуха, притом страшная, аки черт. Любовь превращает мужчину в слепца. Потому-то я при перших признаках от нее и бегу, словно от чумы.

– От любви?

– Ага. Мне лично от девки токмо одного надобно, сам понимаешь. А всякие там цветочки, веночки, записочки, свидания, невинные поцелуйчики, серенады под окнами да прочая шелуха даром не сдались. Ухаживать надлежит за оружием, доспехами и лошадьми, а не за бабами. Любовь же вообще вредна для здоровья. От нее ты слабеешь, становишься уязвимым. В нашем дрянном мире рассчитывать на кого-то, помимо себя, глупо, а поддаваясь чувствам, мужик как бы впадает в зависимость от девки и теряет голову. И, скажу напрямик, в скором времени после этого шансы сыграть в ящик ощутимо возрастают.

– Интересная у вас позиция.

– Не позиция, а опыт. И благодаря ему я жив до сих пор. А твой приятель – мир его праху – угодил в ловушку. Мальчишка запутался в расставленных его бабенкой сетях, точно муха в паутине, и в конце концов умер. Я себе той же участи не желаю. И вот тебе совет, парень, – обратился Рыцарь к чумазому пастушку. – Уболтав девку до сеновала и получив от нее всего, чего хочешь, быстренько одевайся и улепетывай куда подальше.

Налипшая грязь мешала разглядеть, изменилось ли выражение юного лица, но уши у Мальчика отчетливо покраснели от смущения.

– Не самый благородный совет, – поделился мнением Алхимик.

– Зато действенный, – парировал Рыцарь. – Следуя ему, парнишка проживет дольше и веселее.

– И, возможно, никогда не познает истинного счастья…

– Я тебя умоляю! Какое к чертям собачьим счастье? Где ты его видывал? Счастье – выдумка похлеще справедливости. Теперь понимаю, почему вы с почившим Музыкантом без труда нашли общий язык. Называется: встретились два свихнувшихся романтика, по коим одинаково дом умалишенных плачет. Будь добр, прочти еще разок ту строчку, где твой друг толкует о праве на счастье.

– «Разве каждый из нас не имеет права на счастье от рождения?», – процитировал Алхимик.

– То бишь мы типа рождены для счастья? Ха-ха-ха! Не смешите меня! Большинство людей появляются на свет, вырастают, осваивают какое-нибудь полезное либо не очень дело, затем, коли жутко не повезет, женятся, обзаводятся потомством и в любом случае умирают. Главное – не отклоняться от сего нехитрого плана, и тогда ты сумеешь получить от жизни хотя бы маломальское удовлетворение, а замахнешься на большее – рискуешь и того лишиться. Счастье! Довольствуйся тем, что имеешь, и не выкаблучивайся. Твой же Музыкант постоянно беспокоился по пустякам да грезил о чем-то, ему недоступном. Сидел бы смирно, писал веселые песенки, исполнял бы скабрезные куплеты перед подвыпившими слушателями и забот не ведал. Нет же! Ему хотелось быть причастным к великому искусству, испытывать чувства, описанные в дурацких романах, предназначенных к прочтению маленькими глупыми девочками, мечтающими о несуществующих принцах на белых единорогах, и вдобавок он задумал сбежать из якобы ненавистного Города. Результат предсказуем: Музыкант повесился. Но поверь мне на слово, его саморазрушение началось задолго до того, как он набросил себе петлю на шею, ибо парень променял подкинутые судьбой возможности на бессмысленные фантазии о несбыточном.

– Наверно, вы отчасти правы.

– Отчасти? Да я тебе ручаюсь!

– Он действительно любил предаваться грезам. Однако винить его в том я не стану. Нельзя развиваться и самосовершенствоваться, не мечтая о чем-либо, не ставя целей в жизни.

– Ты не путай пустые мечты и ясные цели. Разумеется, к чему-то надобно стремиться, да токмо это что-то должно быть приземленным и практически полезным. Я, к примеру, каждый день упражняюсь с мечом, стремясь отточить мастерство, которое обязательно пригодится в сражении. Мне не нужно мечтать о победе над противником, поскольку я тренируюсь, дабы ее гарантировать. Судьбе оказалось угодно сделать из меня рыцаря. Хорошо. Отнюдь не худшая участь – и на том спасибо. И раз уж так вышло, я намерен с глубоким уважением относиться к своему ремеслу и стараться преуспеть в нем лучше остальных.

– О! Получается, вы – фаталист!

– Кто-кто?

– Фаталист – человек, верующий в предопределенность судьбы. То есть вы считаете участь рыцарства для вас единственно возможной и потому смиренно принимаете ее.

– А как же иначе? – всерьез удивился Рыцарь. – Раз уж меня угораздило родиться в семье мелкого дворянина, то кем я еще мог стать? Священником? А на кого тогда хозяйство оставить? Братьями и сестрами родители меня обделили. Есть токмо племянник, да он малой совсем. Вот и приходится служить. Куда деваться-то? Авось за ратные подвиги рано или поздно милостью Его Величества получу во владение новые земли, а то и небольшой замок. Покамест же денег хватает на поддержание родового гнезда в удобоваримом состоянии – уже неплохо.

– А вам нравится то, чем вы занимаетесь?

– Ты про постоянные разъезды и сражения в непрекращающихся войнах? Не скрою, бывает судьба и похуже. Я хотя бы не скучаю, а победа над очередным врагом приносит удовлетворение.

– В таком случае вам повезло. Будучи в силу сложившихся жизненных условий лишенным выбора, вы честно постарались преуспеть в уготованном для вас ремесле и добились определенного успеха, попутно получая удовольствие от того, что делаете. А подобное бы не произошло, кабы у вас отсутствовали соответствующие природные задатки. Иными словами, предназначенная вам судьбой стезя более или менее соотносится с вашими же природными наклонностями.

– Эк ты завернул… Сразу видать – ученый муж. Послушать тебя, я – прям-таки счастливчик, коих мало.

– Несомненно! Вам действительно улыбнулась удача заниматься тем, чем вы умеете и любите заниматься.

– Не уверен насчет «люблю», но… пускай. В целом соглашусь.

– Отлично. А многим людям так не везет. Скажем, откуда нам доподлинно известно, мол, сын купца обязательно будет успешен в торговле, а сын сапожника – в изготовлении обуви? Вдруг в обоих детях с рождения заложены способности к иным занятиям: у одного – к мореплаванию, у другого – к гончарному искусству? А вспомните моего друга Музыканта. Его знакомство с лютней, по сути, явилось результатом маловероятного стечения обстоятельств. У юноши гораздо больше шансов было или стать плотником, как отец, или до конца дней вырезать животных из дерева, пойдя по стопам опекуна. И тем не менее именно в музыке молодой человек обрел себя.

– И много радости ему это принесло?

– Полагаю, больше, нежели принесла бы работа с молотком и гвоздями либо с однотипными резными птицами. Признаться, вообще не представляю, насколько хорошо или плохо мой друг умел обращаться с инструментами, помимо музыкальных. Я к чему веду: в жизни мы безусловно в значительной мере зависим от нашего происхождения, однако оно не определяет нас полностью. Мы не копии своих отцов хотя бы потому, что у нас есть еще и матери. Если мой отец каменщик, то почему я тоже должен стать каменщиком, а не, к примеру, алхимиком?

– А твой отец каменщик?

– Нет. Я просто назвал первую пришедшую на ум профессию.

– Ясно. И с тобой, и с твоей точкой зрения. Ты б ее пореже вслух озвучивал, а то, неровен час, наткнешься на какого-нибудь дуболома, который предъявит тебе обвинение в измене.

– На основании чего, позвольте полюбопытствовать?

– Ну, по твоим словам, сын не обязан перенимать отцовское дело, а может статься, и вовсе к нему не пригоден. Вовремя не остановившись, ты рискуешь в таковых рассуждениях дойти то мысли, якобы и законный королевский наследник необязательно будет лучшим претендентом на престол.

– А-а… – уловив намек, протянул Алхимик. – По счастью, я ничего подобного не сказал.

– Ох, однажды тебя наверняка поймают за язык да отсекут его вместе с твоей же вольнодумной башкой. Мне-то, положим, плевать. Пускай даже я – верный слуга Его Величества, а иной власти, окромя монаршей, и вообразить не смею, за глупые мысли мечу тебя предавать не собираюсь.